Няня для бандита (СИ) - Яблонская Альбина

– Дора... дораяки?

– Тетя Рэй часто готовила ей дораяки по утрам. Мива их очень любит. Они всегда... всегда поднимают ей настроение. Поэтому я тут подумал, – было видно, что якудза чувствует неловкость, – вдруг ты... ну... хотя бы на время, скажем... сегодня...

– Дораяки? – повторила я.

– Да, дораяки. Я не знаю, как тетя Рэй их готовила, но...

– Ничего, я разберусь. Дораяки – это блинчики.

– Блинчики? – удивился Даниэль. – Я всегда думал, что дораяки – это...

– Блинчики с начинкой, – кивала я. – Конечно, я... да. Думаю, я справлюсь. Только посмотрю рецепт в интернете.

– Она любит с шоколадом, – дал мне подсказку Сато, хотя я в ней и не нуждалась.

Но главным было то, что он разрезал веревки и освободил меня под клятву приготовить вкусный завтрак для Мивы. И я со всей ответственностью взялась за эту задачу.

Глава 7

Признаться честно, я не могла себя назвать искусным поваром. Если руки иногда и доходили до готовки чего-то съедобного, то это были примитивные бутерброды или сэндвичи, какие-то легкие каши в мультиварке, яичница, салаты. А вот что-нибудь в духовке я не готовила уже… – пожалуй, никогда. В последний раз я катала тесто еще ребенком, когда мама пекла печенье. Такое круглое, с кусочками шоколада по центру, мягкое, мокрое, но обещавшее стать через каких-то тридцать минут хрустящим сладким десертом. Вот только я то печенье так и не попробовала.

Ирония судьбы, не иначе. Мама меня отправила гулять во двор с другими ребятами и пообещала громко позвать, когда печенье будет готово. Я встретила подружку из соседнего дома, у нее был велосипед, и мы с ней по очереди били коленки, падая в траву на газоне. Ведь кататься на велике мы обе не умели одинаково. Нам было весело, мы играли и бегали по двору, дразнили мальчишек, а потом убегали от них… толкая впереди бесполезный велосипед. Мы так развлекались до самого вечера, пока не стемнело и не пришли сумерки.

Подружку позвала бабушка, мы попрощались, и она ушла. Мне было жаль с ней расставаться, хотелось играть и играть, но... Затем я вдруг вспомнила о печенье. Я сорвалась с места и побежала домой, ведь было ясно, что печенье наверняка уже остыло. Но я его в тот день так и не попробовала – оно полностью сгорело, заполнив черным дымом всю кухню.

Хотя мама не забыла, она не заговорилась с подругой по телефону. Она... просто валялась пьяной на диване, как обычно. Абсолютно без чувств. И, я уверена, она даже не помнила о том, что у нее есть дочь. Не говоря уже о дурацком печенье, которое стало для меня символом несбывшихся желаний...

– Итак, – взяла я муку и стала читать простой рецепт, – нужны яйца, немного меда, разрыхлитель теста... масло для жарки... Значит, их жарят на масле... Попробуем.

Я влила пару яиц в стеклянную миску и взбила их миксером. Затем добавила сахар и мед... Вот только мед был уже густым, он заметно засахарился и лежал в миске комом. Поэтому пришлось его вынуть из яичной пенки и сперва растопить в микроволновке. Не знаю, где был в тот момент Даниэль, но я очень боялась, что он придет и увидит, как я позорюсь. Как у меня все валится из рук – то ли из-за неопытности, то ли из-за стресса. То ли из-за того, что я еще ни разу нормально не спала с тех пор, как переехала жить в этот дом.

Но, оглянувшись по сторонам и убедившись, что за мной никто не смотрит, я взяла себя в руки и решила, что не имеет значения, как я буду готовить. Главное, чтобы блюдо получилось, и Миве понравилось.

Стоп. А вдруг ей не понравится? Что на это скажет ее отец? Черт...

Наступив на горло своим страхам, я оживила экран телефона и продолжила идти к сомнительной цели.

– Простите, тетя Рэй, – говорила я с ее духом, который, возможно, все еще парил где-то здесь, поблизости. И видел все мои метания. – Мне не приготовить так, как готовили вы. Но я буду очень стараться. Честно.

Добавив муку и разрыхлитель, я все это взбила, подливая воды из приготовленной чашки. Получалось вроде неплохо – однородная желтая жижа, из которой предстояло жарить дораяки. Впрочем, как их вообще жарить?

Но, к счастью, процесс пошел на удивление быстро. Я взяла специальную сковородку с выпуклым дном и залила туда первую порцию теста. Оно зашипело, заплясало на масле, и по кухне разошелся приятный сладкий запах.

– Привет, – услышала я за спиной и чуть не выронила сковородку.

– А!

Я оглянулась на девочку и опять подскочила, но теперь еще сильнее – она снова надела ту жуткую маску.

– Ты что, испугалась? – спросила она и села так за стол.

– Я? Нет... Нет, конечно же, просто... – переворачивала я блинчик, когда он хорошенько поджарился. Но затем перевела дыхание и честно призналась: – Да. Я испугалась... Мне нужно нормально поспать.

– Я тоже плохо спала. Потому и надела маску. Чтобы ты не увидела мои мешки под глазами.

– Твои мешки? – ухмыльнулась я. – У тебя уже есть мешки? Ты уверена? Рановато еще...

По правде говоря, я не знала, о чем с ней говорить. Своих детей у меня никогда не было. Как и младших братиков, сестричек. Кроме того, я уверена, жизнь Мивы сильно отличалась от того, чем жила маленькая София. Много лет назад.

– Я люблю эту маску, потому что люди не знают моих эмоций. Они думают, что я злюсь, что я злая. Но на самом деле я хитро улыбаюсь... Это полезно, если ты готовишь пранк.

– Пранк? – спросила я, складируя на тарелку свежие блинчики. – Что ты имеешь в виду?

– Ну пранк. Розыгрыш. Когда ты кого-то разыгрываешь... Няня очень не любила, когда я ее разыгрывала.

– Многие не любят розыгрыши. Это нормально, малыш.

– Зато я люблю, – аргументировала Мива. И мне против ее доводов было нечего сказать. – А еще моя мама любила пранки, – сказала она, и я застыла на месте. Словно услышала кодовое слово, и оно не позволяло мне дальше двигаться. – Она любила веселиться, мы с ней часто баловались, дурачились... – говорила девочка совсем как взрослая. – Мама разрешала мне носить эту маску, когда я захочу. Она говорила, что это лучше, чем маска, которую люди надевают в реальной жизни. Чтобы обмануть других и притворяться теми, кем они на самом деле не являются...

Я стояла и слушала ее как зачарованная. У меня во всю подгорал блинчик, но я не могла оторваться от ее карих глаз, которые видела сквозь дырочки в маске. Мне казалось, что этот ребенок умнее и мудрее многих взрослых людей, которых я встречала на своем пути. И чем больше я ее узнавала, тем сильнее жалела, что ничего не знаю о ее матери. Какой она была? И что с ней произошло?

– Блин! – вдруг поняла я, что тесто подгорело. Причем не просто подгорело, а обуглилось до черноты.

– Это точно, – хихикала Мива. – Блин есть блин.

– Все ты видишь в своей маске... – постучала я пальцем по страшному «лицу». – Ничего от тебя не утаишь.

– Я люблю ее за то, что можно незаметно подглядывать за людьми, когда они этого не замечают... А еще в этой маске хорошо плакать, – добавила Мива. И эта фраза меня сильно цепанула. – Твоих слез никто не видит, а ты просто плачешь, когда грустно. Хотя все думают, что ты... просто вредная жопа и бесишь специально.

Пожарив все блинчики, я смазала их шоколадной пастой и склеила попарно, как это делала тетя Рэй. Получилось нечто вроде пирогов или сладких сэндвичей. Затем я накрыла на стол и разложила по тарелкам еще теплую еду. Мива сняла свою маску, принюхалась и с подозрением взяла первую «штучку».

– Мистер Сато! – решила я позвать главу семейства. – Завтрак готов!

Но оказалось, что он уже здесь и снимает в прихожей свою куртку. После того, как чем-то был занят на улице.

– Фу... – отметил он еще с порога. – Чем это так воняет? Что-то сгорело? Все нормально?

Даниэль с недоверием окинул взглядом кухню, ведь под потолком еще клубилась дымка от сгоревшего блина. А тогда подошел к дочери и поцеловал ее в лоб.

– Сингиин приготовила дораяки, – болтала она ногами, уплетая завтрак.