Лиза Фитц - И обретешь крылья...
— Добрый день, уважаемая… какая радость вновь видеть вас!.. — Он косо прохромал мне навстречу и протянул руку. — Ну, как ваше драгоценное здоровье? Готовы ли вы к отлету?
— Отлету… куда?
— На юг, как перелетные птицы осенью. Мы улетим от снегов вашей горечи к жаркому солнцу смягчающегося сердца…
— О, Торак, да вы лирик… Я не могу летать, мои крылья поломаны. Иногда я, как толстая курица, взволнованно делаю пару кругов в воздухе и, изнемогая, валюсь на пол…
— Ну, сударыня, что за унылая картина. Ваши крылья онемели по несчастной случайности — я бы так это назвал, — но тут дело поправимо. Вы снова будете высоко летать… на что поспорим?
— Ни на что. Я никогда не спорю.
— Нет, позвольте! Мы с вами в конце февраля едем в Венецию, и если вы все еще будете грустить, то я сам все оплачиваю, если нет — то вы. Идет?
— Но я могу разыграть перед вами печаль, чтобы сэкономить деньги! — улыбнулась я.
— Нет, нет, вы этого не сделаете, — весело возразил он, — для этого у вас слишком много спортивного духа!
— Хорошо, договорились — спорим на три дня карнавала в Венеции!
Я подняла руку, и он ударил по ней. Потом мы пошли в дом.
— Вы не устали с дороги?
— О нет, я получил богатую пищу для размышлений и на редкость бодро себя чувствую.
— А как вы сориентировались? Ведь вы же должны были позвонить мне, чтобы узнать дорогу!
— О, сударыня, пусть это останется моим маленьким секретом. Я могу попасть в любое место, когда захочу этого… а вот чай пришелся бы кстати.
Я готовила чай, а Торак стоял рядом, на кухне и развлекал меня. Он показывал всякие клоунские штучки, изображал жестикуляцию, свойственную различным характерам, корчил рожи и вообще смешил меня так, что я чудом не захлебнулась. Через час я была в таком хорошем настроении, что все мои сомнения, относительно него, развеялись как дым.
— Ну что ж… теперь за работу, уважаемая. Где мы обоснуемся?.. Подождите… я скажу вам где!
Прежде чем я успела что-либо сказать, он с довольным выражением на лице обковылял весь дом от первого этажа до чердака, из-за чего изрядно запыхался, и в итоге остановился на жилых комнатах.
— О даа… здесь недурно. Камин, арки… здесь было какое-то производственное помещение?
— Да, это до сих пор видно по селитре на стенах. Мне еще придется заняться этим.
Я подумала о Симоне. Наш первый разговор был о селитре на стенах старого крестьянского дома. И позже я не позволяла исправить этот дефект, как все другие, так как мне казалось, что тогда наши отношения кончатся. На поврежденных местах откололась штукатурка, и под ней можно было увидеть кладку чуть ли не столетнего возраста.
— Не развести ли нам огонь? — сказал Торак. — Подождите, я об этом позабочусь. Огонь в камине всегда должен разводить мужчина.
— Это кто же сказал такую глупость?
— Я, Торак Намадов. Конечно, это глупость, ну да ничего!
В пламя были брошены сухие поленья, и огонь в камине заполыхал. Торак хлопнулся на кушетку и с довольным видом взял чашку кофе.
— Итак, любовь моя, приступим к нашему рассказу. Представьте, что я султан и вы моя Шехерезада. Правда, только на две и одну ночь… Мы должны сделать все несколько быстрее, чем те двое, в нашем распоряжении нет трех лет времени. Я спрашиваю, вы рассказываете, я комментирую.
— Вы уверены?
— Конечно. Вот увидите, так вам будет даже легче! Положитесь на меня и мои способности.
— Я всегда полагалась на кого-нибудь — и вот что из этого получилось.
— Вы должны иначе осмыслять свои переживания, и тогда огонь вновь загорится. Давайте отправимся не сразу, задержимся на мгновение… Вот, пожалуй, и все.
— Ну, хорошо, Торак, коль скоро вы готовы, я не буду отклоняться. С чего начнем?
— Мы начнем с начала, любовь моя. Где вы увидели его в первый раз?
Симон
Тщеславие и счастье исключают друг друга
Янни еще живет со мной, но разрыв уже дело решенное.
Я в оптимальном состоянии, ни капли жира на тренированном теле, четыре года без сигарет и алкоголя, радостная, здоровая, излучающая энергию спортивная натура. Друзья говорили: «Ты светишься!..»
Избавление от смирительной рубашки супружества дает новые импульсы, долгожданная свобода приветливо машет мне рукой.
Чувство пола уже давно лежит забытым и невостребованным в семейной жизни. Ссоры, объяснения, неправильное поведение посеяли раздор, из-за многочисленных разногласий сближение уже практически невозможно. Огонь в нашем семейном очаге поддерживается лишь общей увлеченностью искусством, как сейчас, так и прежде. И еще мы вместе занимаемся спортом.
На одной из таких тренировок я в первый раз вижу Симона.
Он сидел за стойкой бара и наблюдал за моими движениями со спокойствием большого кота. Мы начинаем разговор о крестьянских усадьбах и разводах селитры на стенах. Вскоре выясняется, что мы живем неподалеку друг от друга.
Ну и экземпляр этот Симон!
Вряд ли раньше мне бы удалось заарканить такого мужика; но сейчас можно попробовать. Охотничий инстинкт Ленца проснулся; тело требовало вознаграждения за проделанную над собой четырехлетнюю работу. Бросаются в глаза его непомерно мускулистые руки, хорошо натренированная спина, великолепные пропорции. Пират, мушкетер, разбойник с большой дороги, сошедший с экрана приключенческого фильма… здоровый как бык, длинные волосы, широкие плечи.
— Где ты работаешь?
— Я составитель букетов.
Тридцать один год, работает в магазине своего отца. Прекрасный голос, мягкий и глубокий. Глаза как у волка. Я чувствую, как они следят за мной.
Он откидывает с лица волосы и улыбается. Невольно отмечаю про себя, что лоб мог бы быть и повыше.
— У нас тоже были проблемы из-за сырости на стенах. Она проникала из щелей над окнами; когда мы наконец это поняли и замазали все трещины, в доме стало сухо. Да вы сами, когда будете проходить мимо, зайдите к нам и взгляните.
Он переводит взгляд на меня. Индифферентно. Капканщик! Я ничего не могу прочесть в этом взгляде. Пока он ходит за сигаретами, Янни высказывается:
— Он выглядит как сутенер.
Его ягодицы — просто мечта: маленькие и твердые, как яблоко.
— Ты так считаешь?..
Интересно, однако, как они выглядят, когда на них нет тренировочных брюк? Подождем…
— Что ты всегда находишь в таких типах?
Мой ревнивый муж заметно раздражен. Хотя мы уже договорились о разводе, он до последнего не хотел отказываться от своих прав и в самом конце нашей совместной жизни, как ни странно, ревновал меня даже больше, чем в начале ее. Янни и раньше всегда оберегал меня от неподходящих людей.
