Вайолетт Лайонз - В обмен на рай
Но это выражение тут же исчезло. Теперь Лоренцо смотрел на нее с нескрываемой алчностью.
— Сейчас мне не нужен никто другой, — хрипло сказал он. — Ради Бога, иди сюда и поздоровайся со мной как следует.
Эта фраза успешно излечила Джесс от неуверенности в себе. Она устремилась в объятия Лоренцо и подставила ему лицо для поцелуя.
Его губы были холодными от мороза, но вскоре жар страсти заставил их согреться. Ощутив жар в крови, Джесс невольно раскрыла губы, и позволила опытному языку скользнуть между ними.
— От тебя замечательно пахнет, — наконец пробормотал Лоренцо, уткнувшись в ее волосы. — И выглядишь ты чудесно. Но это… — его руки презрительно потеребили персиковый махровый халат, — едва ли можно назвать лучшим из нарядов.
— Другого халата у меня нет. Кроме того, я уже и не ждала, что сегодня буду принимать тебя.
— Я куплю тебе что-нибудь получше. Что ты предпочитаешь? Шелк, атлас?
— Лоренцо, вовсе не обязательно покупать мне подарки.
— Не обязательно?
Темная бровь преувеличенно выгнулась.
— Я думал, что все женщины любят подарки. И чем дороже, тем лучше.
В голосе Скарабелли прозвучала нотка, заставившая Джесс нахмуриться и вспомнить странное выражение «мои женщины», использованное им ранее.
— О, они мне нравятся… Чуть не забыла: надо поставить цветы в воду, чтобы они не завяли. Надеюсь, что у меня хватит ваз. Лоренцо, ты слишком много тратишь.
Идя вслед за ней на кухню, Скарабелли пожал плечами. Этот жест без слов говорил, что букет цветов, каким бы дорогим и роскошным он ни был, не в состоянии нанести хотя бы незначительный урон его состоянию.
— Я хотел тебя порадовать.
— И это тебе удалось!
Внезапно она почувствовала тревогу и неловкость. В тесной кухне худое, сильное тело Лоренцо казалось чересчур громоздким, занимающим все пространство. Каждая клеточка ее тела, каждое нервное окончание откликались на мощный сексуальный магнетизм стоявшего позади мужчины. Кожа под халатом нагрелась, а волосы на затылке встали дыбом, инстинктивно отвечая на звук его дыхания и малейшее движение.
— Просто смешно! — еле слышно пробормотала она.
— Что смешно?
Негромкий вопрос Лоренцо, услышавшего слова Джесс, заставил ее вздрогнуть от испуга и пролить воду из только что наполненной вазы.
— Я не предложила тебе… чего-нибудь выпить, — торопливо промолвила она.
Она хотела сказать «поесть», но вовремя вспомнила, что Лоренцо всего лишь час назад обедал с клиентом.
— Хочешь кофе? Или вина?
— Ох, Джесс…
Лоренцо неожиданно рассмеялся, заставив ее повернуться. Она вгляделась в его лицо, пытаясь понять причину смеха. Сердце Джесс дрогнуло при виде неожиданно смягчившихся черт и тепла, загоревшегося в его глазах.
— Джесс, любимая, кажется, вчера мы уже разыгрывали эту сцену. И мой сегодняшний ответ ничем не отличается от вчерашнего.
— Ты не хочешь пить?
— Нет.
— И не голоден?
— Нет… Во всяком случае, еда здесь ни при чем.
Уточнений не требовалось. Все было ясно по выражению его глаз и чувственной линии рта. Он сказал, что не голоден, но все его сильные черты — вплоть до туго обтянутых кожей скул — выражали желание.
При виде того, как тепло ушло из его глаз, сменившись жаром, у Джесс пересохли губы. То было палящее, обжигающее пламя лазерного луча, которое сдирает с человека кожу, оставляя его нагим и совершенно беззащитным.
— Джесс, — сказал он совсем другим тоном, чем раньше. — Иди сюда.
Не успев понять, что она делает, Джесс очутилась в его объятиях, крепко прижалась к груди и ощутила громкий стук его сердца.
Нежный и чувственный поцелуй заставил ее затаить дыхание; голова пошла кругом. Это позволило ей забыть все неприятные чувства, тревогу и неуверенность. Он был здесь, с ней, и этого было достаточно, чтобы ее сердце пело.
Она думала о прошлом; именно в этом заключалась трудность. Вспоминала, как было раньше. И эти воспоминания отравляли ее мысли, омрачали их и заставляли испытывать безотчетный страх. Нужно было оставить прошлое позади, забыть о нем и идти в так неожиданно забрезжившее светлое будущее.
— Лоренцо… — вздохнула она.
В этом слове слышались удовольствие и желание. Скарабелли услышал это и торжествующе засмеялся.
— Знаю, радость моя, знаю. Я чувствую то же самое. Сегодняшний день показался мне вечностью. Я не мог работать, не мог собраться с мыслями. Я думал только о том, как приду сюда и поцелую тебя…
Его дела не расходились со словами; мягкость Лоренцо сменилась алчностью, на которую Джесс с готовностью откликнулась.
— Прикоснусь к тебе… — хрипло промолвил Лоренцо, когда они неохотно разомкнули губы, чтобы вздохнуть.
Только когда руки Скарабелли взялись за простую белую ночную рубашку, Джесс поняла, что он развязал пояс и распахнул полы ее махрового халата.
— Так лучше, — пробормотал он, спуская халат с ее плеч и прижимаясь губами к гладкой коже у узких завязок. — Намного лучше.
— Лоренцо! — ахнула Джесс, когда твердые белые зубы ухватили завязку и тянули до тех пор, пока та не подалась, обнажив ее левое плечо.
Поскольку предплечья Джесс были стянуты халатом, ей оставалось лишь неподвижно стоять и ждать. Тем временем жадный рот прокладывал путь от плеча к нежной шее. Лоренцо покрыл жгучими поцелуями ее ключицу и перешел на другую сторону. Правая завязка подалась так же, как и левая, рубашка скользнула вниз и обнажила верхнюю часть груди Джесс.
Губы Скарабелли последовали за рубашкой; его горячий язык временами касался обнаженной кожи. Эта жгучая ласка заставила Джесс изогнуться всем телом, закинуть голову, блаженно застонать и подставить шею под его поцелуи.
Мгновение спустя эта гордая темноволосая голова опустилась еще ниже — к напрягшимся грудям, кончики которых оттопырили тонкую ткань рубашки. Горячий рот Лоренцо захватил сосок, смочил его языком и начал сильно сосать. Затем он перешел ко второму соску. Жгучее наслаждение постепенно усиливалось и распространялось из этой точки в точку между бедрами, где неистово пульсировало желание.
Тут сильные, теплые руки проникли под подол короткой ночной рубашки и стали поднимать ее все выше и выше. Загорелые пальцы прошлись по стройному бедру Джесс, добрались до самой интимной части тела, проникли вглубь и ритмично задвигались.
— Лоренцо!
Джесс бешено извивалась и жадно приникала к его телу. Испытываемое ею желание было слишком сильным, а наслаждение почти напоминало боль. Она потеряла дар речи и могла только стонать в экстазе; ее руки цеплялись за плечи Лоренцо, чтобы не упасть.
