Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова
Круто, оказывается, значит уйму разных вещей на языке «Стефан». Похоже, мне нравится учить этот язык. Но, как и со всеми прочими, процесс займет долгое время.
В субботу по утрам я помогаю в центре престарелых Саттон-Корт. Эта солидная усадьба из красного кирпича располагается на трех акрах земли в Нью-Олбани: целый комплекс солидных строений из красного кирпича в двенадцати милях от Бексли. Школы, церкви, синагоги, даже торговые центры, целое море георгианской и слегка псевдогеоргианской архитектуры – все это краснокирпичное однообразие выглядит на удивление красиво и ничуть не скучно.
Машину ведет папа. В субботу с утра он бесплатно предоставляет психотерапевтические услуги, а я бесплатно предоставляю свою начитанность, умение вести беседу и знание дюжины карточных игр, за что надо сказать спасибо миссис Истердей. По дороге папа своим прекрасным баритоном подпевает радиоприемнику.
Если выдается непростой сеанс, то на обратном пути папа хранит молчание. Позже, летом, я получу временные водительские права, и для папы это будет большим облегчением. «Теперь, – скажет он, – по дороге домой я могу погрузиться в свои мысли».
Он водит машину так же, как я бегаю.
Вот уже год, как я начала приезжать в Саттон-Корт по субботам. Сначала меня брала с собой миссис Истердей. Она навещала сестру, которая временно жила там после замены тазобедренного сустава. Сестры Шмадер – такова была фамилия миссис Истердей в девичестве – были дамами крепкими и происходили, как часто говаривает моя соседка, из старинной немецкой семьи, почтенной и работящей.
– Наши мужья еще до свадьбы знали, что мы родим им здоровых детей, – сказала она мне однажды. – Сейчас никто не думает о таком, а зря.
Выбраться куда-то на завтрак по выходным просто невозможно. По субботам я езжу в Саттон-Корт, а в воскресенье – церковь и молодежный кружок. А в перерывах – встречи бегового клуба, домашние задания, печенье с миссис Истердей. Еще надо оставить немного времени на случай, если объявятся Кейт или Мэгги. Видите, по выходным я очень занята.
Стефан звонит в субботу днем и приглашает в гости посмотреть DVD и поесть пиццу. Наверное, ему стоило сказать «посмотреть фильм», потому что DVD – это диск, на котором записано видео, а не само кино. Тут я в меньшинстве и поэтому перевожу DVD как фильм. Но все равно меня это раздражает.
Я объясняю ему, что договорилась встретиться с Кейт, и он отвечает: «Круто».
В следующие выходные он поедет навестить бабушку с дедушкой в Индиане. А еще через неделю у меня выездное соревнование по бегу. Мы сравниваем расписания. Обнаруживается, что на выходных мы не увидимся до самого выпускного, который будет через три недели.
– Ничего, все круто, – покорно говорит Стефан. – По крайней мере я буду видеть тебя в школе.
Повесив трубку, я размышляю над фразой «По крайней мере я буду видеть тебя в школе». Я думаю об этих словах, собирая вещи к Кейт. Я думаю о них, пока сестра везет меня в магазин Nordstrom (он находится в том самом торговом центре), и я продолжаю думать о них, примеряя первые три из семи платьев, которые выбрала Кейт, применив свой Десантный Метод Шопинга.
Я обожаю этот ее метод. Она надевает воображаемые очки магазинного видения, отказывается от помощи продавцов, перемещается быстро, уверенно и не отклоняясь от цели. И находит желаемое за считаные минуты. Минуты. Этим она отличается от Софи, Джен Ауэрбах и прочих друзей, с которыми я хожу по магазинам и которые могут бродить по рядам, ничего так и не купить и все равно считать вылазку удачной. Я этого не понимаю, хотя и смиряюсь.
Кейт – единственный человек, с которым я люблю покупать одежду.
Единственной причиной, по которой я перестаю думать про «По крайней мере я буду видеть тебя в школе», становится ярлычок на платье номер четыре. Он пытается разорвать мою плоть над нижним ребром.
– Вот это платье совсем никуда не годится, – объявляю я Кейт из-за двери в примерочной.
– Мне нужно посмотреть на него.
– Нет, не нужно.
– Ну, Джози, дай мне поглядеть, – говорит она, приоткрывая дверь и заглядывая внутрь. – Оно просто идеально! Хватит дурить.
– Я не дурю, – отвечаю я, оттягивая ткань подальше от своего бока. – Я не смогу это носить.
– Но это удачный вариант. Говорю тебе, ничего лучше мы не найдем.
– Тогда мне весь вечер придется держать его вот так.
– Что? Ярлычок? – Она так хорошо меня знает. – Швея запросто сможет его убрать.
– Нет.
– Да, может.
– Нет, не может. А вдруг она оставит крохотный кусочек? А если там, где было гладко, появится узел или ткань сморщится? А что, если она…
– Ну ладно, перестань, – Кейт вздыхает. – Я поняла. Давай посмотрим остальные.
В итоге она останавливается на длинном темно-синем платье из сатина на тонких лямках, с хорошо подогнанным лифом в рюшах, который на талии сколот большой хрустальной брошкой в форме капли.
– Так создается иллюзия, что у тебя есть бедра.
– Тогда мне нужно приколоть брошки еще сюда и сюда, – я показываю на несуществующий бюст.
– Джози, оно сидит как влитое. Ничего тебе не нужно. Хотя хорошо, что ты напомнила, – она достает телефон и печатает заметку.
– О чем напомнила?
– О том, – она опускает мобильный обратно в сумочку и одаривает меня мимолетной улыбкой, – что к свадьбе нам надо раздобыть для тебя лифчик без лямок.
– У меня есть такой. И он с меня спадает.
– Надо будет купить с поролоновыми чашечками. И такой, который не будет спадать. Пригодится тебе для платья подружки невесты. Оно будет… – И Кейт пускается в описание фасона и того, где она раздобыла такие платья. Ее рассказа хватает на весь магазин Nordstrom, и на дорогу до парковки, и на путь домой. Во всяком случае, мне кажется, что она говорит о платьях. Я перестала слушать и думаю только про «По крайней мере я буду видеть тебя в школе».
Глава 10
Я сижу, положив рюкзак на колени, освещенная ярким светом фонаря над дверью квартиры Кейт. Она живет в Немецком Поселке – древней, но модной части города, заполненной красным кирпичом и молодыми юристами. Немецкий поселок примыкает к центру Колумбуса, но с городом у него тем не менее ничего общего нет. Вечер напоен ароматом цветущей дикой яблони. Как хорошо, что май в этом году такой теплый. На улице очень тихо, только стучатся о лампу мотыльки.
Положительный фототаксис, говорю я про себя, поднимая взгляд. Такая лаконичная фраза. Всего двумя словами описывает притяжение жучков к свету. Некоторых жучков. Тараканы, наоборот, на свету разбегаются, и это называется отрицательный фототаксис. Послушать меня сейчас, так не отличишь от Джоффа с его бродячим цирком клещей. Но что я могу поделать, если я с восьмого класса хорошо помню энтомологию. И я же не на званом ужине. Уже.
