Джейн Грин - Всё может быть
— О, как мило. Куда ты идешь?
— На свидание. — Черт. И зачем я только сказала. Теперь она устроит настоящий допрос.
— Как мило! — говорит она.
Я практически слышу, как заработал ее мозг на другом конце провода.
— С кем же?
Я знаю, что за этим последует: где он работает, какая у него машина, где он живет и, самое главное, достаточно ли он хорош для нашей ненаглядной доченьки.
Вот основная проблема, если у вас Провинциальные Родители из Ада. Конечно, я люблю их, даже очень, но у них есть пунктик, что меня надо выдать замуж за кого-то очень, очень богатого, поэтому я стараюсь не рассказывать им о своей жизни. Вот только иногда само собой выскакивает.
— Очень хороший молодой человек, — вздыхаю я, — но мне правда пора.
— Да, — тянет она волынку, — ох уж эта молодежь — вечно куда-то спешите. Мы с папой хотели узнать, не заедешь ли ты завтра на чай.
— О, — я совсем забыла, — конечно, заеду.
— Прекрасно. Я приготовила твой любимый шоколадный торт с марципаном.
Мама почему-то думает, что мои пристрастия в еде не изменились с детского сада, и я даже не пытаюсь объяснить ей, что сейчас я стараюсь избегать шоколадно-марципановых тортов, как бубонной чумы, потому что в результате они оказываются не в желудке, а на бедрах.
— О'кей, мам. Увидимся в четыре.
Я уже в уме планирую свой день. Неторопливо позавтракаю в постели с Ником, потом прогуляемся в Кенвуде, потом — долгий поцелуй на прощание. Да, если я правильно рассчитаю время, как раз к четырем успею к родителям в Финчли.
— Хорошо, дорогая. Где работает твой молодой человек?
— Послушай, мам, мне пора. Такси ждет.
— Он что, не заедет за тобой? — В ее голосе ужас.
— Нет, мам. Увидимся завтра. — Тихо опускаю трубку, раздраженно вздыхаю, и тут раздается звонок в дверь, потому что такси уже действительно ждет.
О'кей. Все взяла? Чистые трусики, зубная щетка, косметика, увлажняющий крем. Да. Моя сумка от «Прада» практически лопается. Я беру жакет и бегу вниз по лестнице.
Чем ближе мы подъезжаем к Хайгейту, тем больше я нервничаю. В Королевском парке проверяю, не размазалась ли помада. В Вест Энд Лейне — не заблестел ли нос. В Хэмпстеде взбиваю волосы. В Кенвуде начинаю дергать ногами, и водитель пялится на меня в зеркало заднего вида.
— Едете в гости? — в конце концов спрашивает он с сильным восточноевропейским акцентом.
— Ммм… да, — отвечаю я.
Честно говоря, мне совсем не хочется вступать в беседу с водителем такси, к тому же мне не нравится, как он на меня смотрит.
— Отлично выглядите.
— Спасибо, — произношу я ледяным тоном, чтобы охладить его пыл.
Это срабатывает. Потом чувствую себя виноватой и, когда мы подъезжаем, оставляю два фунта на чай. Затем торчу на тротуаре, представляю себе, как все пройдет, и думаю, где сейчас Ник.
— Либби!
Поднимаю глаза и вижу его. Он сидит за столиком снаружи, в большом дворике. Подхожу к нему и чувствую, как все напряжение исчезает, потому что, в конце концов, это всего лишь Ник. Он выглядит потрясающе, и я начинаю лучиться от счастья. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. На него глазеют все женщины. Эй! Он со мной!
И вот я стою перед ним и не знаю, что же мне делать. Может, поцеловать его? Или обнять? Или просто поздороваться? Он наклоняется вперед и хочет поцеловать в губы, но я, как обычно, веду себя по-идиотски и нервно отворачиваюсь, поэтому он только проводит языком по кончику губ, — выглядит очень удивленным, но быстро находится, улыбается и спрашивает, что я хочу выпить.
Я вижу, что он уже выпил полкружки пива и моя любимая водка с клюквенным соком явно будет не к месту. Поэтому я заказываю пол-литра пива, и, по-моему, ему приятно. Он исчезает внутри, а я сажусь и поздравляю себя с тем, что все так удачно получилось.
Он возвращается, улыбаясь, ставит передо мной пиво и говорит:
— Я поражен, Либби. Я-то думал, ты пиво терпеть не можешь.
Я беру кружку, скромно отпиваю глоточек, стараясь не морщиться, и говорю:
— Нужно же соответствовать этому месту.
— А! — Он кивает. — Тогда уж лучше бы заказала джин-тоник.
— Водку с клюквенным соком! Пожалуйста! — говорю я, потому что джин-тоник, конечно, очень вкусный напиток, но всегда напоминает мне о родителях, и это единственный напиток, который я никогда не заказываю, потому что точно знаю, что он выдаст с головой мое провинциальное происхождение.
Ник смеется.
— Чем занималась на этой неделе? — спрашивает он.
Думаю, рассказать ли ему об Аманде и фотографе в аптеке, о котором она не подозревает, и решаю все-таки рассказать, потому что это забавная история. Он смеется, и мне даже веселее, чем я ожидала.
Дело в том, что с той ночи, которую мы вместе провели, каждый раз, вспоминая о Нике, я думала только о сексе, а не о том, что он за человек, потому что у сексуальных объектов нет характера, ведь так? Но сидя здесь теплым вечером, я была удивлена, что он на самом деле такой милый, с ним так легко.
Потом Ник рассказывает, как он провел неделю. Он снова разослал письма, на этот раз восьми издателям, с первыми тремя главами своего шедевра и уже получил один отказ, в котором говорилось, что концепция интересная, но «не для нас».
— Ты никогда не хотел попробовать себя на другом поприще? — отваживаюсь спросить я, надеясь понять, почему он так настойчиво продолжает заниматься своим романом, если у него ничего не получается.
— Нет. — Он качает головой. — Ну, может быть, — если бы появилось какое-нибудь интересное предложение. Но я всегда мечтал быть писателем.
— Но как же ты живешь?
— Что ты имеешь в виду?
— Как ты зарабатываешь на жизнь?
— Сижу на шее у Ее Величества, — гордо отвечает он.
Чувствую, как меняюсь в лице.
— Ты хочешь сказать, что живешь на пособие?
— Да.
Я теряю дар речи, сижу и думаю, что бы сказать дальше. Представляю себе, как расхохоталась бы Джулс. От Джона, с его «маздой Эм-Икс 5», до этого. О боже, что я тут делаю?
— Я ничего не имею против, — говорит он и смеется мне в лицо. — Хотя ты, по-моему, не в восторге.
— Не то чтобы я возражала, — отвечаю я и решаю не говорить ему, что раньше не встречала никого, кто жил бы на пособие. — Просто мне кажется, ты зря растрачиваешь свой талант.
— Но я не растрачиваю талант. Я просто жду, пока меня признают.
— Ну, тогда ладно.
— Так, — говорит он после четвертой кружки (я выпила только две, чтобы не быть слишком расточительной, учитывая, что он на пособии), — ты проголодалась?
И я понимаю, что проголодалась. Очень.
— Тут за углом есть отличная пиццерия. Может, прогуляемся и поужинаем?
