Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
Леночка улыбнулась какой-то зловещей улыбкой.
— Тогда я отомщу вам всем!
Глава сорок вторая. ОТЕЦ И СЫН
Семендяева проснулась от поцелуя. Медленно открыла глаза, увидела Сергея. Улыбнулась.
Сергей поцеловал ее в губы. Лена ответила на поцелуй. Только тут Семендяева заметила, что на Сергее надета куртка.
— Что это значит? — Лена рывком села на постели.
— Мне пора.
— Ты же сегодня не работаешь!
— Поэтому и пора.
— Я не понимаю.
— Я тебе в другой раз объясню. — Сергей принужденно улыбнулся.
— Из-за Юли?
Сергей устало опустился на стул.
— Ну видишь, как хорошо. Ты все сама понимаешь.
— Ну конечно! А так как мужчины любят женщин, которые все понимают, значит, ты любишь меня.
Сергей не ответил.
— Я не понимаю?! Почему ты, взрослый мужчина, не имеешь права проводить время со мной?!
Сергей предпочитал отмалчиваться.
— В конце концов, она уже тоже не девочка! Должна все понимать!
Сергей вынул сигареты, закурил.
— Ты будешь молчать?!
— В том-то и дело, что она уже все понимает... — Он вздохнул. — В отличие от тебя.
— Прекрасно! — обиделась Семендяева. — Главное — найти виноватого!
— Лен, я прошу тебя! Ну давай не будем, а?!
— Конечно, не будем! — Лена откинула одеяло, надела халат. — Чего нам делить! У нас все хорошо! Завтра лучше, чем сегодня! Послезавтра лучше, чем вчера!.. Ты еще здесь? Как же так! Ты же можешь опоздать! Не рассиживайся! Время не ждет! Труба зовет! Завтра в поход! — Еще чуть-чуть, и у Семендяевой началась бы привычная истерика.
Сергей поднялся.
— Давай, давай! Сейчас троллейбусы плохо ходят! Можешь до вечера не доехать! — Лена даже слегка подтолкнула его к двери.
Сергей перехватил Ленины руки. Сжал их.
— И тогда, — прокомментировала действия Сергея Лена, — убийца нанес свой последний удар!
— У нее умерла мать! Я для нее сейчас все! Она росла, зная, что папа должен быть верен маме. Она не хочет и не может понять, что Машина смерть дает мне право на новую жизнь, — тщетно взывал к Лениному разуму Сергей.
— Боже мой! Какой пафос! А может быть, ты сам не можешь решиться на эту новую жизнь? Может быть, тебе самому так проще? Сходил к бабе на пару часов, нужду справил и свободен!
— Чего ты хочешь? — Сергей отпустил ее руки.
— Я?!.. — Семендяева как будто даже растерялась. — Я?.. О! Я много чего хочу! Я хочу стирать твои носки. Гладить твои рубашки. Обед тебе готовить хочу. Возмутительно, правда?!
Сергей прижал Лену к себе, поцеловал.
— Да! Я еще вспомнила!
— Ну?
— Майки я тоже стирать хочу.
— Я не ношу майки.
— Ах, ну да... — сникла Лена. — Я забыла. Извини.
— Ничего, — подбодрил ее Сергей. — Я всегда найду, что постирать.
Сергей поцеловал Лену в губы.
— Я позвоню, — пообещал он после поцелуя.
— Ну конечно, конечно! — Лена истерично заулыбалась. — «Милый, мы поженимся?» — «Давай лучше созвонимся!»
— Ты о чем?
— Да так. Анекдот вспомнила. Неважно. Ты звони. Звони. Всегда рада тебя слышать.
— Ты хочешь, чтобы я привел тебя в дом и объявил детям: «Познакомьтесь, это ваша новая мама!»? Ты этого хочешь?
Да?!
— На эту роль я не претендую.
— А на что ты претендуешь? На то, чтобы сидеть ночи напролет рядом с Сашкиной кроватью, когда он бредит от температуры? На то, чтобы ходить на родительские собрания и раз в месяц мыть полы в классе? На то, чтобы...
Но Лена не дала ему договорить.
— Я прекрасно знаю, на что я иду.
— Ты только думаешь, что знаешь. А через пару месяцев ты будешь вспоминать те времена, когда я приходил к тебе, — Сергей усмехнулся, — «по нужде»!
Семендяева не ответила.
— Лен, поверь мне. Сейчас не время. Все должно немного утрястись. Немного стереться. Надо подождать. Надо, чтобы жизнь вошла в привычное русло.
По щеке Семендяевой скатилась слеза. Сергей провел по ее лицу пальцем, слезу стер.
Лена передернула плечами, как будто прикосновение Сергея было ей неприятно.
— По системе Станиславского, играя любовь, надо стремиться как можно чаще касаться партнера, — сказал Сергей. — Любовь — это касание.
— А я не хочу играть в любовь, — отрезала Лена зло.
— А что ты хочешь?
— Я хочу... чтобы ты шел отсюда... к чертовой матери!!! — проговорила вдруг Семендяева удивительно спокойно.
Сергей какое-то время молча смотрел на нее, потом развернулся и пошел к двери.
Открыв дверь, он остановился, снова посмотрел на Лену.
— Я позвоню.
— Позвонишь?! Кому-нибудь другому! — не выдержала вдруг и сорвалась на крик Семендяева. — Понял?! Убирайся! Убирайся отсюда!
Сергей молча вышел из квартиры.
— Видеть тебя не хочу! — неслось ему вслед. — Только попробуй мне позвонить!.. Все! Хватит! Любовь прошла, завяли помидоры!..
Лена упала на кровать и горько-горько зарыдала.
— Еще минуту — и буду кормить. Не скучай, малыш! — орудуя на кухне, кричала Юля кому-то в комнату.
Заслышав звонок в дверь, Юля сделала удивленное лицо и, на ходу облизывая пальцы, вытирая их передником, пошла в прихожую.
— Кто там?
— Свои, — послышалось из-за двери таинственное.
— А поконкретнее?
— Самые близкие. Биг-Мак. Юля открыла.
— Ну тогда входи.
— Бдительная стала, — заметил Максим входя.
— Хорошие уроки получила.
Биг-Мак попытался было Юлю обнять, но она уклонилась.
— Да ладно тебе, все обошлось. Долго еще дуться будешь?
— Дуться, это в смысле обижаться? Запомни, гамбургер, на всю жизнь. Обижаться — это непродуктивно. На обиженных воду возят. Имеет смысл воспитывать только самых близких, с кем на всю жизнь. Вот родителей, например, надо воспитывать с детства. А тебя... Зачем зря время тратить?..
— Это если попроще сказать... На дураков не обижаются? Так, что ли?
— Ну если тебе так удобнее...
— Юлька, я же понимаю, что виноват. И не спорю. Произнеся эти смиренные слова, Биг-Мак подошел к двери, открыл ее, шагнул, как будто собираясь уходить... Юля молча, не скрывая удовольствия, ожидала, когда же дверь наконец закроется. Однако Биг-Мак хоть и вышел за дверь, но не закрыл ее за собой. Наоборот, придержал ногой, чтобы не захлопнулась случайно. Юля даже нетерпеливо притопнула ножкой. В этот момент перед ней возник огромный букет цветов, который Биг-Мак прятал за дверью.
— Это тебе во искупление моих грехов. — Максим вручил Юле букет и галантно шаркнул ногой.
— Спасибо. — Юля взяла цветы.
— Нравится? — Биг-Мак решил, что уже прощен.
