KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Любовные романы » Современные любовные романы » Ольга Тимошина - Одна французская зима, которая ничего не изменила

Ольга Тимошина - Одна французская зима, которая ничего не изменила

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ольга Тимошина, "Одна французская зима, которая ничего не изменила" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Французы много говорили, без остановки сплетничали, давали обещания и едва ли их выполняли. Сначала Алена просто хотела, чтобы все замолчали, и перестали что-то обещать. Потом она научилась не рассчитывать на сказанные слова, а позже вообще пропускала их мимо ушей. Потому, что если кто-то клятвенно пообещал перезвонить тебе, это значило, что он не сделает этого никогда, уж будьте уверены. Потому она научилась приспосабливаться к этому врожденному чувству вранья, ни на кого не рассчитывала и все делала сама. После жизни на Бали все это было дико и не понято – зачем все врут.

Когда было холодно – они говорили жарко, когда дешево – они кричали как это дорого, на долго они говорили быстро, а на грязь – они в один голос кричали – какая чистота. Первое время она думала, что она сумасшедшая, ведь не может быть так, что все говорят день, но она то четко видит, что ночь. Потом правда, привыкла и осознала, что спорить бесполезно. Все без исключения французы видели и слышали только то, что они хотели сами и переубедить их в этом было совершенно невозможно, так начинать это делать нужно было с конца 17-го века.

Алена и вправду сходила сума от таких отношений, на Бали она привыкла доверять людям и их обещаниям, улыбки там были искренние, а рукопожатия сердечными, по сравнению с поцелуями французов. Целовались тут все без исключения, и для нее было совершенно ненормально то, что она должна делать это с уборщицей, булочником, соседями, с людьми, представленными ей впервые, к тому же неприятными и неопрятными. Целовались повсюду по сто раз в день, и по этой же причине все постоянно болели, перенося заразу друг на друга.

На Бали же здоровались на почтительном расстоянии друг от друга, протягивая одну руку, а другую прижимая к сердцу, тем самым подчеркивая уважение и искренность слова «Здравствуйте».

Приближаться к человеку близко было неприемлемо, и считалось нарушением личного пространства, лишь только близкий друг мог коснуться тебя рукой, не говоря уже о поцелуе.

Тут, во Франции, целовались на каждом шагу с одними и теми же людьми утром и вечером, и если даже выходили на пару часов, то по возвращении опять лезли целоваться. Алене приходилось притворяться вечно больной, чтобы избежать этого сумасшествия.

– Так принято, так повелось много лет назад, – объяснял ей Том.

– Но я не знаю их, – кричала она, – я понятия не имею кого они касались до меня, кто знает?

Том старался помочь, объяснял их нравы, но это едва ли помогало Алене. Она чувствовала себя совершенно чужой, и никто даже не пытался ее в этом переубедить, а только лишь подчеркивал ее различия с местными. Иностранцев тут не любили вообще, а богатых иностранцев откровенно ненавидели, туристов терпели и сваливали на них все грехи: повышение цен, пробки и даже загрязнение атмосферы.

– Нам повезло, мы не богачи, – шутил Том, так что у тебя есть шанс тут прижиться.

Но было не смешно. Деньги Алены исчезали со скоростью света. За сдачу своей московской квартиры в центре, Алена позволяла себе на Бали буквально купаться в роскоши. Обеды в ресторанах с крабами, австралийское Шардоне, ежедневные часовые массажи, такси, уроки живописи, развлечения… Тут же за каждый шаг нужно было платить по полной. Продукты в магазинах были дорогие, походы в ресторан буквально разоряли, и потому были редки, из-за постоянно меняющейся погоды одежды пришлось купить много, но самое ужасное было то, что за коммунальное содержание своей крохотной убогой квартирки в Ницце, они платили в два раза больше, чем получали за московскую. Свет, вода и газ, то, без чего нельзя было жить, уничтожили почти все Аленины сбережения. Однажды ей пришла в голову дикая идея, что Том просто позвал ее сюда, чтобы оплачивать содержание квартиры, в то время, пока он учился в университете. Его заработка, полученного на каникулах, едва хватало на покупку еды до следующих отпускных. Каждый день она получала конверты со счетами, и каждый день она ходила на почту и в банк, стоя в длиннющих очередях из стариков, чувствуя себя пожилой дамой живущей на нищенскую пенсию.

На эти деньги на Бали они могли иметь большую виллу с видом на океан, а милая балийская девушка помогала бы с уборкой и готовкой, и было бы все время тепло и счастливо. Тут Алена и стирала и готовила. и мыла, и выполняла всевозможные поручения. То Тома сходить в химчистку, то на рынок, то в банк, и опять убирала, гладила и готовила. Никуда они не ездили: ни на обещанную Корсику, ни даже в соседнюю Италию. Не было времени, сил и просто нормальной погоды для путешествий.

Она занималась любовью машинально. Она вспоминая то, как это было на Бали, и лишь отголоски той страсти и желания, давали ей силы все еще находиться во Франции, надеясь, что весь этот кошмар называется адаптационный период, и он непременно должен кончиться. Она много и подолгу болела, чувствуя себя постоянно уставшей. По ночам, смотря на спящего Тома она плакала, гладя его волосы, а утром не могла проснуться из за бессонницы, мучившей ее по ночам. Повсюду она была чужая: ее французский не продвинулся ни на шаг, несмотря на ее усилия и желание угодить любимому человеку. Ее упорно не понимали или скорее отказывались понимать, нарочно, как ей казалось, говорили быстро и не желали повторять, а то и вовсе поняв, что она иностранка просто разворачивались в другую сторону. Практически никто не говорил по английский, а если и утверждали, что говорят, то в реальности едва ли могли сосчитать да 10. Знать английский во Франции считалось неприлично, так объяснила ей пожилая дама собачкой, к которым у Алены было особое отношение.

Собаки во Франции были у всех, их таскали за собой повсюду в кино и в рестораны, потому улицы были завалены их какашками, и это на самом деле являлось национальной гордостью Франции, неким вызовом нормальным людям, вот типа смотрите как мы любим животных, что даже их экскременты нам не противны. Человека, у которого нет собаки французское общество попросту отвергало. Иногда Алена казалось, что даже собаки имеют тут больше прав проживания, чем она. Они были маленькие, мерзкие, грязные и совершенно невоспитанные. Или огромные, нечесаные, вонючие до одури, и тупые. Алена ненавидела собак всей душой, она твердо считала этих созданий предателями, лицемерами и подлизами, что соответствовало мнению Алены и о самих французах. Собак возили в колясках как малышей, одевали в дурацкие костюмы, водили к собачим психотерапевтам, ради них отказывались от отпуска, уходили с работы, чтобы за ними ухаживать, им читали, показывали собачьи фильмы, нанимали сиделок, создавали дома престарелых, кормили из тарелок прямо на столе ресторанов, и постоянно с ними целовались. А потом целовали друг друга.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*