Екатерина Вильмонт - Прощайте, колибри, хочу к воробьям!
– Тьфу ты черт, в самом деле может создаться впечатление… Просто я от вас немножко дурею, Женя!
А сам подумал: после боулинга я поеду ее провожать, и тогда, может быть… Ведь если бы не Пафнутий, все могло бы уже состояться… Или нет? Конечно, нет! Она же ясно дала понять, что не стоит спешить, то есть хочет держать интригу. Чтобы я ждал, мучился. Но я не буду мучиться. С какой стати? Была бы честь предложена! Он почему-то вдруг рассердился непонятно на кого, скорее всего на себя.
– А где тут у вас боулинг?
– Да в нашем же доме, но с другой стороны.
– Здорово!
Она хорошо играла, пожалуй, не хуже, чем он.
А он-то думал, что будет ее учить, показывать, как лучше брать шары… А она наслаждалась, ей было весело, она раскраснелась, глаза сверкали…
– Привет, Костян! – подошел к нему сосед с восемнадцатого этажа, с которым они, бывало, выпивали вместе, ходили на футбол и в боулинг.
– Привет, Феликс!
– Твоя дама классно играет! Познакомишь?
– Женя, это Феликс! Мой сосед. А это Женя, моя подруга!
– Классная у тебя подруга! Супер! Где вы так научились, Женя?
– В городе Кармель, штат Калифорния, – засмеялась Женя.
– Вы там живете?
– Жила одно время.
– А вы кто по профессии? – полюбопытствовал Феликс.
– Импресарио!
– Импресарио? А разве еще есть такая профессия? Мне казалось, это теперь называется – продюсер или агент…
– Да, но мне больше нравится импресарио! Мало ли как сейчас что-то называется… Когда-то боулинг назывался кегельбаном.
– Правы! Но играете вы классно, импресарио! – засмеялся Феликс и быстро слинял.
– Ну что, Женечка, передохнем? Выпьем чего-нибудь?
– Да. Я хочу мохито!
– А я, пожалуй, выпью текилы.
Они выпили, поиграли еще, а потом Константин вызвал такси и повез Женю домой.
Я провела чудесный день, мне было весело, по-настоящему весело, я чувствовала себя молодой, привлекательной и даже, кажется, чуточку влюбленной. После того как Пафнутий объяснил нам, что сегодня не нужно спешить, Костя даже в машине не пытался лезть ко мне, вел себя в высшей степени корректно. И мне это понравилось. У моего подъезда он вышел, довел меня до дверей и спросил:
– Женечка, вас не надо провожать?
– Куда провожать?
– В аэропорт.
– Да нет, спасибо, Костя. Не нужно.
– А звонить вам можно?
– Можно. Буду рада. И спасибо за чудесный день. Ваши пельмени выше всяких похвал! И берегите Пафнутия. Это просто чудо природы.
– Да уж, чудо! Кайфоломщик! – засмеялся он. И уехал.
Утром в день отлета мне почему-то подумалось, что Костя все-таки приедет в аэропорт. Но он не приехал. Я даже не ощутила разочарования. В самом деле, в будний день в Москве ехать в Шереметьево, просто чтобы увидеть женщину, это, наверное, абсурд. Можно запросто всюду опоздать – и в аэропорт, и на работу. Так что все правильно. На секунду мне стало грустно, никто не провожает, никто не встретит…
Но я ошиблась! В Амстердаме, едва я вышла с багажом, ко мне подошел мужчина.
– Госпожа Истомина?
– Да! – удивилась я.
– Рад, душевно рад! Я Мирон, я, собственно говоря, художественный руководитель проекта, Фархад не смог вас встретить, ну а я не счел за труд… Это все ваши вещи? Отлично! Идемте!
Я вспомнила, что Фарик как-то упомянул о нем. Сказал, что очень креативный товарищ. Он был совсем небольшого роста, ниже меня, но крепкий и плотный, эдакий боровичок-здоровячок, лицо простое и приятное, хотя он ни разу даже не улыбнулся. Но в нем чувствовалась какая-то значительность и даже, как ни дико, определенное мужское обаяние. Ну надо же!
Мы подошли к большому джипу. Ну, естественно, недостаток роста восполняется размерами автомобиля. Он легко, будто пушинку, закинул мой чемодан в багажник.
– Сейчас я отвезу вас в отель, но к завтраку вы уже не поспеваете, мы позавтракаем в кафе, а потом сразу в наш офис.
– В офис? – удивилась я.
– Ну да! В театр нас пока еще не пускают.
И правильно делают. Мы ведь еще в самом начале процесса, а вот когда уже будем готовы к сценическим репетициям, тогда… Фархад говорил мне, что вы опытный агент, Антон Истомин большой музыкант, и вы смогли сами вывести его на орбиту, это дорогого стоит и хорошо вас рекомендует. Я очень рад, в нашем деле так не хватает порядочных людей. Это правда, что вы музыкант и юрист в одном флаконе?
– Правда. Но музыкант я только по образованию.
– Это, собственно говоря, не имеет значения. В музыке вы сечете.
– Факт, секу!
– Отлично! Сегодня вечером дают «Трубадура», хотите послушать? Отличный состав!
– О, с удовольствием.
– Отлично! А вот и ваш отель.
Отель располагался на набережной одного из каналов, старинный, прелестный. Мирон сам отнес чемодан в мой номер, который оказался очень красивым и уютным.
– Здесь все хорошо, кроме освещения, – заметил он. – Предполагается, собственно говоря, что в номере гостиницы люди только спят и трахаются, чтение не предусмотрено, но я распорядился, и к вечеру тут поставят хорошую настольную лампу.
– Спасибо большое, Мирон.
– Сколько времени вам нужно, чтобы собраться?
– Двадцать минут.
– О’кей! Жду вас в холле.
Я мгновенно приняла душ, переоделась и ровно через двадцать минут уже была внизу. Мирон читал английскую газету. Поднялся мне навстречу.
– Пунктуальность не российская!
– Я много лет жила в Америке.
– Это не всем помогает. Ну, пошли завтракать! Тут, собственно говоря, совсем недалеко, пройдемся пешком?
– С огромным удовольствием.
Здесь весна была уже в разгаре. Градусов пятнадцать, солнышко. Хорошо! И эти старинные дома вдоль каналов, и звуки башенных часов где-то неподалеку… Прелесть!
– Женя, вы не против, если мы сядем на воздухе, а то я курю…
– Прекрасно.
– Вас не смущает, что я курю?
– Ничуть. Курите сколько угодно.
– Отлично! Женя, Фархад прилетит только вечером, сегодня я буду вас опекать.
– Фарик мне говорил, что у вас проблемы с партией Роберта.
– Да. Был отличный исполнитель, но он соскочил, его позвали в «Ковент-Гарден», у нас ведь все только затевается, а там… Но ведь нельзя брать абы кого. У нас проект отчасти показушный, но в хорошем смысле слова. Поэтому…
– Понимаете, Мирон, Роберт – партия хоть и эффектная, но кроме сильного голоса ничего, собственно, не требует. Играть там нечего. Ну, правда, внешность нужна, но эффектных баритонов в России не так уж мало. Это же не «Риголетто» все-таки…
– А как вам Дроздовский? Такое имя, и голос, и внешность… Я с ним уже говорил, и он в принципе согласен, но такую цену заломил, мама, не горюй!
– Ну, если вам нужно имя, то с Робертом он справится. Без сомнения, Роберт и Эскамильо – вот две партии, которые ему по зубам.
