Возлюбленная для чемпиона (СИ) - Кужель Маша

— Что, если я не хочу тебя отпускать? Что, если я хочу, чтобы ты забыла своего профессора и дала мне этот чертов шанс?

Она смотрит на меня так долго, что я уверен — она согласится, но затем она делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами, и говорит.

— Пойдем, Илья, я покажу тебе корпус.

Глава 24

Аня

Я проделала огромную работу, пытаясь снова стать хладнокровной, когда через несколько минут после начала экскурсии позвонил сынишка Ильи, и я увидела, как изменилось его лицо, когда он заговорил с ним. Я никогда не сомневалась в том, что Илья хороший отец, но, видя нежность на его лице, когда он разговаривал с Темой, я была не в состоянии продолжать злиться на него.

Дальше экскурсия прошла довольно спокойно. Илья не приставал ко мне, а я не ломалась и не умоляла его держаться подальше, чтобы я могла игнорировать самый болезненный кусок своего прошлого. В общем, я считала это заслуженной победой.

Нас несколько раз останавливали студенты, которые узнавали Илью и хотели сфоткаться с ним, и Илья обращался с каждым из них с присущим ему обаянием и легкостью.

Когда я закончила экскурсию, я думала, что он снова начнет приглашать меня на свидание или начнет расспрашивать о моих отношениях с Геной, но вместо этого Илья долго смотрел на меня.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, Анютка. Обожаю смотреть на мир твоими глазами.

И я снова растаяла. Потому что это был Илья, и я всегда была, как пластилин в его руках.

Годы разлуки многое изменили, но, видимо, не это.

Я стучу в дверь кабинета Гены, прежде чем просунуть голову внутрь.

— Эй ты.

Гена поднимает глаза от стопки бумаг и улыбается.

— А, это ты. Заходи. И закрой дверь.

Я делаю шаг внутрь и прислоняюсь к двери, когда она закрывается. Это был первый раз, когда мы остались одни после нашего неудачного ужина в ресторане, и я чувствую себя не более подготовленной к разговору, который нам предстоит, чем тогда.

— Что это за взгляд? — спрашивает Гена. Он выходит из-за стола, берет мою сумочку, бросает ее на стул, а затем снова поворачивается ко мне.

— Какой взгляд?

Я улыбаюсь, когда он закидывает руки мне за спину и притягивает меня к себе. Я моргаю, удивляясь решительности Гены. Обычно он воздерживается от проявления подобных ласк в стенах университета, даже за закрытыми дверьми. Утренние подкаты при Илье тоже были не в его духе. Он не любит публичных проявлений чувств. Он совершенно не из тех, кто трется своей эрекцией о меня в рабочем кабинете.

Он заправляет мои волосы за ухо и проводит кончиками пальцев по шее.

— Ты какая-то напряженная. Как прошла экскурсия с хоккеистом?

— Тихо-спокойно.

— Тогда что не так?

Он опускает свои губы к моей шее и прижимает меня к двери.

С чего это все вдруг? Он хочет трахнуть меня? Прямо тут?!

Раньше в наших отношениях меня бы возбудила мысль о том, что он пристает ко мне на работе, но сегодня, когда мои мысли так запутались в моем будущем — и, будем откровенны, в Илье, — секс в кабинете Гены — это последнее, о чем я думаю.

— Скажи мне, что тебя беспокоит, — шепчет он мне в шею, в то время как его руки расстегивают пуговицы на моем кардигане.

Я прикусываю губу. Надо спросить его о кольце. И сказать, что я целовалась с Ильей.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что иногда пишу фантастику?

Он отстраняется и удивленно смотрит на меня.

— По-моему, нет. Это же замечательно! Тебе надо включить это в резюме или отправить рукописи в издательство!

Конечно, Гена сводит это признание к его значению в моем резюме. Не та реакция, на которую рассчитываешь, когда делишься чем-то сокровенным.

— Сомневаюсь, что кто-то станет это публиковать.

— Ты скромничаешь.

Его взгляд скользит по моему лицу, опускается ниже, останавливается на обнаженном декольте, и мне хочется ударить его за то, что он не сосредоточился на текущем разговоре. Неужели он не понимает, до какой степени это важно?

— Ты талантливее, чем думаешь.

— Я не скромничаю. Я говорю, что это не подходит для издательств, потому что это несерьезная литература. Это жанровая фантастика. Я пишу уже много лет, и у меня есть несколько законченных романов.

— Нет ничего плохого в том, чтобы писать такие вещи для удовольствия.

Он опускает свое лицо и целует мое декольте, безуспешно дергая подол моей юбки-карандаша.

Я упираюсь ладонями в его плечи и мягко отталкиваю его.

— Гена, я пытаюсь вести серьезный разговор.

Его глаза затуманены вожделением, но он делает глубокий вдох и отступает к своему столу.

— Прости, — его губы чуть дергаются. — Расскажи мне о своей жанровой фантастике.

Но я уже не хочу ни о чем с ним говорить. Не сейчас, когда у него такое самодовольное выражение лица. Заумный сноб.

— Неважно, — я беру свою сумочку и закидываю ее на плечо. — Мне нужно идти, чтобы не опоздать на тренировку Платона.

Выражение лица Гены меняется.

— Аня, прости. Я хочу узнать про твою книгу.

Может быть, он правда хочет узнать о моей книге. Может быть, он будет с уважением относиться к тому, что я делаю, раз он знает меня и мои другие работы. А может быть, он решит, что я зря трачу время. В любом случае я не хочу сейчас находиться рядом с ним.

— Ладно, Гена, — говорю я, избегая его взгляда. — Это неважно.

Но это важно. Настолько важно, что я доверила этот секрет только Илье, который хранил его все это время.

Может быть, я не знала, как назвать то, что происходит между мной и Геной, и, может быть, я слишком труслива, чтобы спросить его о кольце, но я обязана была быть честной с ним.

— Я должна тебе кое-что сказать.

— Что именно?

— В воскресенье вечером, после того как мы поужинали, я пошла в бар. Там был Илья. Его лицо немного побледнело.

— Так...

— Он поцеловал меня.

Я говорила себе, что ничего страшного в этом нет, но, видя лицо Гены, я чувствую себя дерьмово.

— Я не поцеловала его в ответ. Я оттолкнула его и сказала, что встречаюсь кое с кем, — я делаю шаг к нему, касаясь его груди. — Это больше не повторится, но я должна была тебе сказать.

Он прижимает мою ладонь к своей груди, затем наклоняет голову, чтобы поцеловать меня. Поцелуй был медленным и затяжным, и я ждала, что он наполнит меня теплом. Но этого не произошло.

— Его поцелуй был таким же?

— Нет, — шепчу я. Потому что это правда. Поцелуй Илью был похож на обещание. За те две секунды, что его губы касались моих, я была на седьмом небе. Нет, поцелуй Гены не похож на поцелуй Ильи.

— Хорошо, — шепчет он. — Приедешь вечером ко мне? Я ужасно соскучился по тебе в моей постели…

— Мне нужно поработать над диссертацией. Времени все меньше.

— Аня…

Он изучает меня с разочарованным выражением лица.

— Не позволяй этому хоккеисту вмешиваться в твою жизнь. Он, конечно, красивый и богатый, и я уверен, что это привлекает тебя после того, как ты так много работала и так мало зарабатывала. Однако не позволяй ему разрушить те несколько месяцев, которые нам осталось провести вместе.

“Ох, Гена, какой же ты простой” думаю я, глажу его по щеке и выхожу из кабинета.

Глава 25

Илья

Десять лет назад, 15 мая

Вот уже два года я никого из Нестеровых не видел. Я думал, что буду навещать их, но потом мама переехала сюда, чтобы быть ближе ко мне, и... В общем, моих благих намерений оказалось недостаточно, чтобы вернуть меня домой.

Мы с Кириллом уже несколько месяцев не обменивались даже сообщениями. Время от времени я получал случайные сообщения от Ани, но ничего похожего на те чертовы «Стоит ли мне с ним спать?», которые она присылала мне посреди ночи два года назад. Она все еще была в отношениях с Сережей, так что, наверное, уже сама себе ответила на этот вопрос.

Если быть честным с самим собой, то это большая часть того, что удерживало меня от поездки домой. Каждый раз, когда я думал о том, чтобы купить билет, я представлял, что увижу ее с ним. Я прекрасно понимал, насколько несправедлива и необоснованна моя ревность. Аня не моя. И никогда не была моей. Я говорил себе, что проще держаться подальше, но в то же время думал, что держаться подальше от Анюты, возможно, самое трудное, что я когда-либо делал.