Ирэне Као - За все грехи
– Это Viburnum tinus – вон те растения внизу, – Томмазо указывает на кустики, покрытые белыми цветами. – Во время цветения они источают сладковатый цитрусовый аромат.
– Ну надо же… – Линда снова смотрит на него с любопытством, как в саду, где он перечислял названия роз так, будто это были марки автомобилей.
– А ты и правда разбираешься в ботанике…
– Да, это одно из моих увлечений. Передалось от мамы.
На мгновение Томмазо погружается в свои мысли, но вскоре принимает привычный уверенный вид.
– Итак, перейдем к конкретике. Я хочу, чтобы ты подготовила проект по обустройству виллы. Если он будет убедительным, проект твой.
Линда молчит. Потом, наконец, решается задать вопрос, который крутится у нее в голове уже несколько часов.
– Почему именно я? Почему не Людовико и Аличе?
Видно, что Томмазо ждал этого вопроса и уже подготовил, разумеется, дипломатичный ответ:
– Твои коллеги обладают огромным опытом, но в их работе не хватает главного: оригинальности.
Он оглядывается, как будто ищет чего-то.
– Я хочу, чтобы это место стало неповторимым. Мне недостаточно просто отреставрировать его – я хочу, чтобы оно ожило. Поэтому я ищу человека, который вложит сюда частичку своей души и сделает то, что я даже не могу себе представить. Не просто удовлетворит мои ожидания, но превзойдет их. В общем, мне нужен человек, которому удастся меня удивить, – заканчивает Томмазо, пристально глядя на нее.
– Ясно, – Линда выдерживает этот взгляд и продолжает: – А ты уверен, что у меня это получится? Удивить тебя?
– Не знаю, теперь все в твоих руках. Но я видел твой дом и то, с какой любовью он отделан. Там нет затасканных штампов, которые мне надоели… – объясняет Томмазо, будто констатируя факт.
Он, как обычно, сдержан, и Линда не сразу улавливает комплимент, который скрывается за его комментариями.
– Я в него всю душу вложила. Это моя норка, – отвечает она дрогнувшим голосом.
– В том-то вся и штука: я хочу, чтобы и у этого дома появилась душа.
Линда смотрит на него в приглушенном свете комнаты: холодные глаза, тело как скала. Настоящая глыба. Этот человек вызывает в ней противоречивые чувства: восхищение и злость.
Томмазо смущает ее, а это удается немногим. Но Линде хочется поразить его каким-то безумным поступком и увидеть реакцию.
Эта непреклонная холодность и исключительный самоконтроль придают ему обаяние, которому ей трудно сопротивляться.
– Я дам тебе задаток – пока. Если твой проект мне понравится, ты будешь руководить работами. Разумеется, за соответствующую плату.
Линда не может подобрать слов, чтобы ему ответить; они первый раз затронули вопрос оплаты. Ей кажется, что ему неловко говорить о деньгах.
Томмазо смущает ее, а это удается немногим. Но Линде хочется поразить его каким-то безумным поступком и увидеть реакцию.
Томмазо тем временем продолжает:
– Предупреждаю: сроки немного сжатые.
– Насколько?
– Два месяца, – коротко отвечает он.
– Два месяца?! – Линда озадаченно смотрит на него.
– Работы нужно завершить к концу августа…
– Н‑да, так гораздо сложнее… – говорит она, качая головой.
Внезапно раздается женский голос. Это она.
– Mon amour, ты здесь?
– А вот и моя спутница, – вполголоса говорит Томмазо. Затем, перегнувшись через перила и повысив голос ровно настолько, чтобы его услышали, отвечает: – Надин, мы здесь, поднимайся.
Через несколько секунд появляется Надин, прекрасная и безупречная, какой Линда впервые ее увидела за стеклянной перегородкой студии. Она высокая, стройная, держится элегантно и уверенно, словно богиня. На ней брючный костюм из белого шелка, на плече – сумочка Chanel Black&White, на ногах – туфли-лодочки в тон.
Вблизи ее безупречная экзотическая красота приводит почти что в трепет: янтарная кожа, орехово‑карие глаза, правильные черты лица, темные волосы, гладкие и блестящие, уложенные лаком.
Она пожимает Линде руку и удостаивает ее формальной улыбки.
– Ну, как продвигаются переговоры? – спрашивает она мелодичным голосом, слегка грассируя и смягчая «к».
Рядом с этой женщиной Линда чувствует себя не в своей тарелке, что с ней случается редко.
– Мы как раз обсуждали вознаграждение, – докладывает Томмазо.
Надин смотрит на него так, будто предлагает продолжить мысль. Он оборачивается к Линде.
– Если округлить, как считаешь, семьдесят тысяч евро будет достаточно? – серьезно спрашивает он. – Учти, что ты будешь работать только над декором и меблировкой. Штукатуркой, монтажом, электрикой будет заниматься отдельная бригада, с которой потом, в момент сдачи, ты обсудишь необходимые вопросы.
У Линды нет слов. Эта сумма намного выше обычных рыночных расценок. Она могла бы принять ее и успокоиться, но Линда не из тех, кто соглашается сразу. После секундного молчания она делает глубокий вдох и говорит:
– Проект довольно сложный, да и сроки сжатые. К тому же, – добавляет она важным тоном, – у меня есть и другие клиенты, я не могу их вот так вот взять и бросить…
Томмазо и Надин обмениваются понимающими взглядами, которые не выдают их мыслей.
Затем он обращается к Линде:
– Хорошо, какая сумма тебя бы устроила?
– Сто тысяч.
Она это сказала. Линда отлично понимает, что просит слишком много, и чувствует себя немного виноватой, но такой случай представляется один раз в жизни. Может быть, они сторгуются на восьмидесяти тысячах…
В конце концов, переговоры ей всегда удавались.
– Ну хорошо, – наконец говорит он, лишая ее дара речи.
У Линды перехватывает дыхание. Она уже приготовилась сражаться, выпустила коготки – и вдруг ее обезоружили. Разумеется, работы будет много, да еще надо привлекать дизайнера по свету, реставраторов – бедняге Бози придется составить нехилую смету для этого проекта…
– Ну и отлично… – произносит она, стараясь не выдать волнения.
Надин поворачивается к Томмазо. Их взгляды встречаются и источают невидимые искорки. Она явно не одобряет его поступок, но не высказывает своего недовольства. Не должен был он уступать.
А Томмазо, который ждал такой реакции, думает, что в длительных отношениях даже кивок головы партнера красноречивее всяких слов.
– Но сначала докажи, что ты их заслуживаешь, – уточняет он, оборачиваясь к Линде. – Ты же сама сказала: я могу вынести мозг кому угодно.
Вспомнив о своей дерзости, Линда немного вызывающе смеется. Она взволнована и хочет любой ценой выдержать это испытание, чтобы поразить его и получить обещанный ей гонорар.
