Кэтрин Куксон - Болотный Тигр
Ему удалось отвлечь Мэгги от персоналий, но при этих словах она снова взвилась:
– Вот уж нет! Надо же человеку зарабатывать на жизнь!
– Зарабатывать на жизнь – как же! Он продал мне О'Мура за пять фунтов!
– Еще бы – такая роскошная собака!
– И очень смышленая, – повторил Майкл, и в глазах у него запрыгали смешинки. – Даже чересчур. Ее можно было посадить на цепь, усыпить хлороформом, закопать в землю – а наутро вы обнаруживали, что она сбежала к хозяину. Тем летом Шен Брэдли зарабатывал себе на жизнь – Мэгги правильно сказала! – тем, что время от времени продавал чертову псину доверчивым туристам. Говорят, одному удалось перевезти О'Мура через государственную границу, но он все равно вернулся к Шену Брэдли.
Розамунда расхохоталась. Кто бы мог подумать, что она будет так непринужденно чувствовать себя в обществе… Болотного Тигра. Она видела: ему доставляет удовольствие пересказывать эту историю; называя Шена Брэдли мошенником, он в то же время дал понять, что симпатизирует этому человеку. Интересно, подумала Розамунда, сколько лет он прожил в Ирландии? Мэгги словно прочитала ее мысли:
– Вечно вы придираетесь к Ирландии и ирландцам, а сами прожили там два года, и если бы не угроза, что у вас отберут землю, раз вы ее не обрабатываете, сроду бы не вернулись в эти места.
– Мэгги, ты что-то разболталась. Где наш чай?
– Вот он! – старая экономка передала одну чашку с дымящейся черной жидкостью Розамунде, а другую – своему хозяину.
– Сахар? – предложил Брэдшоу.
– Нет, спасибо, – Розамунда улыбнулась и отпила глоток. Чай оказался таким жгучим, что она не представляла, как справится с целой чашкой.
– Слишком крепкий? – осведомился Брэдшоу.
– Да, пожалуй.
Он забрал у нее чашку, выплеснул половину в раковину и долил горячей водой.
– Так лучше?
– Да. Большое спасибо.
– Здешняя вода никуда не годится, – проворчала Мэгги, раскачиваясь, точно в кресле-качалке.
С минуту все молчали. Розамунда почувствовала, что у нее в мозгу словно тикает секундомер. Майкл Брэдшоу стоял с отрешенным видом, прислонившись к буфету. Наконец Розамунда решилась нарушить тягостную тишину.
– Темнеет. Пойду, пожалуй.
Брэдшоу поставил на стол чашку и молча направился к двери.
Мэгги перестала раскачиваться и, подняв голову, сказала Розамунде:
– Раз вы понравились Сюзи, надеюсь, мы еще увидимся. Вне всяких сомнений.
Девушка не знала, что ответить.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи, мисс… кстати, как вас зовут? Я не расслышала.
Она ответила – не как обычно: "Розамунда Морли", – а по-домашнему:
– Рози. Рози Морли.
– А… Очень красивое имя. Такое уютное. Что ж, спокойной вам ночи, мисс Рози… мэм… – она вдруг засмеялась каким-то своим мыслям.
Майкл Брэдшоу снова пропустил Розамунду вперед. Казалось, он от рождения наделен прекрасными манерами. А ведь какой-то час назад Розамунда никак не могла заподозрить в нем подобных качеств. Он проводил ее до ворот и вдруг спросил:
– Вам нравится жить на болотах?
– Да, я люблю эту землю.
– Вы правы. Ее можно любить или ненавидеть – третьего не дано.
Все правильно… Розамунда вспомнила отвращение, которое питала к болотам Дженнифер.
Они с Майклом Брэдшоу пошли по тропинке. Он снова заговорил:
– Не знаю, что вам сказать… о дочери. Не можем же мы держать ее на привязи. А теперь, когда она знает дорогу к реке… – он удержался, чтобы не добавить: "и к вам", – с ней и вовсе хлопот не оберешься.
– Не беспокойтесь. Если вы не против, я охотно буду ее навещать.
Он застыл на месте, как вкопанный. Розамунда сделала еще один шаг и тоже остановилась. Они, как вчера вечером, впились друг в друга взглядами.
– Кроме Мэгги и нескольких человек, наших соседей в Ирландии, в Агнестауне, вы единственная, кто не выказал отвращения.
К горлу Розамунды подступил комок. Она проглотила его и, запинаясь, ответила:
– Не обижайтесь. Многие просто не привыкли… Это такая неожиданность… они вовсе не…
– Вы сами когда-нибудь видели подобное?
– Ну… я какое-то время работала в детских яслях, – она умолчала, что это длилось всего три дня. – В группе был один ребенок… девочка… почти как Сюзанна.
В сгущающихся сумерках Розамунде было видно, как у него ходят желваки. Наконец он процедил сквозь зубы:
– Меня просто бесят их взгляды.
– Она не посещала специальную школу? – тихо спросила Розамунда.
– Посещала, даже две, самых лучших. Некоторым детям это идет на пользу, только не Сюзанне. Они так и не смогли пробиться к ее сознанию. – Взгляд Майкла блуждал где-то далеко отсюда: должно быть, перед его мысленным взором стояла дочь – В последней школе она сидела, точно изваяние… как зверек в клетке Другие играли, смеялись, болтали на каком-то своем языке, а она просто сидела и ждала, когда я за ней приду. – Он резко повернулся к Розамунде. – Иногда я как будто замечаю в ней проблески ума… крохотные искорки… они там есть, нужно только добраться до них и раздуть пламя… Она многое понимает.
– Я в этом уверена.
Он глубоко вздохнул и после непродолжительного молчания отрывисто выговорил:
– Вы очень добрая… Не ожидал… после вчерашнего. Мои манеры… оставляют желать лучшего. Прошу прощения, но не за то, что произошло вчера. Нет! Я бы без зазрения совести убил всякого, кто назвал бы ее отродьем. Понимаете?
– Да. Я понимаю.
Они снова в молчании уставились друг на друга. Издалека донеслось:
– Рози! Ро-о-ози!
– Мне пора. Они не заметили, как я ушла. Теперь вот ищут. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Розамунда поспешила прочь. Она бежала не только затем, чтобы успокоить Дженнифер, но как будто спасаясь от неясной опасности – она сама не знала, какой именно. Ее гнали панический ужас и стремление уберечься… может быть, от человека, который так и остался неподвижно смотреть ей вслед… или от болот… дорогих ее сердцу болот… таинственных и жутких…
Когда Розамунда добежала до переправы, отец и Дженнифер уже ждали на противоположном берегу. Сестра крикнула:
– Черт возьми, где тебя носило?
Розамунда не ответила, только в молчании скользнула в лодку и потянула за цепь.
– Я очень беспокоился, – признался отец. – Ты не сказала, что куда-то идешь.
Она ответила, только когда импровизированный паром пристал к берегу:
– Пришлось отвести девочку домой. Она чуть не утонула.
– Опять?! – взвилась Дженнифер. – Почему бы тебе не оставить ее в покое? Незачем приваживать!
Розамунда рассвирепела.
– Конечно – и пусть себе тонет, вязнет в трясине – так, что ли? Спокойно сидеть на бережку и наблюдать, как она гибнет?
