Рут Сабертон - Кэти Картер ищет принца
Блин.
— Привет, детка, — радостно говорит гость. — А я принес подарок.
Он лезет под плащ и извлекает огромный кактус в синем фарфоровом горшке. Я нервно его рассматриваю.
Двухфутовое чудовище похоже на орудие наемного убийцы. Шипы у него не уступают по остроте ножам нью-йоркских гангстеров.
Фрэнки протягивает кактус, чуть не проткнув меня насквозь.
— Мы купили его специально для тебя.
— Когда твой жених в очередной раз укатит играть в гольф, смотри на эту штуку и вспоминай о нем, — говорит Олли, осторожно поворачивает горшок и показывает имя Джеймса, написанное яркой зеленой краской. — По-моему, вполне достойная замена одноименному придурку…
— Очень смешно, — шепчу я. — В следующий раз лучше принеси бутылку вина.
— Мне не терпится повстречать настоящего Джеймса, — страстно произносит Фрэнки, у которого потек макияж.
— Вот твой шанс. — Олли ухмыляется, потому что в эту секунду из гостиной с пустыми бокалами в руках появляется Джеймс. Прежде чем он успеет заметить кактус и разъяриться, я ныряю в спальню и захлопываю дверь.
Черт возьми, я убью Олли. Надо было предвидеть, что он выкинет какую-нибудь штуку. Недаром он хотел «оживить вечер».
Я быстренько прячу кактус под брошенными на кровать куртками и кровожадно думаю о том, как расправлюсь с Олли, когда он окажется у меня в руках. По пути в гостиную захожу на кухню и наливаю еще один бокал вина. Внутренний голос подсказывает, что пережить этот вечер удастся, только напившись вдрызг.
— Так вот, — вещает Фрэнки, бешено жестикулируя. Среди уныло одетых гостей он похож на попугая, который решил поболтать с уличными воробьями. — Так вот, я бросил работу, чтобы собрать собственную рок-группу.
— Да? — переспрашивает Эд, который, судя по всему, всерьез заинтересовался.
— У меня с собой пробный диск. — Фрэнки роется в недрах своего одеяния. — Может, поставим?
Джеймс с убийственным взглядом забирает у него компакт-диск. Нору Джонс сменяет вой гиены и грохот сковородок. У нас едва не лопаются барабанные перепонки.
— Черт знает что, а? — восклицает Олли, и, что самое печальное, он вполне искренен. — «Вопли» — это штучка, доложу я вам.
— Давай, детка! — вопит Фрэнки, закрыв глаза и покачиваясь в такт. — Блин, я сейчас кончу!
Джеймс нажимает кнопку, и в комнате повисает неловкое молчание.
— Может, приступим к еде? — бодро спрашиваю я. — Джеймс, милый, не поможешь принести закуску?
— Какого хрена? — рычит тот, вталкивая меня на кухню. — Ты нарочно решила все испортить?
— Я не виновата, — протестую я, открывая холодильник и передавая Джеймсу тарелки с закусками. Если руки у него будут заняты, он не сможет врезать Олли. — Понятия не имела, что он собирается притащить Фрэнки.
— Ты пригласила придурочного Олли, — яростно говорит Джеймс, — значит, это все твоя вина. Уж пожалуйста, сделай так, чтобы он не выходил из рамок.
В воздухе повисает зловещее «а не то», и я нервно сглатываю. В ванне у меня омар, в кабинете слюнявый пес, а в гостиной — ведущий вокалист «Воплей королевы». Подобный коктейль не сулит ничего хорошего.
Я ставлю закуски на стол, и начинается вежливый разговор. Мы с Джеймсом пытаемся присоединиться, но наши «дорогой» и «милая» звучат донельзя натянуто. Подозреваю, что разбить лед не удастся даже кувалдой.
Фрэнки рассказывает чудовищную историю об одном из членов своей рок-группы, Софи и Хелен планируют поездку на выходные, а Джеймс пытается обсуждать дела с Джулиусом — по мере сил, поскольку Фрэнки возбужденно вопит и машет руками. Я протыкаю вилкой ломтик дыни и жалею, что это не кукла вуду. Иначе Олли бы уже катался в судорогах по полу. Такое ощущение, что в животе у меня целый ансамбль отплясывает ирландский народный танец.
Мы переходим к горячему; должна признать, что Олли потрудился на славу. Фрэнки слишком занят едой, чтобы болтать, Джулиус возносит хвалу моему кулинарному искусству. Хелен демонстративно жует овощи. Сама виновата. Может быть, Олли и ведет себя как последняя сволочь, зато готовит как бог. Стейк буквально тает на языке, соус приятно дразнит вкусовые рецепторы. Джулиус опустошает тарелку, и Джеймс, кажется, успокаивается. Возможно, сегодняшние оплошки все же сойдут мне с рук.
Должно быть, в прошлой жизни я была жуткой злодейкой, потому что скверная карма то и дело напоминает о себе. Зайдя в туалет, чтобы опорожнить переполненный вином мочевой пузырь, я заглядываю за занавеску. Интересно, как там дела у Кусаки?..
Его нет.
Блин.
Я опускаюсь на сиденье унитаза и покрываюсь холодным потом при мысли о том, что в квартире ползает девятифунтовый омар. Куда, черт возьми, подевалась неблагодарная тварь? Лучше бы я позволила Олли сварить ее живьем. Еще никогда мысль об омаре под соусом не казалась мне столь притягательной.
Ладно, говорю я себе, пытаясь перевести дух и успокоиться — иначе того и гляди хватит удар. Квартира маленькая, омар большой. Не так уж много мест, где эта тварь может спрятаться. Трудно потерять омара на столь ограниченном пространстве.
По крайней мере я на это надеюсь.
Если повезет, он заберется в какой-нибудь тайный уголок и там сдохнет. Или впадет в спячку. Ну или чем занимаются омары в свободное время.
Выбравшись из ванной, я прокрадываюсь на кухню и пью вино прямо из бутылки. Некогда искать чистый бокал, пока Кусака на свободе. Вся моя решимость не напиваться вылетела в трубу. Может быть, Кусака удрал через унитаз?
Я заглядываю в шкаф. Плевать на калории; с такими приключениями я едва ли доживу до среднего возраста, так что лишний вес не успеет причинить мне проблем. Выбрав аппетитный кусочек сыра бри, я кладу ломтик поверх печенья, отправляю его в рот и энергично жую.
— Вот где ты! — провозглашает Джулиус Милвард, который стоит в дверях и похотливо пялится. Он грозит пальцем: — Лопает сыр! Ах ты, проказница девчонка!
Господи, да тут не только я напилась! Джулиус приближается неверной походкой и прижимает меня к плите, ничуть не сомневаясь, что я готова поразвлечься. Чудовищное заблуждение. Но положение не из приятных — и не только потому, что я прожгла дырку в новых брюках. Если я прикажу Джулиусу отвалить, он, возможно, назло повысит Эда, а не Джеймса. Неужели придется закусить губу и думать о благе Англии?
Если не ошибаюсь, это называется проституцией.
Пока я размышляю, а Джулиус облизывает губы, из коридора вдруг слышится рев. Точнее, вопль. Так или иначе, я спасена — Джулиус отскакивает, словно мячик.
— Какого черта? — орет Джеймс, и я слышу зловещее: — Кэти!!!
