Челси Файн - Лучший вариант расставания (ЛП)
— Тейлор?
— Ты можешь в это поверить?
Я села и зевнула:
— Чистое безумие. Ну кто называет ребенка Тейлор?
— Рада, что ты находишь это смешным.
— Это действительно смешно.
— Ничуть. Джек. Он просто... так сбивает с толку, понимаешь? Иногда он заставляет меня хотеть закричать, ударить его и просто... р-р-р, — она драматично вздохнула. — Но хватит обо мне. У нас есть более важные вещи. Выкладывай.
— Ты о чем? — спросила я неуверенно.
— Хм... о твоей ночи. Что у вас с Мэттом стряслось?
— Ах, это. — Я быстро рассказала ей о своем недосексе с Мэттом. — Так что, да. У меня какой-то изъян. Я сексуально дефектна или что-то вроде этого.
— Нет у тебя никаких изъянов. Ты просто...
— Ханжа? Фригидная? Мне суждено умереть старой девой?
— Тебе надо подождать, — сказала она. — Просто подождать. В этом нет ничего ненормального.
— Точно, — мой живот сжался, и я взглянула на время. Может быть, если я потороплюсь, то успею спуститься к концу завтрака. — Давай я перезвоню тебе после того, как перехвачу кофе. Я чувствую себя полуживой.
— Угу, у тебя какой-то стремный голос.
— Ну, спасибо тебе.
Завершив разговор, я скатилась с кровати и надела лифчик под пижаму. И в таком виде спустилась вниз. На кухне за маленьким столиком в углу сидела Эллен и читала газету. Да, она все еще выписывала газету.
— Пикси, доброе утро, — поприветствовала она, жуя кусок бекона.
Вокруг больше никого не было, видимо, завтрак уже закончился. Облом.
Я налила себе чашку кофе.
— Доброе утро.
— Я думала, ты останешься у Дженны на весь уик-энд.
— Я собиралась, — я села и обхватила руками теплую чашку. — Но планы поменялись. Мэтт привез меня обратно.
Она посмотрела на меня:
— Все в порядке?
— Да. Все хорошо, — сказала я, утаскивая кусочек бекона с тарелки Эллен. — Мэтт подал апелляцию на мое прошение о переводе в Нью-Йоркский университет.
Я буквально ощущала ее пристальный взгляд.
— Я и не знала, что у них есть такая возможность.
— Как и я. Хорошо, что Мэтт меня прикрыл.
Почему это прозвучало так горько?
Она взяла еще кусочек бекона:
— Когда ты узнаешь, приняли тебя или нет?
— Возможно, к концу лета. Точно не знаю.
Эллен провела пальцем по ручке кофейной кружки.
— Так значит, ты все еще хочешь в Нью-Йорк?
— Может быть, — я потеребила край скатерти. — У них замечательная художественная программа. Я могла бы переехать в Нью-Йорк, стать известным художником и наконец зажить счастливо... Это даже звучит прекрасно.
Она кивнула:
— О, хорошо, что напомнила. Полотна, которые ты заказывала, уже у меня в офисе. Я принесу их к тебе в комнату чуть позже, — она посмотрела мне за спину. — Ты тоже здесь?
Я повернулась и увидела входящего на кухню Леви.
— И тебе доброе утро, — сказал он Эллен, подошел к холодильнику и вытащил из него бутылку воды.
Даже не взглянул на меня, отлично. Лучше, чем просто хорошо.
— Я просто слегка в недоумении, вот и все, — сказала Эллен, глядя на нас. — Вы единственные сотрудники, которые могут позволить себе уехать на выходные, но, оказывается, вы не воспользовались этой возможностью. В воскресенье.
Леви пожал плечами.
Я пожала плечами.
— Чудаки, — пробормотала Эллен, делая глоток кофе. — Эй. Не хотите съездить в город вместе со мной? Хочу кое-что себе прикупить.
— Нет, — произнесли мы одновременно и в панике переглянулись.
— Вау, — протянула она. — Полагаю, это однозначное «нет».
Леви вышел через заднюю дверь, а я вернулась к скатерти.
— Что ж, это, конечно, не так очевидно, — сказала Эллен, глядя на меня поверх чашки. — Но ты должна с ним поговорить.
— О чем? — я почувствовала тошноту, потому что знала ответ.
— Ты знаешь о чем, — произнесла она многозначительно, словно не затрагивала главную из всех запретных тем.
— И как, по-твоему, я должна это сделать? — я постучала ногтем по чашке.
Эллен перевернула страницу газеты:
— Слово за слово...
Я покачала головой, немного рассерженная ее вмешательством, и даже слегка огорченная.
— Если бы Леви хотел об этом поговорить, мы бы уже давно это сделали, — я допила кофе и встала. — Спасибо, что позволила перехватить твой бекон.
— Обращайся, — сказала она, следя глазами за тем, как я ухожу из кухни.
Я направилась к себе в комнату. Как только я вошла и посмотрела на стоявший в углу мольберт, узел внутри меня чуть ослаб. Я натянула на дерево новый холст и достала кисть.
Мои черно-белые краски остались еще с прошлого раза. Я даже не уверена, где были цветные. Может быть, в одной из не распакованных коробок, привезенных из общежития. Не знаю. Да это и не важно, я не в настроении для красно-зелено-желтых рисунков. И уже очень давно.
Несколько волнистых прядей волос упали на лицо, и я отбросила их назад. Я снова забыла выпрямить их после ночного теплого душа (мне было необходимо смыть со своей кожи маслянистый след от слюны Мэтта), поэтому сейчас они в ужасном беспорядке. Как же я ненавижу принимать душ ночью!
Зажав кисть в зубах, я быстро собрала волосы в неряшливый пучок, лишая свои кудри возможности рассыпаться по плечам.
в окна моей спальни бил яркий солнечный свет, нагревая пол под моими ногами. Я пошевелила пальцами ног и посмотрела на чистый холст.
И застыла.
Около двадцати минут спустя я, наконец, коснулась его кистью, и на нем появилось огромное черное пятно. А затем другое. Я закрашивала холст до тех пор, пока он не стал равномерно черным. Потом добавила белой краски, превращая фон в серый. Но передумала и снова добавила черную.
Я еще не знала, что хочу изобразить, но была уверена, что нечто необычное. Как правило, приступая к рисованию, я не знала, что у меня в итоге выйдет. Картина получалась... словно сама собой, и зачастую на полотне проступали изображения каких-то вымышленных предметов. Иногда, в последнее время все чаще, моя кисть выводила скопления разнообразных пятен и мазков. В таких картинах было больше чувств, чем образов.
Меня отвлек стук в дверь.
— Войдите, — крикнула я.
Дверь со скрипом открылась, и вовнутрь шагнула Эллен, держа два холста в руках.
— Вот, возьми.
— Спасибо, — ответила я. — И спасибо, что одолжила мне вчера запасные ключи. Мои потерялись где-то в этом беспорядке, — я махнула в сторону груды белья, книг и коробок, разбросанных по комнате.
— Без проблем, — она прислонила полотна к стене и стала смотреть, как я рисую. — Почему все твои рисунки в черно-белой гамме? Что случилось с прекрасными цветными работами, которые были раньше?
