Даниелла Шоу - Атлас и кружева
Сэм, выдувавший губами пузыри, внезапно остановился, выпучил глаза от удовольствия и весело пробормотал:
— Гав-гав!
— Нет, Сэм, — поправила Салли, — утки крякают, а не лают.
— Но он смотрит вовсе не на уток. Он видит собаку, — объяснил Джек.
Испуганная Салли подняла глаза. Черный лабрадор, нюхавший оброненный ими кусок хлеба, показался ей знакомым.
— Стэнли?
В старых глазах засветилось узнавание, и животное затрусило к ней, радостно виляя хвостом.
На скамью опустился Хью.
— Вот так встреча! Что, открыли столовую на пять тысяч мест?
Салли поглядела на куски хлеба, лежавшие у ее ног.
— Вообще-то мы хотели покормить уток, но их почему-то так мало…
— Нет, это хлеба много! — пошутил Хью. — Наверное, утки, как и остальные жители Торнгемптона, дремлют после ланча. — Он огляделся по сторонам. — Похоже, мы с вами единственные, кто нуждается в свежем воздухе и прогулке.
— Я думала, вы гуляете со Стэнли только утром и вечером.
— Обычно так оно и бывает. А что, вы пытались звонить мне? — Когда Салли покачала головой, у Хью вытянулось лицо. — Я сбежал от «Звуков музыки»[2]. У нас гостят свояченица с мужем, а они не представляют себе Рождества без Джулии Эндрюс, эдельвейсов и прочей альпийской экзотики. Салли, а вы тоже сбежали?
— Не совсем. Просто у меня сложилось впечатление, что сестра с мужем хотели выставить нас с мальчишками из дому. — Салли повернулась к уснувшему Сэму и Джеку, который снова смотрел на часы.
Хью скептически поднял бровь.
— Не могу себе представить, чтобы кто-то хотел вас выставить.
— Серьезно, Хью? Разве вы не хотели выставить меня из универмага? Когда я принесла заявление, вы были просто счастливы!
— Да, я был счастлив, — тихо ответил Хью, предварительно удостоверившись, что Джек их не слышит, — но это вовсе не значит, что я хотел от вас избавиться. Салли, разве вы не понимаете, что ваш уход сильно облегчает дело?
— Облегчает? Не понимаю.
— Ну, если вы перестанете быть служащей универмага, нам с вами будет легче встречаться. Разве не поэтому вы подали заявление?
— Совсем наоборот, — дерзко ответила Салли. — Я сделала это, чтобы не встречаться с вами! — Она поднялась на ноги. — Пойдем, Джек. Пора домой.
— Но еще нет четырех, — напомнил ей племянник.
— Ты прав, Джек, — подтвердил Хью, неожиданно обретший союзника. — Похоже, у тебя замечательные часы!
Джек гордо вытянул руку.
— Тетя Салли подарила их мне на Рождество. А у вас есть часы?
Хью поднял рукав и показал мальчику плоский позолоченный «Ролекс».
— У-у — протянул разочарованный Джек. — Они просто желтые. А у меня — красные, синие и зеленые!
— Вижу, — добродушно ответил Хью. — Да, никакого сравнения.
Подбодренный последними словами Баррингтона, Джек спросил:
— А ваши часы играют?
Хью покачал головой.
— Увы, нет. А твои, конечно, играют?
Мальчик с удовольствием воспроизвел мелодию и взял Хью за руку. Салли шла позади с коляской.
— А знаете, коляска вам очень к лицу, — любезно сказал Хью, дожидаясь ее. — Кто бы мог подумать, что вы были управляющим людскими ресурсами?
— Я им больше не являюсь, — ядовито заметила Салли. — Вы что, забыли?
— Салли! Перестаньте дуться. Слушайте, а можно угостить Джека мороженым или чем-нибудь еще? Мне бы не хотелось, чтобы родители начали ворчать: вот, незнакомые люди кормят детей сладостями и так далее…
При упоминании о сладостях Джек навострил уши и с надеждой посмотрел на тетку. Когда Салли неохотно кивнула, Баррингтон вручил Джеку монету в один фунт и кивком указал на киоск у ворот парка.
Затем Хью положил ладонь на ее руку.
— Выслушайте меня, — решительно сказал он, — и не перебивайте, пока я не закончу. Как говорят в одной французской комедии, я скажу это только один раз. Сейчас нет времени обсуждать наши отношения; Джек потратит этот фунт в мгновение ока. Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей, Салли. Да или нет?
Салли, вздрогнувшая от одного только слова «любовница», посмотрела Хью прямо в глаза.
— Вы не хотите попробовать товар до того, как заключить сделку?
Не обращая внимания на ее саркастический тон, Хью решительно спросил:
— Это следует понимать как согласие?
Она не ответила и раскрыла объятия Джеку, который бегом возвращался к коляске.
— Я купил себе «Смартис», а Джеку — «Баттонс». Вот сдача. — Джек повернулся к Хью.
— Еще и сдача? Ты ловкий покупатель, Джек. Положи ее в свою копилку.
— Нет! — оборвала его Салли. — Сладости это одно, а деньги — совсем другое.
Хью, явно обиженный ее резкостью, взял сдачу, которую Джек вытряхнул из полосатой варежки.
— Не волнуйтесь, Салли. Я не собираюсь подкупать его и вас тоже, если вы, не дай Бог, так подумали.
Салли, лишившаяся дара речи, беспомощно смотрела на безукоризненно одетого Хью, шедшего по аллее и державшего Джека за руку. Рядом с ними послушно семенил Стэнли. Судя по их оживленной беседе, можно было подумать, что мужчина и мальчик — старые друзья. Когда они вышли из парка, на глаза Салли навернулись слезы.
— Тетя Салли, ты плачешь?
— Нет, Джек, милый. Это просто ветер.
— Нет никакого ветра, — возразил Джек.
— Он дует поверху, и его чувствуют только взрослые, — нашелся Хью и испытующе посмотрел на Салли.
Джек удивленно уставился на возвышавшегося над ним Хью.
— Ну, может быть, — уступил он и взял Салли за руку.
— Тут, Джек, мы с тобой простимся, — сказал Хью, когда компания поравнялась с «рейнджровером». Словно прочитав мысли Салли, он добавил: — Серена изгнала Стэнли из «ягуара».
Когда Джек опустился на корточки и начал гладить собаку, Хью бросил на Салли тревожный взгляд.
— Мне нужно подумать, — ответила она на его молчаливый вопрос. — А потом я позвоню.
— Пожалуйста, — прошептал он, — в любое время. Не потеряли мой номер?
Она покачала головой и слабо улыбнулась, когда Хью бережно коснулся ее щеки.
— Стэнли… Правда, странное имя для собаки? — спросил Джек по дороге домой. — Я никогда не слышал, чтобы какую-нибудь собаку звали Стэнли.
Салли тоже этого не слышала. Надо будет пополнить длинный список вопросов, которые она собиралась задать Хью.
На Джекки, спустившуюся открыть им дверь, обрушился настоящий град. Джеку не терпелось рассказать о том, что случилось в парке. От взгляда Салли не укрылись пылающие щеки сестры и ее расстегнутая блузка. Стоявшая в кухне гора грязных тарелок и кастрюль осталась нетронутой.
