Ирина Лобусова - Пять минут до любви
— Вот и хорошо — отвезешь меня домой.
— Убирайся к чертовой матери куда хочешь!
Он покраснел от гнева, нервно засуетился на кухне, стал очень злой. В этот момент громко зазвонил телефон. Хлопнув дверью, он быстро выскочил в другую комнату.
Когда вернулся, был полностью одет. Выражение лица — по — прежнему очень злое. В руке вертел ключи от машины — так, будто это кинжал, на который он хотел меня нанизать.
— Пошли, я тебя отвезу.
— Пожалуйста, дай мне номер своего домашнего телефона!
Остановился на полдороги:
— Зачем?
— НУ, мы же с тобой встречаемся — вроде. И мне хотелось бы знать твой телефон.
— Чтобы ты постоянно мне звонила и действовала на нервы?
— Почему ты так решил?
— Полгода назад я встречался с одной девушкой, Наташей. Кстати, она была очень красивой, только много курила и пила. Так вот, она постоянно просила у меня денег. А когда я ее бросил, то стала звонить по несколько раз в день, а потом — орала по ночам под окнами.
— Я тебе обещаю — я не буду орать по ночам у тебя под окнами.
— Все вы так говорите! Мои женщины всегда только думали о себе, а то, что происходило со мной, их не интересовало!
— Я обещаю, что не буду тебе часто звонить, только в случае крайней необходимости. Я могу вообще не звонить, если ты не хочешь.
— Тогда зачем тебе мой домашний телефон?
Это уже превращалось в натуральную болезнь! Причем болезнь обидную и жестокую — как глупость в чистом виде. Но я не привыкла отступать.
— Для того, чтобы знать!
Он вздохнул, и я поняла, что победила его своим упорством. Я достала записную книжку, и он быстро продиктовал мне номер. Очевидно, надеясь, что я не успею его записать. Наивный! Любая запись, которую я вела в своих журналистских работах для текстовок сюжетов, всегда была ускоренной. Выходя из подъезда, я почему-то оглянулась на дом. В самом верху, на четвертом этаже, светились окна. Двор был похож на дно темного колодца, заполненного воздухом, как водой…
А потом я вдыхала в себя аромат ночи, ворвавшийся в распахнутые окна машины. Пьянящая ночная езда на повышенной скорости, и прохладный воздух, и мало машин, и ощущение, что рядом со мной — он… Словно в жизни ничего больше не нужно искать потому, что ничего больше не существует! Эти минуты были моим маленьким, потаенным, спрятанным от всех и никому не известным счастьем. И, глядя на ускользающую из — под колес дорогу, я пообещала себе, что на следующий раз обязательно останусь у него до утра. Мне было так хорошо, что я сказала вслух:
— Извини меня. В следующий раз я обязательно у тебя останусь.
Даже не повернувшись в мою сторону, он ответил:
— А я не хочу, чтобы ты оставалась у меня всегда. Это только по моему настроению.
— Да?
— Да. Если я захочу — останешься. Если нет — значит, уберешься. Все это не так важно.
Я замолчала. Я не знала, что еще можно было сказалась. Через некоторое время он нарушил молчание:
— Кстати, не удивляйся, если, когда ты мне позвонишь, трубку возьмет женщина. Послезавтра приезжает моя мама.
— Твоя мама?
— Да. На месяц. Она будет у меня жить.
Не знаю, зачем я это спросила — словно осенило, и я ляпнула:
— А как имя — отчество твоей мамы? Если я попаду на нее, то хоть познакомимся, поговорим….
Он так резко крутанул руль, что я чуть не выпала через боковое стекло.
— Да какое тебе дело! Тебя это не касается! Какого черта ты лезешь в мою жизнь! Что ты себе позволяешь!
От его истерических криков звенело в ушах. Его лицо стало багровым, глаза вылезли из орбит. Голос был истерически — пронзительным, повышенным просто до ненормальных пределов. Сначала я обалдела, но потом поняла. Он распсиховался так потому, что я поймала его на лжи. Он мне лгал. Женщина, которая будет в его квартире — не мама. Тогда кто?
Я похолодела от посетившей меня догадки. Забегу немного вперед и скажу, что моя догадка тоже не была правильной. Женщина действительно была. Это была не жена и, конечно, не мама. А… хозяйка этой квартиры. Эта квартира принадлежала не ему. У него не было оформленной собственности в этой стране. Более того, он вообще не имел прописки в городе и гражданства страны. Он снимал эту квартиру. Зачем? Вариантов было всего два. Я не знала в точности всех его махинаций. Но предполагала, что так он живет из — за следующих причин. Либо он собирался провернуть здесь несколько дел и быстро смыться в другую страну. Либо искал невесту с хорошим приданным. Про квартиру я узнала намного позже — от любовника хозяйки, который в нее переехал потом.
Однажды кошмар исчез из моей жизни и я решила срочно его разыскать. Я позвонила ему домой, но в квартире его не было. Там проживал любовник хозяйки, который все мне рассказал. Мой кошмар не соизволил поставить меня в известность о том, что собирается сменить жилплощадь и, переселяясь на другую снятую квартиру, не оставил мне ни нового телефона, ни адреса. Единственным средством связи оставался номер его рабочего телефона, по которому в любое время я могла его разыскать. Отобрать у меня или сменить этот номер он не мог потому, что не мог поменять официальное место своей работы, свой офис. Так что женщина действительно была. И постоянно снимала трубку, когда я звонила. И с огромным увлечением рассказывала мне, с кем он еще встречается — кроме меня, кого приводил в дом или что он думает по моему поводу. Выглядело это примерно так:
— Он полчаса назад уехал к своей Свете. И, очевидно, останется у нее ночевать. А вчера он звонил от Вероники, спросил, не звонили ли ему и не передавали что-то важное по телефону. Я сказала ему, что вы звонили, а он ответил, что не знает никакой Лены, и очень долго не мог вас вспомнить. А когда вспомнил, то сказал, что Лена — очень распространенное имя, Лен у него очень много и он все время путается. Зато только одна Света. Кстати, он с этой Светой встречается уже третий год. Скоро, наверное, зайдет разговор о свадьбе.
Я плакала, злилась и спрашивала его. Он ругал матом женщину, орал и божился, что у него нет, не было и не будет никакой Светы, что эта сука, которая сидит на телефоне, все врет специально, чтобы испортить его личную жизнь. Клялся и божился, что заткнет ей рот и больше никогда в своей жизни она не посмеет так со мной разговаривать. Он вообще собирается выгнать ее вон. Но — время шло, и женщина (ей было за шестьдесят) по — прежнему находилась в квартире и разговаривала со мной в таком же тоне. Это была очень бойцовая, наглая и богатая бабка, в свои шестьдесят имевшая сорокалетних любовников. Она рассказывала мне об этом сама и она не лгала. Каждый раз, когда мы приезжали к нему домой, в ее комнате сидел мужчина, и каждый раз это был кто-то другой. Мужчины выскальзывали из ее комнаты с жутко смущенным видом (все они были еще молоды и хороши собой), а бабка дефилировала так, словно ничего не произошло и в квартире она одна — в бигудях, накрученных на редкие перетравленные волосы, распахнутом халате, грязном бюстгальтере и старых трусах, пожелтевших от частой стирки. И, глядя на нее в таком виде, я поражалась и думала о том, что должен представлять себе молодой мужчина, чтобы у него на нее встал…
