Тина Вальен - Начало всех начал
– Разрешите сезон «Лето – лето» считать открытым! – подвёл итог командир.
Стемнело. Все собрались у костра. Выяснилось, что у многих ребят гитары и безграничный творческий потенциал. Каждый жаждал блеснуть эрудицией, потом решили сочинить первую песню. Никто не остался безучастным, каждая новая рифма валила всех с ног. Смеялись до колик в животе. Первые летние вечера, запах жасмина, цветущего луга вдоль берега речки, и свобода! К часу ночи своей песни так и не сложилось, заорали хором всем знакомую: Сидели мы у речки у Вонючки…
Серёжа сидел поодаль, за спинами ребят, и я могла незаметно наблюдать за ним. Пламя костра освещало любимое лицо. Вдруг он повернул голову, встретился со мной глазами, как-то беззащитно улыбнулся, встал и, подмигнув мне, провозгласил:
– И это будущие учителя. Какой позор! – но тут же, не выдержав менторского тона, рассмеялся вместе со всеми. – Лучше бы гимн сочинили для каждого отряда.
– Серёга, будь проще. Спой нам лучше свою любимую, – раздались голоса.
– Нет, я уж прозой скажу вам простые слова. Дети, пора спать! Завтра сбор в семь часов. За час я должен предъявить отрядам конкретные графики работ и развезти по объектам. Уж не взыщите, господа студенты, примите как осознанную необходимость. Работа договорная: сколько сделаете – столько и получите. Надеюсь, я не ошибся в вас, когда брал в стройотряд.
Все стали потихоньку расходиться. День был перенасыщен впечатлениями, и, действительно, пора было спать.
Засыпая, я долго удерживала в памяти беззащитный взгляд Сергея. Откуда у самоуверенного и сильного ковбоя высветилась такая, прямо сказать, «неприличность»? Он улыбнулся мне, пело сердце. Ночью снился Оцеола с лицом Байрона и пионерским горном. Он поднёс его к губам, горн запел человеческим голосом: «Я люблю тебя!» Проснулась я совершенно счастливой. Все уже встали.
– Доброе утро, соня, – пропела Маша.
– Утро добрым не бывает, – потягиваясь, ответила я.
– Ой, ой! Мышь! – вдруг завизжала она и прыгнула ко мне на постель.
– Поймай мыша и ешь, не спеша! – голосом диктора провозгласила я. – Что-то спросонья рифмой поносит…
– Женька, не тошни меня с утра, – заныла Маша.
– Маша, ты – чистая Одесса, пахнешь морем и смехом.
– Благодарю, хотя стилистика хромает. Духи, что ли, такие: «Море смеха»?
– Женя, тебя Лорд вызывает, – сообщила девушка, пришедшая с улицы.
– Я уже успела искупаться и зайти в контору, а вы всё спите.
– А кто это Лорд? Собака?
– Тебя что, поднять подняли, а разбудить забыли? Сказал: «мигом!»
Сердце моё заколотилось: может, сон в руку? Перепрыгивая через лужи (оказывается, прошёл ночной дождь), я побежала в контору. Там матерился Колобок. Перед ним, опустив глаза, стояли два рослых мужика с помятыми мордами. Совковое прошлое благополучно перекочевало в капиталистическое настоящее. Знакомая картина.
– Кто будет распахивать картошку, мать вашу? Сейчас студент с кочергой попрёть…
Мужики что-то пытались объяснить.
– Меня не волнует причина, растуды вашу качель!
Рядом, еле сдерживая смех, сидел Сергей.
– С наступившим вас похмельем, господа мужики. Не перепились ещё богатыри на Руси-матушке! – приветствовала я присутствующих.
Все уставились на меня. Колобок побагровел. Открыл рот и … сказал вдруг совершенно спокойным голосом:
– Не суй взнос не в своё дело, – и добавил, глядя на трактористов: – Прошу, ребята, не передавите никого. И чтоб как… – он не договорил и, косо посмотрев на меня, обратился к Сергею: – Вот эту красавицу и возьми на место Раи.
– Кто такая Рая и зачем мне её место? – заволновалась я.
– Спокойно, Женя, я Тимур! Рая ушла в декрет. Работала учётчицей. Помнишь, у Ленина: учёт и контроль? Это ещё не всё…
Сергея перебил Колобок:
– Ну, я поехал в банк, а вы тут разбирайтесь: кто учёт, а кто контроль. Вечером проеду по объектам сам, посмотрю, кого ты привёз мне на этот раз, – и как-то боком, стараясь не задеть стулья, вышел.
– И покатился Колобок дальше, – прокомментировала я его уход.
– Доведёт тебя язык до киллера, Женя, Женечка. Да! А где твоя Катюша, твоя вторая половина? Без неё ты смотришься как-то однобоко.
– Во-первых, не Катюша, а Оля. Во-вторых, – грустно сказала я, – она далеко, за морем-океаном, и учитывать она будет не человеко-часы, а трупы падающих к её ногам поклонников по всему миру.
– Грусть вам не к лицу. Вы теперь начальник учётного отдела, художник-оформитель, редактор газеты и массовик-затейник. Оговорился, извини: главный режиссёр театра на колёсах. Выше нос, девушка, вас ждут великие дела. Очень на тебя надеюсь. Поточишь свой язычок о чьи-то косточки.
– И всё это на плечи одной бедной девушке?! – возмутилась я.
– Ну, тогда вперёд с тяпочкой… Зарывай талант в грядочки!
– Согласна, согласна, – поспешила я с ответом. – И вас, сэр, на рифмы потянуло?
– Я не ошибся, записывая твою фамилию последней. Сейчас поведу тебя по объектам и научу считать, а писать, рифмовать и рисовать ты и сама умеешь, даже меня заразила, – он действительно взял меня за руку и, как маленькую, вывел из конторы. Меня бросило в жар, но пока Сергей запирал дверь на ключ, я пришла в себя. Недалеко стоял шикарный мотоцикл, на нём мы и поехали по отрядам.
Начало было ленивым везде. Серёже удивительно быстро удалось привести всех в чувство. В конце называлась сумма оплаты за законченный объект, и этого было достаточно, чтобы ребята поняли – не сидеть им часто у костра. Работать придётся по-настоящему.
Вторым номером выступала я, сообщая на ходу придуманный план:
– Не надо печалиться! У нас есть выходные, во время которых и повеселимся. Творчество будет коллективным: готовьте заметки о притеснениях и тирании, придумывайте номера к будущему конкурсу талантов… – идеи били ключом. – Лучшим артистам будет вручён приз на сумму… – и, засмеявшись, я обернулась к Сергею.
– Пока могу обещать просто «на сумму», – сказал он, усмехнувшись, и шепнул мне в самое ухо, – Подводишь под монастырь.
– Не ожидал такого энтузиазма даже от тебя, – добавил он, когда мы ехали обратно, – просто вулкан идей. Спасибо, помогла, подняла настроение всем.
– Сергей, а Колобок, правда, так хорошо заплатит? Я думаю, именно этот факт так обрадовал всех. Так что спасибо тебе, что нашёл это Эльдорадо и привёз нас в него.
– Будем считать, что обменялись поклонами. Рад, что не грустишь. Кир Нилович боялся, что без любимой подружки это случится, просил поддерживать тебя, свою любимицу.
Значит, это не он сам, это Кокоша, чуть не плакала я, укладываясь спать. Уставшие девушки тоже шутили вяло. Первый трудовой день скосил всех в десять вечера. Виданное ли дело: летом ложиться спать в такую рань?!
