Джейми Макгвайр - Прекрасная свадьба (ЛП)
- На полу. Я видел тебя, Голубка.
Мой живот ухнул. Он видел, как я плакала. Как я могла это объяснить? Никак. Единственным способом было отвлечь его.
- Почему ты зовешь меня Голубкой? В самом деле?
Мой вопрос сбил его с толку. Я ждала, надеясь, что он забудет о прошлой теме. Не хотела врать ему в лицо или признаваться в содеянном. Не сегодня. Никогда.
Его выбор позволить мне сменить тему был написан в глазах парня. Он знал, что я делала, и позволял мне это.
- Ты знаешь, кто такая голубка?
Я слегка покачала головой.
- Это птица. Голуби чертовски умны. И очень верные, у них один партнер на всю жизнь. Когда я впервые увидел тебя в Круге, то знал, кем ты была. Стоя с застегнутым кардиганом в крови, ты не собиралась поддаваться мне. Ты хотела заставить меня заслужить тебя. Тебе нужна была причина, чтобы доверять мне. Я увидел это в твоих глазах и не мог избавиться от мыслей об этом, пока мы не увиделись в кафетерии. Хоть я пытался это игнорировать, даже тогда мне уже было все ясно. Каждая лажа, каждый неудачный выбор были крошками хлеба, помогающими нам найти дорогу друг к другу. Чтобы мы нашли путь к этому моменту.
Мое дыхание перехватило.
- Я так тебя люблю.
Он лежал между моими раздвинутыми ногами, и я чувствовала его на своих бедрах, лишь в паре дюймов от места, где я хотела, чтобы он находился.
- Ты моя женя. - Когда он это сказал, его глаза наполнились умиротворением. Это напомнило мне о ночи, когда он выиграл спор, чтобы я осталась жить с ним.
- Да. Теперь ты застрял со мной.
Парень поцеловал мой подбородок.
- Наконец.
Он растягивал время, нежно входя в меня, закрывая глаза лишь на секунду, прежде чем снова посмотреть на меня. Трэв задвигался медленно, ритмично, периодически целуя меня в губы. Должно быть, он знал, что это все было для меня в новинку, хоть я никогда этого не упоминала. Весь кампус знал о похождениях Трэвиса, но мои опыты с ним никогда не были дикими извращениями, о которых все столько говорили. Он всегда был нежным и ласковым со мной; терпеливым. Сегодня не было исключением. Даже наоборот.
Как только я расслабилась и задвигалась вместе с ним, Трэв потянулся вниз. Он поддел рукой мое колено и нежно поднял его, прижимая к своему боку. Он снова в меня вошел, на этот раз глубже. Я вздохнула и приподнялась ему на встречу. Были вещи куда хуже, чем обещания чувствовать голое тело Трэвиса Мэддокса внутри себя всю оставшуюся жизнь. Гораздо, гораздо хуже.
Он поцеловал меня, попробовал на вкус, и застонал у моего рта. Двигаясь взад и вперед, желая меня, он гладил мою кожу, пока поднимал вторую ногу и прижимал колени к моей груди, чтобы войти еще глубже. Я простонала и заерзала, не в силах молчать, пока он двигался так, чтобы входить в меня под другим углом, качая своими бедрами, пока мои ногти не впились в кожу его спины. Мои пальцы глубоко погрузились в его влажную от пота кожу, но я все равно могла чувствовать его мышцы, бугрящиеся под ними.
Бедра Трэвиса терлись и бились о мои ягодицы. Он опирался на локоть, а затем сел, таща мои ноги за собой, пока мои лодыжки не оказались на его плечах. После этого наше занятие любовью стало еще более страстным, и хоть мне было немного больно, эта боль вызвала искры адреналина по всему телу. Из-за нее, та доля удовольствия, что я чувствовала, перешла на новый уровень.
- О Боже… Трэвис, - выдохнула я его имя. Мне нужно было сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы расслабить напряжение, возрастающее во мне.
Эти слова заставили его тело напрячься, и ритм движений парня ускорился, стал более жестким, пока капли пота не появились на нашей коже, из-за чего стало легче скользить друг по другу.
Парень позволил моей ноге упасть на кровать, пока он снова пристраивался ровно надо мной. Он покачал головой.
- Мне так хорошо с тобой, - простонал он. - Хотел бы я, чтобы это длилось всю ночь, но…
Я коснулась губами его уха.
- Я хочу, чтобы ты кончил, - предложение я закончила нежным поцелуем.
Я расслабила бедра, позволяя ногам раздвинуться еще больше и ближе к кровати. Трэвис вошел глубже в меня, затем еще раз и еще, его движения ускорялись, и он простонал. Я схватила свои колени, прижимая их к груди. Боль была такой сладкой, как наркотик, и я чувствовала ее нарастание, пока все мое тело не напряглось от коротких, но сильных всплесков эйфории. Я громко закричала, не заботясь, кто может услышать.
Трэвис застонал в ответ. Наконец, его движения замедлились, но не утратили силы, пока он не прокричал:
- О, черт! Да! Ах!
Его тело дернулось и задрожало, когда он прижал свой лоб к моей щеке.
Мы не разговаривали, едва находя силы на то, чтобы дышать. Трэв продолжал прижиматься к моей щеке, дергаясь еще раз, прежде чем закопаться лицом в подушке под моей головой.
Я поцеловала его шею, чувствуя, насколько соленой была кожа.
- Ты был прав, - сказала я.
Трэвис отодвинулся, чтобы посмотреть на меня с любопытством.
- Ты был моим последним первым поцелуем.
Он улыбнулся, с силой прижался ко мне губами, и снова уткнулся в мою шею. Парень тяжело дышал, но ему все равно удалось сладко прошептать:
- Я люблю тебя, Голубка.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прежде
Эбби
От глубокого сна меня пробудило навязчивое жужжание. Занавески защищали от яркого солнца, сужая его сияние до тонких лучей. Одеяло и простыня наполовину свисали с нашей огромной кровати. Мое платье упало со стула, присоединяясь к костюму Трэвиса, разбросанному по всей комнате. Я нашла взглядом лишь одну свою туфлю.
Мое нагое тело переплелось с Трэвом после третьего раза, как мы консумировали наш брак и отключились от усталости.
Снова жужжание. Это был мой телефон на тумбочке. Я потянулась и перевернула его, увидев имя Трента.
“Адама арестовали. Джон Савадж в списке мертвых”
Вот и все, что в нем было сказано. Я почувствовала тошноту, удалив сообщение, обеспокоенная, что Трент не предоставил больше информации, так как полиция уже была у Джима - отца Трэвиса. Может, в этот момент они говорили ему, что Трэвис может иметь к этому отношение. Я глянула на время. Было десять часов.
Джон Савадж; еще одним человеком в расследовании меньше. Еще одна смерть на совести Трэва. Я пыталась вспомнить, видела ли я Джона после начала пожара. Его сбили на пол. Может, он так и не встал. Я подумала о тех напуганных девочках, которых мы с Трентом видели в коридоре подвала. Я подумала о Хилари Шорт, которую знала с математического курса и которая улыбалась, стоя рядом с новым парнем у противоположной стены Китона за пять минут до пожара. Каким длинным на самом деле был список умерших - я старалась не думать об этом.
