Первые (СИ) - Палла Иоланта

21

Мягкие.

Холодные.

Дрожащие.

Но несмотря на это, обжигающие.

Соленые от слез, которые бесконтрольно льются из бездонных глаз. В них столько боли, что я подыхаю. Сердце колотится на пределе своих возможностей, пока наш физический контакт перерастает в масштабное и разрушающее по своей силе природное явление. В моем озабоченном теле напрягается каждый нерв, и, как следствие, оно каменеет. Я не могу выпустить Лизу из смертельного захвата. Убежит. Снова. Поэтому жмусь к ее нежным губам своими и игнорирую знак протеста. Она что-то мычит и упирается ладонями в мою грудную клетку. Только ошалелому зверю внутри меня не объяснишь, что Кирьянова официально встречается с другим парнем, и я, как последнее мудло, сейчас делаю. Целую чужую девушку…

И мне мало просто прикасаться губами к ее уже горящей плоти. Я хочу чувствовать вкус. Знать его. Заразить своим. Оставить отпечаток, чтобы больше никто и никогда к ней не прикасался.

Одной рукой продолжаю прижимать к себе Лизу, другой удерживаю за затылок и нагло втискиваю язык в ее рот. Нежные губки размыкаются, и… меня шарахает от того, как Лиза стонет. Тихо. Но ТАК чувственно, что я окончательно теряю контроль над разумом. Побеждают физические настройки. Они оказываются сильнее голоса разума. Он орет где-то вдалеке, что сейчас нужно говорить, а не брать крепость штурмом. Напрасно…

Я не беру, а сношу к чертям даже огромные вековые каменные плиты. И они с грохотом падают, разлетаясь на тысячи осколков. Одно столкновение языков, и я сам издаю непонятный звук. Припечатываю Кирьянову к себе с животной силой, толкаю язык к ее сладкому и скольжу рукой с талии вниз. Сжимаю ягодицы. Лиза охает. Холодные пальчики крадутся к шее и достигают затылка. Одновременно стискиваем друг другу волосы у корней. Воздух из легких выбивает окончательно. Целую ее жадно. Так, словно в последний раз. Сука, так сладко, что мозг капитулирует в член. Не постепенно перетекает, а резко, выставляя палатку в штанах.

Ощущение такое, будто мы принимаем горячий душ, а не стоим под проливным дождем. Руки живут своей жизнью и исследуют тело Лизы. Ее платье промокло и превратилось в тряпку, которая не скрывает практически ничего. И я этим нагло пользуюсь. Трогаю каждый участок и сгораю заживо, потому что еще никогда не испытывал скотской потребности упиваться поцелуем. Ни разу не хотел присвоить себе чужое. Тем более если это чужое — МОЁ!

Моё и ничье больше!

Вот только Лиза первой приходит в себя и толкает меня в плечи, когда наши губы совершают кардинальную ошибку и разлепляются, чтобы каждый мог вдохнуть кислорода. Взгляд Кирьяновой становится режущим. Она поджимает губы и принимается стучать кулаками по моей грудной клетке.

— От-пус-ти-и-и… — шипит и отрицательно качает головой. Не слушаю ее. Удары принимаю, как данность. Заслужил. Лишь зубы крепче стискиваю, позволяя Лизе выместить на мне все эмоции.

— Я же тебе сказал, что не отстану. Теперь точно, — перевожу взгляд с полыхающих глаз на растерзанные мной губы и сглатываю, словно псина. Мне нужно еще Лизы. Увеличить дозу. Убить себя концентратом ненависти и желания, а она источник каждой эмоции.

— Ты… Ты…

— Я. И понравилось не только мне, — хочу поцеловать еще раз, но Кирьянова отворачивается. Мажу губами по влажной щеке и усмехаюсь. — Ладно. Тогда приступим к разговору.

— Что ты делаешь?! — взвизгивает, когда ловко подкидываю легкое тельце и фиксирую на своем плече. — Антон?!

— Спасаю нас от воспаления легких, — иду к парковке, выискивая взглядом свою тачку. Дождь не желает заканчиваться. Падение капель ускоряется. Мои шаги тоже. Лиза что-то бормочет, пока я ищу брелок в кармане штанов. Снимаю сигналку, открываю дверь со стороны пассажира и заталкиваю Кирьянову в салон. Блокирую двери, обхожу машину, сажусь за руль и снова обрезаю Лизе возможность выбраться из плена, который ей создал.

Только в этот момент тело конкретно начинает триггерить. И не только мое. Лиза зубами стучит от холода. Завожу мотор и врубаю печку на полную, чтобы согреть свою девочку, в глазах у которой столько эмоций мелькает, что я теряю весь запал на разговор. Мне хочется просто прижать ее к себе и не отпускать, потому что… ТАК ПРАВИЛЬНО! Но…

— Прости… — сжимаю оплетку, скашивая на Лизу взгляд. — За то, что ничего не сделал тогда… на выставке… За поцелуй не буду извиняться.

Еще сто раз так сделаю. И больше. Никакому Шуму ее не подарю. Ни хрена подобного!

— Сейчас это просто слова, — Лиза отворачивается к окну и обнимает себя руками. Дрожит.

— Согласен, но ты их услышишь, — беру телефон с панели, ввожу пароль и подаю Лизе с открытыми чатами.

— Зачем? — упрямо вздергивает нос и шмыгает.

— Моим словам ты не веришь, а тут прямые доказательства, — скриплю зубами и кидаю телефон Лизе на колени, потому что сама она его не хочет брать.

— Какой в этом смысл? Хочешь сильнее поиздеваться?

— Нет. Послушай и почитай. Иногда все не то, чем кажется, Лиз, — зрительно сражаемся. Напираю. Побеждаю. Кирьянова берет телефон в руки. — Начинай с первого. Не ошибешься.

22

— Не-е-е, это полный треш, — нервно лыбится Кирилл, пока на экране ноута мелькают кадры со мной и Кирьяновой в главной роли. Ее приступ вынес меня за рамки злости. Куда-то в поле, где нет ни одной эмоции. Я еще никогда не сталкивался с чем-то подобным. Когда человека не просто ломает на твоих глазах, а скручивает с такой силой, что он себя не помнит от страха. Если честно, сначала подумал, что новенькая прикалывается надо мной, но потом… осознание происходящего ударило по голове, и я не знал, чем помочь, и как ее успокоить. Все знания, которые нам вдалбливали в гимназии и на волейболе исчезли, словно их и не было вовсе. Я действовал на каких-то неведомых гребаных инстинктах. Прижимал ее к себе. Что-то говорил, а самого лихорадило изнутри, будто из меня демонов изгоняли. Ощущения не из приятных. Только самым шокирующим стало открытие — я не хочу использовать эту девочку для мести ее матери. Последняя итак поизмывалась над Лизой.

Хотя до цели оставался один маленький шажок… Но моя ненависть притихла после того, что произошло. И, как бы я ни старался ее воскресить, она спряталась под непробиваемую бетонную плиту и чего-то выжидала.

— Удаляй, — просипел, потирая переносицу. Кристина сразу же подорвалась на ноги.

— Что?! Тоша, ты в своем уме?! Я этот позор зря терплю что ли?!

От ее высокочастотного визга кривлюсь. Да, я напряг их с Лабуком помочь мне поставить любовницу отца и ее дочку на место, но чем больше времени провожу с Лизой, тем сильнее ворочается за ребрами гадкое чувство. Неправильно это все. Я не прилежный и далеко не правильный мальчик, только использовать слабое место Кирьяновой хуже всякой подлости. Нужно искать другой способ вернуть отца в семью.

— Так не терпи, Крис. Удаляй видео. Сейчас, чтобы я видел, — напираю, а Русланова складывает руки на груди, — что?

— Я, кстати, с Тохой согласен. Перебор. Вы видели, как ее колбасит? Жесть… — Лабуков скрючивается в кресле. Беднягу передергивает, пока смотрит на экран. У меня самого уже ком в горле размером с волейбольный мяч. Хочется сорваться к бабке на квартиру, перелезть через перегородку на балконе и убедиться, что Жанна не нависает над Лизой, не запугивает ее своим сумасшествием. Сглатываю противную слюну, поднимаюсь и подхожу к ноутбуку.

— Что ты делаешь?! — Кристина пытается помешать мне удалить видео, но я отпихиваю ее в сторону. — Ты хоть знаешь, чего мне стоило это сделать?! Я же ради тебя корячилась там?! Боже… — чуть ли волосы не вырывает, глядя на ноутбук, а потом и на меня. — Ты же сам нас просил?! Сам!