Фелиция Флакс - Любовные декорации
— С добрым утром, мисс Торрел, — поздоровался коммутатор хрипловатым голосом.
— С добрым утром, — машинально отозвалась Джемма, едва не выронив от неожиданности орхидею из рук.
— Мисс Торрел, вам известно, каким образом получаются дети? — осведомился коммутатор после паузы.
Джемма все-таки выронила орхидею, в ужасе уставившись на аппарат. Уж не спятил ли он там?
— Более-менее, — ответила она, заикаясь.
— Так более или менее? — коммутатор проявил настойчивость, граничащую с мягкой агрессией.
— Скорее более, чем менее.
— Хорошо, — усмехнулся коммутатор. — Если вы вдруг в один прекрасный день почувствуете, что с вами что-то не так, прежде чем совершать фатальные глупости, дайте мне об этом знать немедленно. Это просьба… Джемма.
Джемма сползла по стулу вниз…
…Девитт отключил коммутатор и устало откинулся к кресле. Он всю ночь ждал, когда раздастся звонок из полиции. Он не боялся этого звонка. Он был к нему готов. И сам бы протянул руки, чтобы на них сомкнулись наручники. Марк осознавал свою вину. Однако совершенно не знал, что сможет сказать на суде в свое оправдание.
Он скажет, что не жалеет о свершившемся. Что он желает эту синеглазую ведьмочку не столько телом — сердцем. Впервые в жизни женщина интересна ему не с точки зрения физиологии. Он желает ее и будет желать, потому что в ней имеется нечто такое, от чего он сходит с ума. Однако если он начнет говорить о необратимых биохимических реакциях в мозгу, его сочтут невменяемым. Назовут маньяком и упрячут в психушку на принудительное лечение.
А в психушке его не вылечат. Его может излечить только мисс Торрел.
Его Джемма.
Его…
А на рассвете, так и не дождавшись звонка из полиции (может быть, он случится поздним утром), Марк вышел из дома, сел в машину и бесцельно катался по просыпающемуся городу. Случайно заметил круглосуточно открытый магазинчик цветов, зашел туда и купил орхидею. Потому, что эта орхидея очень напоминала ему саму Джемму — такая же экзотически-прекрасная, хрупкая и фантастическая.
…Джемма бессильно опустила чашечку с кофе на стол, расплескав ароматную жидкость. Аппетита не было совершенно. Мысль о том, что ей придется смотреть в глаза Девитту, лишала остатков здравомыслия. Страх грыз мозг изнутри, как крохотный прожорливый жучок.
Ониксовые глаза…
Она боялась увидеть в них свой приговор, который легко укладывался в одно — единственное убийственное слово — шлюха.
Джемма издала вздох, похожий на стон. Оттягивать более визит к боссу смысла не было: он ждет отчет по затратам прошедшего благотворительного вечера. Уже часа два как ждет.
На удивление покорно.
На ее вежливый стук Девитт крикнул привычное «Входите». И Джемма вошла. И сразу миллион воспоминаний о вчерашнем нахлынули на нее пенной волной. Она едва ими не захлебнулась. Живот свело судорогой. Тело немедленно вспомнило, что вчера оно впервые познало плотские утехи.
Ее глаза метнулись на диван — предательское пятно было прикрыто невесть откуда взявшимся шелковым покрывалом. Густая пурпурная краска, похожая на концентрированный клубничный сироп, воспламенила лицо. Джемма поспешно отвела глаза и немедленно наткнулась мечущимся отчаянным взором на Девитта.
Тот, разумеется, смотрел на нее. Взгляды перехлестнулись, и воздух сгустился до состояния взбитых сливок.
Джемма помнила очень четко, как выглядит Девитт обнаженным. Не хотела помнить, но живописные картинки сами выплывали одна за другой. У него, оказывается, есть шрам на левом предплечье — ровная белая полосочка. А на спине, под лопаткой, — большая круглая родинка, шоколадно-бархатистая. И она даже не подозревала, что у него такая атлетическая фигура. Строгие дорогие костюмы, все превосходно пошитые, надежно скрывали его подлинное телосложение.
Какое ужасное упущение для глаз непосвященных… леди!
— Все в порядке, Джемма?
Джемма чуть не упала от его голоса. Покачнулась на каблуках, и кабинет мотнулся из стороны в сторону перед обезумевшими глазами.
— Д-да-д-да, мистер Девитт, — выдавилось из нее.
Эти два коротких слова получились неприятно липкими, с трудом отодравшимися от немеющего языка.
— Марк.
Что? Она не поняла была вынуждена опять посмотреть в ониксовые глаза, полные запретных тайн.
— Меня зовут Марк, — пояснил Девитт, поднимаясь со своего места. — По-моему, очень даже неплохое имя. И когда мы одни, мне бы хотелось, чтобы ты называла меня по имени.
Лицо у Джеммы болезненно скривилось. Рот съехал куда-то на сторону. Понимает ли Девитт, чего требует?
От нее?
Если она назовет его по имени, то он перестанет для нее быть боссом. Он станет… любовником. А она не хочет его любить, потому что знает наверняка: ему не нужно ее любви, а ей — любовника-небожителя.
Она — земная.
Даже слишком.
— Оно короткое и произносится легко. — Голос Девитта звучал уже в паре миллиметров от нее. — Ну же, Джемма, попробуй его сказать. Я так хочу его услышать из твоих сладких уст…
Это был какой-то магический дурман. Джемма чувствовала, как ее окутывает сладостная пелена, пронизанная золотыми нитями. Хотелось упасть в этот мягкий плен и плыть в золотом коконе прямиком в рай. Однако Джемма затрясла головой, отчаянно пытаясь избавиться от подступавших розовых грез.
— Нет! — выкрикнула она с надрывом, отскакивая от Девитта к дверям. — Не требуйте от меня невозможного.
— Я всего лишь прошу назвать меня по имени. — Девитт не сдвинулся с места, но весь был устремлен к ней.
— Для меня это невозможно. — Джемма хотела бы заслониться каменной стеной от мужчины напротив. — Я вчера совершила ошибку… Я очень раскаиваюсь в совершенном и… и хотела бы, чтобы вы меня уволили. Вот…
Тень соскользнула на лицо Девитта. Джемма заметила, как из его глаз ушло мерцание. Девитт вернулся за свой стол. Взял со стола чистый лист, проштамповал его своей личной печатью и после пододвинул к краю.
— На этом листе, мисс Торрел, вы от руки напишите имя своего босса сто раз, — произнес он голосом, в котором заледенели все эмоции, превратившись в звенящие мелкие кристаллики. — Вы меня слышите? Сто раз имя босса. Листок через полчаса принесете в мой кабинет. Я пересчитаю. Невыполнение данного задания будет приравнено к административному проступку. Вы лишитесь ежеквартальной премии.
Рот Джеммы приоткрылся, но слова остались невысказанными. Она молча рванула со стола проштампованный лист и вынеслась из кабинета, едва не налетев на противоположную стену…
— Полчаса прошли, мисс Торрел, — констатировал коммутатор самым что ни на есть деловым тоном.
