Роберта Ли - Притворство
Не дожидаясь ответа, она выскочила из комнаты.
Сирина пожала плечами.
– Ну и горячка. Куда это она так заторопилась?
– Не знаю, и мне некогда об этом думать. Я должен идти.
– Куда? Что-нибудь случилось?
– Ничего. Не забивай этим свою прелестную головку. Езжай домой и переодевайся, а я заеду за тобой позже. У меня свиданье: мне надо кое-кого повидать в отеле "Дельфин"!
Глава 4
Отель "Дельфин" находился к северу от Гайд-Парка и обслуживал обычно семейные празднества и офицеров в отставке. Там царила строгая атмосфера достоинства и некоторой чопорности. На верхней ступеньке у входа стоял человек в сером костюме и кого-то ждал. У него были коротко подстриженные черные волосы и седые виски, а всю верхнюю половину лица закрывали большие темные очки. Он все время вертел головой из стороны в сторону, оглядывая толпу спешащих людей на тротуаре, и только когда из подъехавшего такси вышла высокая молодая блондинка, он явно успокоился и бросился ей навстречу с распростертыми объятиями.
В некотором отдалении Пол Моллинсон наблюдал из своей машины за этим объятьем до того момента, как эта пара исчезла в дверях отеля. Тогда, и только тогда, он уехал.
Не зная, что за ней следят, Энн теснее прижалась к отцу.
– Я поверить не могу, что ты жив! Когда я услыхала по телефону твой голос, я решила, что схожу с ума. Что случилось? Когда ты вернулся?
– Все расскажу наверху Твоя мать ждет нас там.
Молча они вошли в лифт и молча потом прошли по коридору до номера люкс, выходящего окнами в парк. Из спальни вышла Анжела, и Энн рванулась к ней.
– Мама, какое чудо! Ручаюсь, тебе, наверное, все это кажется сном.
– Но я отказываюсь щипать себя и просыпаться!
Слезы сменяли смех. Прошло несколько минут, прежде чем они смогли начать связный разговор. Энн откинулась в кресле и с любовью смотрела на человека, которого оплакивала почти год.
– Когда ты вернулся?
– Сегодня утром. Я послал Анжеле телеграмму из Александрии, но она получила ее всего за час до того, как я должен был приземлиться в аэропорту. - Он улыбнулся. - По-моему, она еще не совсем пришла в себя.
Энн посмотрела на мать.
– Так что, сегодня утром ты впервые узнала об этом?
– Не совсем, дорогая. Пару недель назад мне позвонил дядя Харвей из военного министерства и сказал, что они нашли обломки разбившегося самолета и некоторые.., некоторые останки. Нескольких людей недосчитались, и поэтому появился шанс, что Лори выбросило из самолета и, возможно, его подобрали туземцы. Я поговорила с Марти, и мы решили ничего тебе не говорить, пока не будет какой-то ясности. - Анжела перевела взгляд на мужа. - Теперь продолжай ты. Лори.
– Я не уверен, что в состоянии спокойно говорить об этом. - Лоренс Лэнгем откинулся на стуле и снял темные очки. Без них стало заметно, что он побледнел и глубокие морщины залегли на его лице от голода и лишений. Он слегка отвернулся, прикрыл глаза, а мать и дочь залюбовались чеканным профилем, высоким лбом, прямым с легкой горбинкой носом и скульптурным подбородком: Ромео, Антоний, Гамлет… Все было в этом лице: и лирика, и царственность.
– Отец жил в арабской деревне, - продолжила рассказ Анжела. - Наверное, у него было сотрясение мозга, потому что он совершенно ничего не помнил, вполне был доволен жизнью и готов там оставаться вечно.
Энн зафыркала от смеха.
– Они хорошо с тобой обращались?
– Насколько помню, да, - ответил отец. - Вся эта история для меня как какой-то сон. Первое мое реальное впечатление - это вид твоего дяди, входящего в палатку. Он выглядел там так нелепо в своем черном костюме и стэтсоновском котелке, что я расхохотался. И вдруг все прояснилось в моей голове: я вспомнил и кто я, и что со мной случилось. - Глаза его заискрились смехом. - Еще несколько недель там, и я бы женился на дочери шейха, такой Тесси О'Ши из черного дерева.
– Тебя, точно, стукнуло по голове, - улыбнулась Анжела. - Ты же никогда не увлекался толстыми женщинами!
– Я никогда не увлекался женщинами, за исключением двух моих красавиц-блондинок. - Лори обнял жену, и она, положив голову ему на плечо, заплакала.
– Ну, не раскисай, любимая, - нарочито грубовато, чтобы скрыть растроганность, произнес он. - Все уже прошло, и плакать больше не о чем. - Он нежно вытер ей слезы своим платком. - Что ты скажешь, если мы трое уедем в Сассекс, пока все не уляжется? Мне не хочется отбиваться от репортеров.
Анжела неуверенно рассмеялась.
– Никогда не думала дожить до того, что услышу такое от тебя!
– Это сотрясение мозга, - улыбнулся Лори. - Наверное, оно повлияло на меня сильнее, чем мне казалось! Чего мне хочется больше всего, так это просто быть вместе. Всем троим. Что скажешь, кукленок?
При этом детском ласковом прозвище у Энн на глаза навернулись слезы.
– Я работаю, папа. Не уверена, что мне удастся уехать.
– Не глупи, дорогая, - пожала плечами Анжела. - Теперь, когда отец вернулся, ты можешь бросить свою работу у Марти.
В ответ на вопрошающий взгляд отца Энн рассказала о бесплодных месяцах в боксфордской труппе, о своем нежелании воспользоваться именем Лори Лэнгема, о решении уйти из труппы и поискать счастья в Лондоне.
– Пока что-то не вижу никакого счастья, - заметил отец.
Каким образом ты собираешься получить работу на сцене, продолжая работать у Марти? И почему, когда я искал тебя, она дала мне номер телефона в Хэмпстеде?
Энн начала было отвечать, но слова не шли с языка. Она посмотрела на мать, тихо сидевшую в кресле напротив отца, откинувшего голову на спинку дивана. Настал момент рассказать им о Поле Мотлинсоне. Невозможно было и дальше держать это в секрете. Сначала запинаясь, а потом все уверенней, она пустилась в подробные объяснения, где она работает и почему. Родители слушали ее молча, но это не было молчанием одобрения, скорее в нем чувствовалось недовольство.
Ну, знаешь, Энн, - не выдержала, наконец, мать. - Как ты могла поступить так по-детски? Если бы Марти хоть намекнула мне, что ты придумала, я бы немедленно положила этому конец!
Лори Лэнгем нахмурился.
Я согласен с твоей матерью. Нелепая выдумка. И долго ты собираешься ее продолжать?
После того как ты позвонил сегодня утром, я чуть не рассказала ему правду, - огорченно проговорила Энн. - Но вошла Сирина, стала насмехаться над Розали, и я снова разозлилась.
– Я виню во всем Марти, - сердито сказала Анжела. - Она всегда поддерживала тебя в твоих выходках. Когда-нибудь вы обе набьете себе шишек.
Если кто-нибудь и набьет себе шишек, то это будет, конечно, Энн, - мягко добавил Лори. - Играть с чувствами живых людей - дело очень недостойное.
Услышав высказанные другими вслух свои собственные неясные сомнения, Энн почувствовала некоторую тревогу.
