Вкус предательства (СИ) - Саади Селин

Если все те догадки, что сейчас выдает мозг — правда. То, мать его, даже превратить лицо ублюдка в кровавое месиво и выбросить где-нибудь под мостом все равно мало.

Один вопрос бесконечно крутится в голове после встречи с Никой в ресторане: причина и цель?

Наконец, доезжаю до офиса. Совещание, что планировалось на сегодня отменено. Лишь важные бумаги, что так кстати подготовили, сейчас должны быть на столе.

Не обращая ни на кого внимания, стремительно двигаюсь в сторону кабинета. А когда оказываюсь у себя, то тут же раскрываю папку с отчетами.

Ублюдок!

С первой страницы понятно, что выводы проходили через Абрамова. Счета разные, но это не умаляет его подтверждений всем транзакциям. И убежден, у него найдется логическое объяснение. Не однажды видел, как он заговаривал на суммы меньше, чем заявлял подрядчик или партнер.

Забираю папку, прикидывая сколько миллионов утекло. Хотя, деньги сейчас волнуют меньше всего. Это один из весомых достоверных фактов, доказывающий его двойную игру.

И что больше всего, мать его, раздражает долбанное непонимание когда дружба закончилась. Она была…но если пять лет назад камнем преткновения стала Вероника?

Сука, я убью его!

Разговор о ней был до того, как я превратился в настырного сталкера для девушки. Только, уже в тот момент я не делил ее. Дал понять, что заинтересован. Конечно, в прошлом это звучало больше хотелкой того, кому приелись однообразные, готовые на все, девушки.

Мозг тут же подкидывает момент разговора в день встречи с ней.

— Бля, Риз, да делай че хочешь! — отвечал, бросая секундные взгляды в их сторону.

— Моей будет.

С уверенной усмешкой видел в ней нечто ангельское.

— Пфф, пойдешь далеко и надолго. — ржали парни: — Такая ни за что…ни-ни.

— Нет.

И черт знает, почему ни капли не сомневался.

— Но! — хлопнул по плечу улыбающийся Абрамов, возвращая мое внимание на себя: — Я на спортивном интересе…

И тогда это, скажем, было нормой. Сука, да вся молодость прошла в том, что не раз разжигали азарт подобным. Об остальном молчу, и не такое устраивали.

А естественное значение тех гребанных слов, до меня ушатом льда за шиворот, доходит только сейчас.

И ведь, когда сам себе признался, что попал, он первым узнал. А когда говорил, что женюсь, молчал крысой. Ни одного, мать его, слова, лишь привычное неверие и перечень достоинств холостяцкой жизни.

В тот период как раз пошли дела в гору с компанией, а благодаря почти семейной жизни с Никой сильно отбился из круга и старого образа жизни.

С ее появлением вообще поменялось все.

Твою мать, та злосчастная вечеринка в честь первого контракта. Видео он хотел сделать, как имел двух шлюх… Жгучая ярость накрывает волной и хочется отмудохать его. Просто, блять, отмудохать. Но отгоняю порывы, занимая сознание мыслями, чтобы, черт возьми, не расхреначить свой же кабинет.

В чем логика его поступков?! В чем личная выгода?!

Пять лет назад…однако, деньги начали исчезать сильно позже, около года. Что-то еще должно быть зарыто.

Думай, Ризанов, думай!

— Макс! — гремлю в трубку: — Нужно найти об Абрамовых все, любую информацию, особенно об отце. Понятия не имею где они, знаю, что уехали несколько лет назад. Делай, что хочешь, но через три дня жду результат.

— Принято. — озадаченно выдает: — Я уже двигаюсь к театру.

— Выезжаю.

Отключаю звонок, все еще возвращая себе самообладание. В голову ударяет, и в галерее ищу фото отчета о Веронике. Вбиваю одиннадцать цифр, реактивно сменяя гнев на идиотское волнение подростка.

Так, собрался!

— Ало. — звучит настороженный голос на том проводе.

— Здравствуй. — не понимаю, мать его, как начать.

Приплыли!

— Артур?

— К тебе уже едет мой человек. — хрипло выдаю: — Ты видела его, вез нас в ресторан.

Напрягся так, что ворот рубашки впивается в шею.

— Хорошо. Эм…ты будешь где-то недалеко? — после неловкой паузы робко спрашивает.

— Можно и так сказать. Главное, что тебе нужно будет сделать это выслушать и сделать так, как тебе скажут.

Стараюсь смягчить интонации, но получается хрен знает что.

— Это прям какая-то спецоперация! — нервно усмехается.

— Тебе нужно его разговорить. — звучит с горьким послевкусием: — То есть вывести из себя. Поэтому и я, и мой подопечный будем неподалеку.

— Так… понимаю, что Кирилл окунет меня в грязь словами, но вряд ли он что-то сделает на людях. Да и способен ли? Необходимости в…

— Вероника. Просто сделай это. И неважно буду ли я там или нет.

— Ладно, только тогда пообещай кое-что… — уже по ее тону чувствую, что у меня не получится: — Когда услышишь правду…не иди за мной.

Уверенно звучат слова после которых остаются лишь короткие гудки.

Глава 23

Стою в ожидании Абрамова, нервничая, работает ли эта записывающая штука. Сама идея вдруг кажется нелепой и невозможной.

Успокойся. Вдох, выдох.

Закуток, в котором я его жду удален от основного входа, с задней стороны здания. Выбрала это место, потому как прохожих здесь практически не бывает.

— И?!

Кирилл вырастает из ниоткуда, вставая четко напротив. Немного опешив от неожиданности, тушуюсь.

— Здравствуй.

— Чего хотела?!

Он даже не смотрит на меня, хотя я не такой реакции ожидала.

— Поговорить о прошлом… — честно признаюсь: — Как понимаю, есть вещи обо мне, которых я даже не знаю.

Он резко переводит взгляд, усмехаясь со своим привычным высокомерием.

— И позволь спросить, при чем тут я?!

— Может быть ты раскроешь мне карты? С Ризановым общение у нас не ладится… — играю правдой, пытаясь прочесть хоть какие-либо ответы.

Он смеется, неискренне и фальшиво.

— То есть со мной вдруг ты пообщаться захотела?!

Не понимаю постановки вопроса.

— Насколько я помню, ты был как раз против общения.

— Я был против, а ты, значит, нет?! — подходит ближе: — Думаешь я не понимаю, что ты делаешь? Увы, Никандрова, ты хреново играешь!

— Наверное ты прав, пьедестал у тебя и твоего друга. — улыбаюсь: — И все же, ваша игра в прошлом шла на оба фронта?!

Фраза ставит его в тупик.

— Что?!

— Ну как… решили с Ризановым повеселиться, нашли наивную дурочку и вуаля, ваша скучная богатая жизнь заиграла красками! — даже жестикулирую для правдоподобия.

— Ты очевидно, как была глупа, так и осталась. — ухмыляется он: — Твой Ризанов воем выл от того, что его скромная душечка кувыркалась с другим! — триумф в глазах видно невооруженным глазом.

Он прямо питается тем, что он якобы сейчас на коне.

— Душечка, которая с ничего, получила бы империю за то, что видимо трахается как-то иначе!

Рука не выдерживает и сама собой тянется к его лицу. Звук пощечины тонет среди шума улицы. Он сверкает глазами, потирает щеку и ухмыляется, будто ему нравится выводить людей.

— Ты меня совсем не знаешь, Кирилл! — цежу сквозь зубы: — Это зависть или ревность твоего раненого обиженного мальчика, м?! — я даже чуть подаюсь вперед от переполняющих меня эмоций: — А циничный ловелас удобная маска, которую ты каждый день надеваешь, пряча этого бедолагу! Но ты не переживай, покажи его, может быть хоть кто-то пригреет малыша! — сарказм так и сочится между слов, а его лицо мрачнеет.

Он оглядывается по сторонам, разминая шею, и делает шаг ближе ко мне.

— Слышишь, мразь, я не он! Не посмотрю, что ты баба! — цедит с неприкрытой яростью.

— Вы оба, знаешь ли, не пример для подражания… — усмехаюсь: — Но понятно, плевать на меня. Только, Абрамов, ты предал человека, которого называл братом, внутри ничего не происходит от понимания этого?! — последняя фраза из всего этого самая правдивая.

Я говорю откровенно то, что думаю, с разочарованием смотря в налитые злостью глаза. Очевидно, это еще больше его раздражает. Проводит рукой по волосам, и кажется я даже слышу рык.

— Не я первый это начал! — сквозь зубы отвечает, а для меня это уже что-то.