Люсиль Картер - Всё возможно
— А я не узнаю тебя! Друзья должны защищать и поддерживать друг друга, а не бросаться обидными и несправедливыми словами!
— Ну раз ты так все восприняла… — Керри поднялась и, не прощаясь, ушла — только ее и видели.
— Из-за чего сыр-бор? — с интересом спросил Питер. — Парня не поделили?
— Какого еще парня?
— Мне-то откуда знать?
— Считаешь, что подруги могут поссориться исключительно из-за мужчины? — Эмма сердито фыркнула. — Какой же ты узколобый!
— Я лишь наблюдаю за твоими товарками и делаю выводы.
— Держу пари, ты общался исключительно с пустоголовыми блондинками.
— Ну почему же? И с брюнетками тоже.
— Вот и продолжай в том же духе. — Эмма натянуто улыбнулась.
Через минуту она извинилась перед коллегами, попрощалась с ними и встала, чтобы покинуть бар, в который ей вообще не следовало приходить.
— Тебя проводить? — спросил Питер. — Могу даже отвезти тебя домой, если пустишь меня за руль.
— Сама справлюсь.
Он вдруг схватил ее за руку, притянул к себе и шепотом произнес:
— Нельзя разбрасываться друзьями, Эмма. Без них худо.
— Тебя не спросила. — Она вырвалась и оттолкнула его.
Эмма не нуждалась в советах. Тем более в советах Питера Лейдена.
6
Эмма смотрела на Питера, прищурив глаза. Стороннему наблюдателю сразу стало бы ясно, что она презирает этого холеного красивого мужчину. И она презирала — это факт.
— Ты ничего не умеешь. Ничегошеньки! — сказала она спустя минуту. — Какой позор!
Питер, яростно орудовавший степлером, не прерывая работы, пожал плечами и ответил:
— Только поэтому я и терплю твое общество, дорогуша. Как только ты научишь меня всему, что знаешь сама, я сбегу от тебя в другой отдел.
— Да кому ты там нужен!
— Дай подумать… — Он отложил степлер в сторону и скрестил руки на груди. — Может быть, Сэнди Филипс? Она так на меня смотрит.
Он картинно изобразил, как именно смотрит на него Сэнди, и Эмма покраснела от ярости.
— Она тебя не получит! Можешь так ей и передать.
Питер удивленно приподнял брови.
— Ревнуешь, что ли?
— Размечтался. Я не позволю тебе уйти в другой отдел только потому, что уже слишком много потратила сил и времени на твое обучение. Ты мне должен, Питер Лейден!
— Я будто бы снова женат, — хмыкнул Питер. — Вот попал, так попал…
— Ты был женат? — поразилась она.
— О да! Это была катастрофа, а не брак.
— И как давно ты развелся?
— В тридцать три года.
— А дети есть?
— Ты же знаешь, что нет.
— Верно. — Эмма задумчиво нахмурила лоб. — И почему твоя семейная жизнь окончилась неудачей?
— А не много ли вопросов ты задаешь?
— Не хочешь — не отвечай.
— О, большое спасибо, что разрешила, — насмешливо ухмыльнулся Питер.
На столе Эммы зазвонил телефон. Она подняла трубку и, приложив ее к уху, недовольно произнесла:
— Слушаю! Ах, мистер Бигфорт… Да, я сейчас к вам зайду.
— Босс желает тебя видеть? Ой не к добру! — Питер снова защелкал степлером. — Надеюсь, он тебя не уволит.
— Я отличный работник, меня не за что увольнять.
— А ты оптимистка, как я погляжу.
Эмма окинула его внимательным, полным подозрения взглядом.
— Ты что-то слышал? Что-то знаешь?
— О твоем предстоящем увольнении? Нет, ничего не знаю.
— Питер Лейден!
— Благодарю за то, что напомнила, как меня зовут. Я уж начал забывать.
Спокойно, спокойно! — приказала себе Эмма. Он всего лишь снова проверяет меня на прочность. Пора бы уже и привыкнуть. Все-таки я целый месяц с ним работаю. Месяц! Ха! А ощущение такое, будто год прошел.
— Питер, если тебе есть что сказать, лучше скажи, — проговорила она, стараясь контролировать громкость своего голоса.
— Да не нервничай ты так. Я просто пошутил.
— Мне следовало бы догадаться.
Холодно взглянув на Питера, Эмма направилась к кабинету начальника.
Мистер Бигфорт крайне редко покидал свое рабочее место. Утром он приезжал раньше всех, а уезжал позже. У человека стороннего могло бы сложиться впечатление, что Мистер Большой Босс, как его за глаза называли сотрудники, — трудоголик. Однако Эмма, как и остальные старожилы издательства, знали, что Бигфорт в прямом смысле живет на работе потому, что дома его ждет нелюбимая и сварливая жена, с которой он предпочитает видеться как можно реже. Почему мистер Бигфорт никак не решается подать на развод — оставалось загадкой. Эмма считала, что причина его нерешительности крылась в том факте, что издательство юридически принадлежало миссис Бигфорт.
— Добрый день! — Эмма обворожительно улыбнулась, входя в кабинет. — Вы просили меня прийти.
— Да, просил, — рассеянно произнес мистер Бигфорт, роясь в каких-то бумагах.
Это был тучный человек с нездоровым цветом лица — из-за постоянного сидения взаперти. Он страдал одышкой и мучился от колик в боку, да и вообще не отличался завидным здоровьем. Эмма поглядела на него с сочувствием. Если мистер Бигфорт продолжит прятаться от своей жены в тесном и темном кабинете, то совсем скоро превратится в развалину.
— Что слышно от Джейн Дрейк? — спросил он, оставив бумаги в покое. — Она должна была привезти рукопись еще на прошлой неделе.
Джейн Дрейк, бодрая, но необщительная старушка, писала детские сказки, которые пользовались сумасшедшей популярностью. Эмма познакомилась с ней, когда пришла работать в это издательство. Джейн с опаской относилась к людям старше двенадцати лет и с неохотой общалась со скучными и прагматичными взрослыми. Она лично привозила в редакцию рукописи и старалась как можно быстрее покинуть офис. Джейн жила в практически обезлюдевшем поселке, большинство жителей которого давно перебрались в Вашингтон. Старушка же ненавидела этот шумный и суетливый город.
Джейн настаивала на том, чтобы с ней работал один и тот же редактор, отказывалась разговаривать с другими сотрудниками издательства и бросала трубку, даже если ей звонил сам мистер Бигфорт. На причуды писательницы все закрывали глаза, потому что боялись ее потерять. Другие издательства уже не раз пытались переманить ее, но Джейн, к счастью, была верна своим принципам: она терпеть не могла перемены.
Как-то раз редактор отдела детской литературы поручил Эмме съездить к сказочнице за очередной рукописью, потому что писательница приболела и не могла приехать сама. Эмма была уверена, что Джейн не пустит незваную гостью на порог и придется возвращаться в офис несолоно хлебавши, однако старушка неожиданно проявила не свойственное ей радушие. Одиночество ли заставило Джейн Дрейк завести новое знакомство, или виной тому был херес, которого она слегка перебрала за ужином, однако начало новой дружбы было положено. С тех пор писательница общалась исключительно с Эммой, игнорируя даже редактора, к которой, казалось бы, так привыкла за время многолетнего сотрудничества с издательством.
