Сюзанна Форстер - Цвет страсти. Том 1
Гас никогда прежде не видела столь выразительной мускулатуры, где каждый бицепс, каждая мышца были рельефны и наглядны, как в анатомическом атласе. Похититель был человеком необычайной силы ив то же время лишенным избыточной массы тяжеловеса. Но не одно это привлекло внимание Гас: на его теле она заметила несколько шрамов, видимо, от пулевых ранений.
Она молча наблюдала за ним, невольно восхищаясь красотой его движений. Он подтянулся до балки, потом опустился вниз, и мышцы его живота всосало внутрь, а одна нога дернулась, словно отталкиваясь. Но только когда он отпустил одну руку и остался висеть на другой, Гас поняла, что происходит.
Видимо, он упражнялся здесь уже давно, и трудно было определить, что это такое – гимнастика или самоистязание, но теперь он старался подтянуться на одной руке.
Его шейные мускулы, казалось, готовы были лопнуть, и Гас решила, что вряд ли ему удастся его затея. Она с трудом заставляла себя следить за его мучениями. Пот ручьями стекал по его груди, а вены на руках вздулись от напряжения. Вздулись даже мускулы ног, и все же картина его борьбы зачаровывала, она была прекрасной и страшной одновременно. Солнце позолотило и накалило его тело, окутанное дымкой испарений.
Гас хотела крикнуть, чтобы он остановился, но не решилась.
Это не походило на гимнастику, это было нечто другое, нечто тайное, ритуал, напоминающий обряд очищения или самобичевания. Но если он расплачивался за грехи, то страшно было подумать, какова же их тяжесть. Что мог совершить человек, чтобы подвергать себя такому наказанию?
Через секунду он спрыгнул вниз, приземлившись на колени.
Его сжатые кулаки и зажмуренные глаза свидетельствовали о твердом намерении победить свои чувства, будь то боль или волнение. Выражение муки на его лице чуть не заставило ее отпрянуть от окна.
Когда же он взглянул в ее сторону, Гас пригнулась. Сострадание сжало ей горло. Наверняка он не хочет, чтобы она оказалась свидетельницей его неприкрытой тоски и ранимости, и еще менее Гас хотела его смутить. Она не сомневалась, что он способен выместить на ней свою боль.
Когда он вернулся в лачугу. Гас уже обрела некоторую часть своего легендарного присутствия духа, так же как и почти сухие трусики, но на душе у нее было неспокойно. Будто не замечая ее, он подошел к столу и открыл рюкзак с продуктами, принесенный из машины. Сквозь распоровшийся шов его выгоревших джинсов виднелась часть бедра, а сильная, мускулистая спина блестела от пота.
Гас насчитала пять шрамов. Они были неровные и белесые и походили на пулевые ранения многолетней давности. Первые три шрама располагались на правой стороне тела и шли один за другим от плеча и вниз до бедра; четвертое ранение было сквозным, с входом на спине и выходом сбоку, а пятое, похоже, повредило ему позвоночник. Как он смог выжить после подобного?
Внезапно ей захотелось узнать о нем все. Шрамы поведали ей, что и он тоже уязвим, а его самоистязание, свидетельницей которого она явилась, лишь подтверждало это. Он был человеком и терпел те же страдания и муки, что и остальные его собратья. И все же он был иным, не похожим на других людей.
Интуиция подсказывала Гас, что он отличается от всех ее знакомых, как день отличается от ночи.
Ее мать имела склонность к темным, подозрительным типам в те дни, когда она еще не вышла замуж за Лейка Феверстоуна, и Гас всегда удивлялась, что она находит в них хорошего. Скрытные личности с сомнительной репутацией, неудачники и алкоголики, они ютились в тайных уголках жизни Риты Уолш, и Гас очень рано осознала, что не разделяет симпатий матери. Так оно было, так оно и осталось, ей по-прежнему были чужды подобного рода индивиды.
Этот человек тоже был темной, подозрительной личностью.
К тому же он был еще и смертельно опасен.
Не двигаясь, Гас молча наблюдала, как он роется в рюкзаке, вынимая оттуда одежду и продукты. Смертельно опасен…
Она и раньше употребляла эти слова, но не вкладывала в них столь угрожающего смысла. Она застыла на месте, и ее сердце почти перестало биться. Даже дыхание замедлилось, словно горячий воздух пустыни стал вязким и тяжелым.
Но если ее тело замерло, то мысли, наоборот, ускорили свой бег. «Не верь ему, – нашептывал ей разум, – внешность обманчива. Выгружая рюкзак, он выглядит вполне нормальным, как и другие люди. Совсем как у других, на нем ношеные ботинки и рваные джинсы, но не заблуждайся. Твое чутье не обманывает тебя. Его сердце холоднее камня, а мозг подобен капкану, который, захлопнувшись, уже больше не выпускает свою жертву. И это несмотря на боль, на раны, которые делают его похожим на человека. Но помни: он не человек».
Гас обхватила ноги под плащом. Хотя ее обожженное солнцем лицо горело, холодок полз у нее по спине. Она с трудом сдерживалась, чтобы не задрожать. Внезапно она вскрикнула.
Что-то больно впилось ей в ребра под грудью. Гас откинулась назад, но боль не утихала, а, напротив, росла, и все мысли о подозрительных и опасных мужчинах вмиг исчезли из ее головы.
Это опять был лифчик, поняла она, распахнув плащ. Косточка сломалась, и острый конец теперь царапал нежную грудь.
Гас приспустила лифчик и подергала его из стороны в сторону, надеясь на улучшение, но оно не наступило.
Опасаясь, что вот-вот похититель повернется к ней, она накинула на голову плащ, чтобы как-то обеспечить себе уединение. Теперь она почти ничего не видела в темноте, но была готова на все, так как пытка стала нестерпимой.
Гас тихо чертыхалась и возилась с лифчиком, когда услышала; что он обращается к ней.
– Что ты там делаешь? – спросил он.
– Ничего, – отрезала она, ее терпение было на исходе.
К тому же борьба с лифчиком давала возможность еще раз заявить о своей независимости. Она уже забыла о том, что всего пару минут назад тайный голос посоветовал ей соблюдать осторожность. Гас никогда не прислушивалась к тайным голосам.
Возможно, благодаря приобретенному в детстве опыту она всегда по-своему реагировала на страх. Вместо того чтобы в случае опасности отступить и спрятаться, она, наоборот, бросалась в атаку. Наверное, это был ее большой недостаток, но что поделать, такой уж был у нее характер.
– Я тебя спрашиваю, что ты там делаешь?
– А я не желаю отвечать. Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как право на личную жизнь?
Что-то с грохотом упало на стол.
– Довольно, – объявил он. – Ты моя заложница, и здесь я диктую условия. Я должен видеть, что ты там делаешь, чем бы ты ни была занята!
Его крик побеспокоил Гас, но не более. Остановить ее теперь мог разве что локомотив. Она крутила и выкручивала злополучную косточку и так ее погнула, что потеряла всякую надежду на восстановление прежнего положения. От пыли и пота лифчик прилип к ее покрасневшей коже, и всякое новое движение причиняло ей боль, она не видела, что делает, и не могла ни в чем разобраться. Вот если бы она могла снять с себя проклятую вещицу… Господи, неужели она никогда не вернется в цивилизованную жизнь, где можно наслаждаться горячим душем?
