Ольга Болгова - История о сене и собаке
— Садитесь в машину, — бросила я, щелкая кнопкой дистанционки и направляясь к своей малютке.
— Дарья Васильевна!
— Что? — обернулась я.
Лудовин, стоял, не двигаясь с места.
— Вас что-то не устраивает?
— Я не поеду в вашей машине. Если хотите поговорить, давайте пройдемся пешком.
— Это с какой стати? — возмутилась я.
— Как хотите, Дарья Васильевна… хотя, я мог бы пригласить вас выпить кофе или что покрепче… — заявил он.
Невозможный, невозможный тип! Кто он такой, чтобы так нагло разговаривать? Он издевается надо мной? Может, он — брачный аферист? Ну да, и поэтому пашет на стройке чернорабочим, именно там и находит свои жертвы! Почему же он так кичится своим незавидным положением? Я страшно разозлилась, захлопнула дверцу машины и… согласилась прогуляться с ним пешком. Из принципа. Но пить кофе отказалась, это был бы перебор.
Вечер выдался умеренно теплым, и прогулка по не слишком шумному Владимирскому, даже в компании бывшего футболиста и чернорабочего, а ныне безработного, совсем не повредит. И в фитнес-центр я еще успею.
— У вас есть работа на примете? — спросила я.
— Да, есть, — коротко ответил он.
— А работа на стройке это?..
— Хотите знать, почему я пошел на стройку?
— Нет, не хочу, впрочем, любопытно было бы узнать…
— Хм… ну это длинная и не очень интересная история…
— Можете коротко, я пойму…
— Ну, а если коротко, то я, как вы уже знаете, играл в футбол с двенадцати лет, неплохо играл. Потом попал в аварию, с игрой пришлось завязать, да и со спортом, а на стройку пошел, потому что нужны были физические нагрузки, чтобы восстановиться.
— Но почему на стройку, чтобы восстановиться? Очень странно! Вы же могли заниматься в клубе, в спортцентре, разве нет? А зарабатывать чем-то другим.
— Хм… — он взглянул на меня как-то изучающе. — Знаете, Дарья Васильевна, чем-то другим, как вы выражаетесь, не вышло, да и желания не было. Мужики тоже удивлялись, зачем меня понесло туда… А может быть, чтобы вас встретить?
— Что? — я остановилась. Да он при этом еще и дипломат! Он, что ко мне клинья подбивает? И как у него хватает наглости вот такое заявлять? Да кто он есть, на самом деле? Альфонс?
— Очень милая шутка, — сказала я.
Лудовин смотрел куда-то в сторону, мы остановились у решетки небольшого сквера, над которой веерами покачивались пожелтевшие листья каштана.
— Ну да, шутка, конечно, прикол, — ответил он. — Слова стоят мало, всякий, кто чего-то хочет, украшает сотней врак одну сомнительную правду.
Я совершенно смутилась и жутко разозлилась, чувствуя, что жаром ударило в лицо, и никакая пудра не спасет теперь мой покрасневший от гнева нос.
— Знаете, Роман Петрович, все это совсем не смешно. Вы решили ухлестнуть сначала за Ритой, а теперь, бросив ее, за мной!
— Поверьте мне, не так ужасна моя вина, как вам сообщила Рита. И я не собирался за вами ухлестывать… — лицо его помрачнело, он, кажется, тоже покраснел. — Я сказал то, что сказал…
Совсем близко от меня были его серые глаза, злые и темные, гладко выбритые синеватые щеки и подбородок, тонкие губы. Я пыталась поймать свою злость, которая стекала, скручиваясь где-то в желудке в горячий дрожащий узел. Вот сейчас возьму и поцелую его в эти тонкие губы, чтобы… я мотнула головой, приходя в себя. Мимо прошел старик, взглянул на нас, что-то пробормотав в пышные седые усы.
В пятницу вечером Федор уже не в первый раз намекнул, что нам, как людям зрелым и лишенным предрассудков, давно пора продвинуться в отношениях, тем более, что союз наш — дело решенное, и нет смысла ждать и откладывать сие знаменательное событие. Я вздрогнула, вспомнила Романа Петровича, пообещала обдумать предложение Федора и дать ответ в ближайшее время, сильно разочаровав жениха, воспылавшего гормоноактивными чувствами. Распрощавшись с обиженным Федором, я отправилась домой и, едва переступив порог, начала дергаться, переживать и третировать население своей квартиры. Василии на меня не отреагировали и устроились в гостиной перед телевизором смотреть футбольный матч огромной важности, зато на кухне Дора разбила стакан с каким-то ядовито-малиновым соком. Его брызги попали на стену и теперь красовались на светло-абрикосовом фоне отвратительными несмывающимися пятнами. Я почти молча проглотила неудачу криворукой племянницы лишь благодаря своевременному вмешательству Кристины. Она взяла Дору под защиту, заявив, что коль скоро здесь начнется гром небесный, от молнии мудрей уйти.
— Лучше уйдет молния! — бросила я и попыталась присоединиться к теплой компании Васек-болельщиков, нервно утрамбовывающих своими пятыми точками мой белый шведский диван. Вид зеленого футбольного поля с мелькающими на его фоне мужскими фигурами снова пробудил моего личного внутримозгового кота, который тут же расправил когти и, напомнив о разговоре под каштаном, спросил: «В какие игры играет Лудовин?». Я попыталась ухватить наглого кота за шкирку, возразив сакраментальным «Какое мне дело до всего этого?», но он начал сопротивляться, вопя, что так просто от него не отделаться.
Василии в один голос заорали «Йес! Го-о-ол!», я вскочила с дивана и рванула обратно на кухню к мирно беседующим девам. Точнее, мирно беседовала Кристина, а Дора слушала ее и терла губкой стену, размазывая по светлым абрикосам розовую малину. Жизнь шла своим чередом. Я достала сигареты и удалилась на лоджию выкуривать из мозгов мерзавца кота.
Глава 7
Суббота навалилась мутно-серым утром и отчетливо-цветным смятением по поводу вечерней тусовки, в которой мне предстояло играть одну из двух главных ролей. Я вдруг осознала, что играть эту роль мне совсем не хочется, а не выйти на сцену уже невозможно: банкет заказан, билеты проданы. Роман Лудовин маячил в мыслях нестираемым фоном, при поддержке когтистого кота, и я даже не стала пытаться отделаться от них, пожелав парочке недоброго утра и успехов в труде. Выбравшись из-под одеяла, я накинула халатик, сунула ноги в пушистые тапочки и подошла к окну, за которым с безнадежно бесцветных небес моросил противный дождь, размывая контуры бесстыдно полуголой березы, что возвышалась среди краснолистых кустарников сквера во дворе. Я вышла из спальни, в квартире стояла необычная для последнего времени тишина, нарушаемая лишь звуками капающей воды — видимо, кто-то неплотно закрыл кран в ванной или на кухне. Народ беззаботно спал, пользуясь свободой выходного дня, а я отправилась искать источник капели.
В ванной никаких недоработок не обнаружилось, и, сполоснув лицо холодной, бодрости ради, водой, я двинулась на кухню. Коротконосый блестящий кран не проявлял признаков жизни, зато в центре гладко выбеленного потолка набухали и устремлялись вниз тяжелые водяные капли, гулко стучали по столу, на котором растекалась лужа, неуклонно сползающая к краям и грозящая хлынуть на пол водопадом. Я замерла, ахнула и кинулась искать средства борьбы с наводнением, то бишь, ведра и тряпки, пытаясь сообразить, где они могут находиться, поскольку уже давно не занималась уборкой, перекинув это неблагодарное дело на плечи Доры. Пока я металась, капель плавно перетекла в поток, который хлынул с потолка, окончательно безобразя его белизну взбухающим, на глазах увеличивающимся в размерах темным пятном.
