Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра
Она, женщина не шибко верующая, буквально на коленях просила высшие силы, чтобы ее ребенок выжил. При больнице, в которой лежал Саша, была небольшая часовенка, и она постоянно туда ходила. Одна, правда, без мужа-атеиста, но однажды издалека увидела человека, выводящего из часовни, очень похожего на супруга, но подумала, что обозналась. Слава бы никогда не стал ходить по таким местам, прося за сына.
– Почему? – спросил Саша едва слышно пересохшими губами. Чувствовал он себя отвратно.
– Не хочет, и все, – твердо сказала женщина.
– Почему? – повторил парень. Он пока что плохо соображал – этому мешала боль во всем теле, эпицентр которой находился где-то в животе, но точно осознавал, что хочет видеть свою маленькую невесту. Дионов считал себя виноватым перед Мартой. Только из-за него этот ублюдок издевался над ней, пугал, ломал пальцы.
– Винит меня? – прямо спросил Саша пересохшими потрескавшимися губами.
Отец странно посмотрел на него, но смолчал.
– Она ведь никто тебе… подставная невеста, – вздохнула мать, печально глядя на сына, вид которого после операций – а их провели несколько – был ужасным: впалые щеки, круги под глазами, изможденный взгляд. – Девочке не сладко пришлось в ту ночь… когда все произошло. Вот и не хочет видеть. Ни в чем не винит, но видеть не хочет, – поспешно добавила она.
– Я выйду в коридор, – сказал Вячеслав Сергеевич вдруг, и его жена заметила, как его рука потянулась к левой стороне груди, но вовремя остановилась.
– Я не хотел, – произнес Александр почти беззвучно.
– Ты и не виноват ни в чем! – горячо воскликнула женщина. – Ты у меня вообще герой! Закрыл собой человека! Просто девочка должна отдохнуть! Понимаешь, Сашенька? Ты перед ней ни в чем не виноват. Ты спас ее.
Саша ничего не ответил. Сейчас, в этом болезненном полузабытье, он не мог сказать, что чувствует. Он закрыл глаза, чувствуя в них резь.
– Что такое? – тут же склонилась над ним мать.
– Спать хочу.
– Хорошо, спи. Спи. Я сейчас уйду, но вернусь. А ты спи.
Она вышла за супругом спустя пару минут и опустилась рядом с ним на скамейку, стоящую в самом конце коридора, под мутным окном, сквозь которое с трудом пробивалось солнце.
– Что, опять сердце, Слава? – спросила мама Саши с беспокойством. После того, как физик узнал, что случилось с его сыном, сердце у него болело частенько. Хоть он и не подавал вида, а за старшего сына беспокоился. Да и то, что он узнал о нем на теплоходе от ненастоящей невесты, не давало ему покоя.
Мужчина кивнул.
– Таблетки выпил?
– Выпил. Не маленький. Зря, – вдруг сказал он.
– Что зря? – не поняла женщина.
– Зря его обманули, – тихо сказал Вячеслав Сергеевич.
Он до сих пор помнил разговор с родителями лженевесты старшего сына, которые очень просили сказать Александру, что Марта не желает его видеть. Они благодарили родителей Саши – Эльвира делала это со слезами, понимая, что их сын спас ее дочь от пуль, но все же просили, чтобы он не тревожил девушку, которой необходимо было восстановиться. И Дионовы согласились, скрепя сердце. Ведь как-никак, получается, если бы Марта не согласилась на авантюру Саши, она бы и не пострадала.
– Да не нужна ему эта девочка, – почти шепотом произнесла мама парня. – Она же не любимая его, а посторонняя. Невесту заменяла. Пусть уж лучше никогда не видятся, раз к тому же она Сашеньку и не помнит вообще.
– Но он-то помнит, – возразил Вячеслав Сергеевич.
– Сейчас – да. Потом забудет. Он хоть ее и спас, до сих пор себя обвиняет, что девочка пострадала. И если он узнает, что она память потеряла, еще более виноватым себя будет чувствовать. Или вдруг из жалости решит на ней по-настоящему жениться. Ты хочешь, чтобы его дурацкая жалость и ему, и девочке всю жизнь сломала, что ли? – Женщина вдруг встала со скамьи. – Слава, пусть он лучше думает, что она его видеть не хочет. И пусть другие так думают. А она пусть лечится и живет нормально. И Сашка будет нормально жить.
– Да делай как знаешь, – устало махнул руками ее муж. Женщина тяжело вздохнула и вновь ушла к сыну, который давно не чувствовал себя настолько беспомощным.
А тем временем Саша вновь заснул, и ему снилось, что он находится в том коттедже вместе с Мартой и в нее стреляет оживший Олег, у которого глаза горят красным, а губы испачканы в алой крови. И Саша опять пытается закрыть собою кричащую от ужаса Марту, и у него не получается это сделать.
Его мать видела, как он вздрагивает во сне и как кривятся его опущенные уголками вниз серые губы. Она теплыми руками сжимала его холодную, свешивающуюся с кровати ладонь, пытаясь согреть.
Ночью, когда мать ушла, кошмары продолжались – он вновь и вновь не мог спасти Марту, кидаясь на ее защиту. Правда, на смену им пришло странное сновидение, из-за которого он вдруг резко проснулся – они с юной скрипачкой стояли на мосту, под покровом благосклонной к ним ночи, целуясь.
Когда Саша открыл глаза, ему показалось, что его губ только что касалось что-то мягкое и теплое – что-то, похожее на губы Марты. Парню чудилось, что она целовала его, и он понял, что многое отдал бы, чтобы это было правдой.
Его взгляд скользнул к окну, за которым висела темная ночь, на лунный диск. И Саша вдруг с каким-то мучительным осознанием вдруг понял, что ему жаль. Потерянного времени. Потерянных сил. Потерянного себя.
Наверное, Ника была права – они оба искали друг в друге заменитель любви. Он видел в ней прошлое, к которому невозможно было вернуться. Она в нем – таблетку от чувств к Нику.
«Если бы все было иначе, – вдруг подумал он, сжимая зубы от ноющей боли, и перед глазами его было смеющееся лицо Марты. – Мне так жаль, девочка».
Там, в доме, она говорила, что любит. Придумала? Или ей показалось?
Он мог бы любить ее. Искренне, верно любить.
Ему не под силу было изменить прошлое и управлять настоящим, но будущее… Он мог бы сделать их будущее другим, счастливым, ярким. Безопасным. Отплатить ей за то, что она пострадала и попрощалась с музыкой.
Однако с Мартой Карловой они больше не виделись.
Дионов поверил, что девушка не хочет встречаться с ним, к тому же ее действительно вскоре увезли из родного города. Об этом позаботился отец Марты, и он же дал деньги для того, чтобы дочь лечила и раненую душу, и раненую руку, едва ли не заново учась держать в правой руке смычок и извлекать с его помощью звуки из скрипки.
Марта почти не допрашивалась работниками органов правопорядка, которые вели дело с двумя трупами и одним тяжелораненым – экспертиза признала, что у девушки ретроградная амнезия. Поскольку виновным в убийстве Жени и ранении Саши признали погибшего Алмазова, то уголовное дело было приостановлено, и суд, естественно, не состоялся. Это ускорило отправку Марты за границу.
