Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)
Когда Ирина, принуждаемая Ларисой, выпила адскую смесь, то перестала плакать, твердить свое заклинание про Васю, вытаращила глаза и принялась икать. Причем с каждым иком глаза ее все больше выкатывались из орбит.
«Я ее отравила!» — испугалась Лариса. Бросилась к телефону, но его занимал Леша.
— С кем ты разговариваешь? — воскликнула Лариса.
— С больницей.
— Годится! — обрадовалась она и выхватила у мужа трубку. — Здравствуйте! Здесь женщине плохо, я ей дала комплексно: коньяк…
Лариса закончила перечислять, и на том конце провода сказали, что у нее, у Ларисы, не все дома, и велели срочно промыть желудок бедной женщине, которая аптеку проглотила.
Ирина и сама уже брела к ванной, шатаясь от стены к стене и сотрясаясь от икоты. Лариса поспешила на помощь.
Когда освобожденная от комплексного лечения, умытая и переодетая, поддерживаемая Ларисой Ирина вернулась в спальню и рухнула на кровать, появился Леша.
Он выдержал театральную паузу, ухмыльнулся и заявил:
— Есть две новости: плохая и хорошая. С какой начинать?
— С хорошей, — ответили хором подружки.
— Вася жив, находится в больнице, состояние средней тяжести. В данный момент в операционной. Горло ему зашивают. Артерии не задеты. На твое счастье, Отелла, ты только кожу ему поранила.
До плохой новости добрались не сразу, потому что несколько минут подруги выражали бурную радость. Лариса — громкими возгласами, Ирина — тихим счастливым верещанием.
— Рано веселитесь, — злорадно заметил Леша. — Дело подсудное. В милицию уже сообщили. На тебя, Ирочка, уголовное дело заведут. Попытка убийства как-никак.
— Согласна! — Ирка молитвенно сложила руки, словно суд уже вынес ей приговор. — Я на все согласна! Только бы он, мой голубчик, жив остался! — И разразилась рыданиями, теперь уже счастливыми.
Леша махнул рукой и ушел в другую комнату смотреть ночной телевизионный канал. Лариса утешала подругу. Никакой химии — только гладила по руке и произносила ласковые сочувственные слова. Очевидно, какая-то часть лекарственного коктейля все-таки задержалась в организме Ирины. Она довольно быстро от рыданий перешла к плачу, затем к всхлипыванию, потом к мирному сопению.
Леша и Лариса отправились домой. На всякий случай забрали с собой печальное напоминание о случившемся — подушку со следами крови.
Ударил морозец, асфальт на тротуаре схватился ледяной корочкой. Одеты они были легко, быстро трусили, постоянно поскальзывались, теряли равновесие, поддерживали друг друга.
— Слушай, — вдруг проклацал зубами Леша, — а почему ты меня никогда вот так, по-мавритански, понимаешь, не ревновала?
— А был повод? — ахнула Лариса, затормозила, и ноги ее разъехались на полушпагат.
— Повод не важен, — попенял Леша, возвращая жену в исходное положение, — важно чувство!
— Я тебе покажу чувство! — заорала Лариса. — Все вы! Резать вас не перерезать! — И ударила Лешу подушкой по голове.
Пока он мелко, как полотер, шаркал вперед-назад ногами, чтобы не упасть, Лариса гордо зашагала вперед. И чуть не свалилась. Потому что в спину ей врезалась подушка, пущенная со словами:
— Свет не карает заблуждений, но тайны требует от них.
— Тайны? — возмутилась Лариса, подняла подушку с земли и отправила точно в мужа. — Вот тебе за тайны!
— Это не я! — вопил Леша. — Это Пушкин сказал!
За Пушкина ему тоже досталось. Несколько раз они падали, поодиночке и вместе, подушка трижды улетала мимо цели, наволочка из белой превратилась в серую. Они не замечали, что в голос хохочут, весело кричат на сонной улице. Пока не распахнулось какое-то окно и старческий голос не прокричал:
— Черти! Чтоб вы все переженились!
Леша и Лариса не могли последовать совету, так как были женаты десять лет; и столько же времени не целовались в подъезде. А тут вдруг, не дойдя двух лестничных пролетов до своей квартиры, обнялись и, как в юности, не могли ни оторваться друг от друга, ни шагу сделать. Вот до чего стресс доводит!
Диктанты 6-го «Г» Лариса проверяла на следующий день в спешке — на перемене между уроками. Поставила подозрительно много хороших оценок.
Ирина, конечно, дни и ночи пропадала в больнице. Но не в палате — туда ей путь был заказан, а в коридоре на обозрении всего медперсонала, который быстро вошел в курс дела и постепенно проникся к жене-ревнивице соболезнованиями и принимал горячее участие в примирении супругов.
Вася, лежащий на койке с перебинтованной шеей, разговаривать с Иркой не желал. Вернее, он произносил только два слова, но с упорной настойчивостью:
— Пошла вон!
Ирка чего только не говорила, как только не каялась, а он знай шипел:
— Пошла вон!
Так она и сидела на стульчике, принесенном сердобольной сестричкой, у дверей палаты. Точно кающаяся грешница. Народ с любопытством ожидал развития событий, которые упрямый Вася не желал развивать. Только один раз, после визита к нему следователя, Вася отступил от ритуального «Пошла вон!» и процедил:
— Пусть Лариса придет.
К визиту Лариса готовилась, то есть мысленно репетировала речь. Мол, Вася, тебя понять можно, но и Ирку пожалей, она осознала, неделю уже сидит под дверью и плачет горючими слезами, у вас дети, квартира и дачный участок, прости ее, дурочку, вот и мой Леша мавританской страсти твоей жены завидует.
Но все слова застряли у Ларисы в глотке, когда она увидела несчастную жертву пылкой ревности с забинтованной шеей. Вместо того чтобы убеждать Васю простить жену, Лариса кусала губы, удерживая смех.
— Насмехаешься? Весело? — процедил Вася. — Давай, давай! Когда твою подружку в тюрьму поведут, животик надорвешь!
— Вася! Мы же не допустим? — Лариса мгновенно посерьезнела, принялась лебезить. — Вася! Что ты, Ирку не знаешь?
— Знаю, — вздохнул он горько. — Слушай меня внимательно. Следователь нормальный мужик. Я ему версию выдал: будто брился и нечаянно порезался. Представляешь, каким идиотом по милости твоей подружки выгляжу? В полночь бреюсь и полосую себя по горлу! Ладно, проехали. В общем, скажешь ей так: она ничего не знает, ничего не делала, за нож не хваталась, кровь увидела, испугалась и бросилась к тебе. Понятно?
— Версия шита белыми нитками.
— Ясен пень! Все же знают, как было дело! Все! Милиция, соседи, врачи, мои сослуживцы! Думаешь, Ирке хватило ума язык за зубами держать?
— Она очень раскаивается! — заверила Лариса.
Вася скривился:
— Эта дурочка ничего не может толком сделать! Даже зарезать! Что может быть смешнее недорезанного мужа? Не знаешь? То-то! Все потешаются! Только глянут на меня — рот до ушей, а то и в голос ржут. Думаешь, приятно?
