Вне пределов (ЛП) - Энн Джуэл Э.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь била? — спросил я, когда мы продолжали играть в «Рыбалку»¹⁵, сидя высоко на старом дубе на заброшенном участке в паре километров от нашего района.

По крайней мере, мы думали, что он заброшен. Никто не знал наверняка. Им владела пожилая пара, но от них не было никаких вестей уже более трех лет. Для нас, детей, имело значение только то, что мы могли прятаться от родителей в самом лучшем из когда-либо построенных домиков на дереве и ловить рыбу с их причала на берегу озера.

— Да. Кое кого била. У тебя есть короли?

— «Иди на рыбалку». Кого ты била?

Она вытянула карту и улыбнулась, когда получила последнюю. Игра окончена.

— Своего двоюродного брата Остина. Он идиот.

— Значит, ты ударила его, потому что он идиот?

Морган высунула голову из окна без стекол. Её щеки надулись и заходили волнами, когда она собрала побольше слюны для подзарядки.

— Не надо.

Я схватил её за футболку и оттащил от окна.

Карты рассыпались по полу, когда она на них упала. Она засмеялась, пытаясь проглотить остатки слюны, не подавившись ими.

— Каждый раз, когда ты ведешь себя жестко, я ввязываюсь в драку, защищая тебя от них. Мне бы хотелось, чтобы ты могла постоять за себя, тогда бы у меня было меньше неприятностей из-за драк. Я устал от того, что мои родители говорят: почему ты не можешь быть таким как Морган?

— Мне не нравится, что они нас дразнят. — Она села лицом ко мне, скрестив ноги. — Ты не мой парень. Мы никогда не целовались.

— На самом деле мы целовались.

— Это не считается.

Прищурившись, она смотрит на меня.

— Считается.

Я улыбнулся, потому что никогда не смогу забыть тот день, когда познакомился с Морган Дейзи Галлахер. Нам было по семь лет. Она только переехала в Мэдисон в середине учебного года.

— Мои губы были прижаты к твоим. Помнишь? Я попросил тебя подвинуться и позволить мне сесть рядом с тобой после того, как я пнул Бенджи за то, что он не двигал своей дурацкой ногой.

— Наши губы соприкоснулись.

Карие глаза Морган были похожи на шарики, перекатывающиеся в глазницах.

— Водитель автобуса наехал на кочку, и мы… — она вздохнула, — ударились губами.

— Поцеловались. Ты поцеловала меня, чтобы я защитил тебя от Бена. Ты всегда пытаешься бороться с теми, кто больше тебя.

Снова закатывание глаз.

— Ну и что? Думаешь, тебе стоит стать моим парнем?

— Ага.

Я улыбнулся, потому что Морган была моей лучшей подругой и к тому же красивой. Она была настоящей красавицей, как принцесса, с такими длинными и светлыми волосами, что казалось, будто по её спине струится золотой водопад.

Мальчики бегали за ней, потому что она им нравилась, даже если она пинала их по яйцам, а девочки хотели быть похожими на неё — популярными, красивыми, умными.

— Отлично. Я буду твоей девушкой, но только до тех пор, пока не найду настоящего парня.

— Настоящего парня?

Она перекинула волосы через плечо и начала заплетать косу. Я мог бы провести весь день, наблюдая, как она заплетает волосы.

— Да. Настоящего парня. Того, кто будет приносит мне цветы и шоколад, открывать передо мной двери, как мой папа открывает двери перед моей мамой. И того, кто целует меня вот сюда. — Она указала на точку у себя на шее, чуть ниже уха. — Мой папа целует маму туда, и это всегда заставляет её хихикать.

Я пожал плечами.

— Я могу дарить тебе цветы и шоколад, и держать для тебя открытыми двери. — Засовываю руку в передний карман шорт и вытаскиваю полурасплавленный шоколадный батончик. — Вот, шоколадка. И я зову тебя Дейзи, что лучше, чем дарить тебе цветы.

Она поморщилась, словно я предложил ей съесть мою рвоту.

— Хорошо. Но в следующий раз, когда папа купит тебе мороженое, ты должен будешь поделиться со мной самым вкусным.

— Красным?

— И оранжевым.

— Остается только фиолетовое. Никто не любит фиолетовое.

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей девушкой?

Она закончила заплетать косу и перекинула её через плечо.

— Да.

Улыбка, появившаяся на её лице, была в равной степени злой и милой.

— Тогда тебе лучше научиться любить фиолетовое мороженое.

Она была уверена в своей победе. Морган всегда была готова к соперничеству и не сомневалась в себе.

— А теперь поцелуй.

Я облизал губы и потёр их друг о друга.

Все, что не было её идеей, сопровождалось тяжелым вздохом.

— Один поцелуй. На две секунды.

Я наклонился вперед.

— Подожди! — Её голова дернулась назад. — Дай мне подготовиться.

— А? К чему тут готовиться?

Она выпрямила спину, глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Готова.

Её губы плотно сжались.

Когда я почти коснулся её губ своими, я передумал и поцеловал её в шею, чуть ниже уха. В этот момент произошло нечто чудесное. Дейзи захихикала.

∞

Натаниэль Хант — Сейчас

УЛЫБКА ИСЧЕЗАЕТ С моего лица. Воспоминания? Они ничуть не поблекли.

— Мне пора идти.

Суэйзи моргает, но не перестаёт улыбаться.

— Вы романтик, профессор Хант.

— Это не моя сфера деятельности.

Она отталкивается от края моего стола, пока я направляюсь к двери.

— Смотри… — она протягивает руку, — у меня мурашки по коже от твоего рассказа.

Я продолжаю идти к гаражу.

— У тебя мурашки по коже, потому что в моем кабинете на пять градусов прохладнее, чем в любой другой комнате в доме… за исключением моей спальни.

— Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, почему ты так странно отреагировал, когда я назвала твою дочь маргариткой.

Словно услышав нас, Морган начинает капризничать.

— Я ненадолго.

Я открываю дверь.

— Она с ней встречалась?

— Что?

Я оборачиваюсь.

Суэйзи поджимает губы, а её взгляд становится немного настороженным, словно она опасается произнести что-то лишнее.

— Морган встречалась с Морган?

— Одна из них мертва, а другая — младенец.

— И все же… ты посещаешь могилу мертвой Морган.

— И что?

— Ты с ней разговариваешь?

— Какое это имеет значение? Она плачет. Тебе лучше пойти взять её на руки.

— Её почти не слышно, и я заберу её через секунду. Твоя лучшая подруга… ты назвал свою дочь в честь неё. Алё? Конечно, ты должен их познакомить. Я познакомила своего парня с моим покойным отцом. — Суэйзи склоняет голову набок. — Всё прошло намного лучше, чем я ожидала. Мой отец был немногословен, и я была уверена, что ему будет что сказать о татуировках моего парня.

— Ты ненормальная.

Мне не до смеха. Сейчас неподходящее время, и разговор принял неправильный оборот. Она сумасшедшая. Я нанял сумасшедшую молодую женщину присматривать за моим ребенком.

— Сказал парень, у которого рядом со столом стоит скелет.

Я сжимаю челюсти, чтобы сдержать эмоции. Я не хочу смеяться.

— Я профессор анатомии. А теперь иди и делай свою работу. Она плачет.

— Я возьму её, бутылочку и пакет с подгузниками. А ты возьми её автокресло.

— Нет. Увидимся через час.

Суэйзи поворачивается и бежит прочь, её голос затихает по мере того, как она удаляется по коридору в сторону детской.

— По дороге мы можем остановиться и выпить кофе со льдом. Мне нужно взбодриться. Я угощаю.

Я — босс, но в мире нянь «нет» означает «да». Если бы я не был убежден, что Суэйзи — настоящий мастер общения с малышами, увольнение за неподчинение было бы следующим логическим шагом. Но с Морган она просто волшебна. Я бы сказал, что дело в груди. У женщин есть подушечки для кормления, которые, похоже, нравятся младенцам. Но у Рейчел они тоже есть, и Морган капризничает с Рейчел так же, как со мной. Это может означать только одно: у Суэйзи волшебная грудь.

— Что это за улыбка? — спрашивает она, когда мы выезжаем из гаража.

Я прочищаю горло и стираю с лица улыбку. Волшебная грудь. Что со мной не так? Эта мысль пришла мне в голову самым материнским, анатомическим способом, какой только возможен, но… теперь, когда она, сама того не ведая, вызывает меня на откровенность, я чувствую себя похотливым старикашкой.