Ричард Гордон - Свободен для любви
— Полегче, док, — ответил он. — На вашем месте я был бы осторожнее в высказываниях. Ответственности за клевету еще никто не отменял. Я, между прочим, выиграл уже двенадцать исков против врачей. И ни одного не проиграл. Лишь на судебных издержках магистрат заработал при этом целую тысячу фунтов.
— Послушайте, мистер Уродкинс…
— Уилкинс.
— Мне плевать на то, как вас зовут и кто вы такой, но если вы сию минуту не уберетесь отсюда, я дам вам такого пинка, что…
— Грубость вам не поможет, док, — невозмутимо прервал меня этот мерзавец. — Я могу вчинить вам такой иск, что вы без штанов останетесь.
— В последний раз повторяю, Уткинс. — В моем голосе зазвенел металл. — Убирайтесь вон, пока я вас не вышвырнул.
— Не забудьте мою фамилию, док. Она произносится Ут… то есть Уилкинс. У-И-Л-К-И-Н-С. Вы еще обо мне услышите.
Глава 7
Когда я возвратился домой, Жасмина уже накрывала стол к ужину.
— Приветик, — весело прощебетала она. — Что-то вид у вас невеселый. Как у медведя с больной головой.
— Попадись мне сейчас хоть целая стая медведей с больными головами, я бы их в отбивную превратил! — прорычал я. — Жасмина, где доктор Хоккет?
— Доктор еще не вернулся. Его к викарию вызвали. — Она звонко расхохоталась. — А вы, между прочим, впервые назвали меня Жасминой.
Я плюхнулся в кресло и раскрыл энциклопедию.
— Напугали вас вчера, да? — спросила Жасмина. — За чаем. — Она хихикнула. — Вы ведь даже не подозревали, что я его жена, да?
— Да, миссис Хоккет, коль скоро вам это так любопытно, — не подозревал. И еще раз да — испугался. Даже сардинку свою не съел.
Она поставила на место последнюю тарелку.
— Я нисколько вас не виню, не подумайте. Даже сама порой не верю, что я жена доктора.
Я не ответил, а она приблизилась к моему креслу.
— Я очень скоро поняла, что он женился на мне лишь для того, чтобы не платить мне жалованье. Главным образом. Скупердяй, каких мало. Такой вам в пустыне песка не даст. А я так хотела обзавестись нормальной семьей!
— Моя разлюбезная миссис Хоккет…
— Зови меня Жасмина, птенчик.
— Я совершенно не горю желанием обсуждать вашу семейную жизнь. Вдобавок у меня выдалось на редкость тяжелое, даже, можно сказать, обескураживающее дежурство, и я хочу хоть немного отдохнуть. Хотя бы дух перевести.
— Послушай, птенчик, сделай мне одолжение, — промурлыкала она.
— Нет, — отрезал я.
— Да. Пожалуйста. — Она придвинулась вплотную ко мне. — Доктор ведь дал тебе ключ от аптечки, верно?
— Нет.
— Да. Он всегда дает второй ключ своему ассистенту.
— И что из этого? — неласково буркнул я.
— Будь лапочкой, одолжи мне его на минутку, — проворковала Жасмина.
— Ни за что, — решительно помотал головой я и снова уткнулся в энциклопедию.
— Всего на минутку. Я его тут же верну. Доктор Задниц никогда мне не отказывал!
— А доктор Гордон отказывает!
— Тогда открой его сам и принеси мне немножко нембутала. Я просто торчу от нембутала. — Она выразительно погладила себя по животику и закатила глаза. — Славная штучка. Сразу погружаюсь в сладкий сон и забываю про эту скотину, что храпит рядом со мной.
— Разве можно так обзывать своего мужа? — насупился я.
Вдруг, ни слова не говоря, она склонилась ко мне и полезла в карман моей жилетки.
— Давай сюда ключ! Или я сама найду!
— Черт побери, Жасмина, что вы вытворяете…
— Ой! Отпусти! Больно же! — принялась вопить она довольным голосом.
Я крутился ужом.
— Дьявольщина! Немедленно прекратите!
Безуспешно пытаясь высвободиться, я опрокинулся вместе с креслом на Жасмину. Она оказалась крепким орешком, поднаторевшим в подобных схватках. Добрую минуту я отбивался и отбрыкивался, прежде чем сумел сбросить ее с себя и высвободиться. Я сидел на полу, отдуваясь, когда вошел доктор Хоккет.
Я с усилием встал. Мой воротничок стоял торчком, лицо пылало, со лба катился пот. Хоккет безмолвно высился в дверном проеме, по обыкновению заложив руки за спину, и таращился на меня.
— Мы… м-м… Словом, я уронил кое-что на пол, — сбивчиво пояснил я.
Хоккет молча кивнул.
— А Жасмина… то есть миссис Хоккет помогала мне.
Доктор по-прежнему молчал, Жасмина поправляла волосы и приводила в порядок одежду.
— Пора ужинать, — бесстрастным тоном произнес Хоккет. — Послушай, дорогая, стоит ли разжигать камин, когда на дворе еще почти утро? Да и погода как никогда теплая.
За ужином, который состоял из сосиски с картофельным пюре, никто не проронил ни слова. По окончании трапезы, когда Жасмина собрала тарелки и покинула нас, Хоккет произнес своим обычным голосом:
— Поразительно все-таки, сколько врачей совершают тяжкий грех.
— Грех? — испуганно переспросил я. — Вы имеете в виду в… сексуальном плане?
— Я имею в виду врачей, которые идут на убийство.
— Вот как, — с остановившимся сердцем выдавил я. — Да, наверное.
— Взять хотя бы Криппена, — продолжил Хоккет. — Палмера Отравителя. Или Нила Крима из Лондона. А сколько их еще! Помните дело Ракстона? Он зарезал эту парочку прямо в своей ванне.
— Да, — пискнул я. — Но мы с миссис Жасм… Хоккет просто что-то искали…
— Совершенно верно, — многозначительно произнес Хоккет. — Все они так говорили.
— Извините, мне пора, — прохрипел я, вставая и цепляясь за стол, чтобы не упасть. — Хочу кое-какие записи просмотреть.
— А ведь многие убийцы до сих пор гуляют на свободе, доктор, — напутствовал меня Хоккет.
Поднявшись в свою комнату, я первым делом передвинул кровать, приперев ею дверь.
Тем не менее вечер прошел в точности так же, как и предыдущий. Доктор Хоккет сидел возле еле тлеющего камина и читал «Дейли экспресс», Жасмина вязала и подмигивала мне, а я изучал энциклопедию и таращился на утку.
В десять мы разошлись по спальням. Я услышал, как Хоккет щелкнул рубильником, отключив электричество. Нащупав под подушкой фонарь, я погрузился в беспокойный сон.
В половине второго задребезжал телефон. Бормоча проклятия, я соскочил с кровати, впотьмах спустился по лестнице и снял трубку.
— Канал-плейс, дом пятнадцать, — проорали мне в ухо. — Быстрее!
Я оделся, забрался в «Доходягу Хильду», отыскал Канал-плейс на своей новой карте и загромыхал по заброшенным трамвайным путям. Проплутав с полчаса, я наконец обнаружил Канал-плейс в самом конце грязного и извилистого проулка, слишком узкого, чтобы в него протиснулась «Хильда». Остаток пути мне пришлось проделать пешком под дождем. В результате, когда я постучал в дверь дома номер пятнадцать, мой новый костюм, который я напялил прямо на пижаму, промок до нитки.
