Измена. Боль моего сердца (СИ) - Янова Екатерина

– Смотри, – устраивается сзади и обнимает меня за плечи.

На экране начинают мелькать изображения, играет такая трогательная, нежная музыка, что невозможно остаться равнодушной.

– О боже…, – прижимаю ладонь к губам.

Передо мной мелькают фотографии. Наша со Святом свадьба, наши тёплые, полные романтики свидания, а потом я с огромным животом и счастливой улыбкой, фото УЗИ.

– Господи, где ты только нашёл эти фото? – сжимаю его руку, чувствую его губы в своих волосах.

А потом начинает говорить детский голосок:

– Мамочка, я тебя очень люблю…

– Господи, – не могу сдержать слёз.

Начинается видео, здесь наша квартира. Она вся в шариках и детских милых штучках.

– О боже, ты купил ту самую кроватку, которую я хотела? – щемит от нежности у меня в груди.

С экрана тот самый трогательный голосок продолжает говорить под серию фото нашего крошечного малыша:

– Мамочка, я так долго был у тебя в животике, а потом я родился, а ты заснула. Я ждал тебя и ждал. Готовился к нашей встрече, скучал, – на видео идут кадры, как моего малыша наряжают чьи-то заботливые руки в распашонку и маленькую кружевную шапочку. Он так забавно морщит лобик и носик, открывает беззубый ротик, пускает слюни.

– Я хорошо кушал, подрос, и сегодня я готов к нашей встрече. Я иду к тебе, мамочка.

От переизбытка чувств я прижимаю ладонь мужа к груди. Конечно, слёзы не удаётся сдержать. Тихонько всхлипываю.

– Свят, это правда? – заглядываю в его глаза, полные любви и беспокойства.

– Это правда, – кивает он. – Ты готова, малышка? – гладит он так нежно и трепетно мою щеку.

– Да. Спасибо тебе.

– Ты же выдержишь? Обещаешь?

– Да. Я всё-всё выдержу. Скорее, пожалуйста.

Меня уже основательно потряхивает от волнения, но я помню слова доктора и изо всех сил глотаю слёзы. Сжимаю крепче ладонь мужа, подпитываясь его силой и любовью.

В комнату входят мама, а за ней Гордей с Аней. И у них в руках тоже цветы и шарики. Все поздравляют меня, но я жду другого.

За поздравлениями не замечаю, что Свят исчезает. А появляется он снова не один.

– Господи, – слёзы снова текут по щекам. – Господи…

Сердце колотится и замирает в груди, но мы выдержим. Я верю.

– Доченька, всё хорошо, – сжимает мою трясущуюся руку мама.

А я не могу отвести взгляд от мужа и кружевного свёртка на его руках. Он держит сыночка так аккуратно и смотрит с такой любовью и нежностью.

Подходят ко мне. Тяну руки к моему малышу. Из свёртка доносится недовольное покряхтывание. Ещё мгновение, и вот он в моих руках. Свят аккуратно перекладывает крошку в мои руки.

Время останавливается для меня, я теряюсь в эмоциях от счастья.

– Мой маленький, – всё же реву я, прижимая этот тёплый родной комочек к груди. – Мой крошечный мальчик. Как же я тебя ждала…

– Тише, Маша, тише, – обнимает меня сзади Свят. – Тебе нельзя плакать, пожалуйста, – гладит по спине успокаивая.

– Да-да, хорошо, – часто киваю, принимаю у мамы платок, вытираю слёзы.

– Попей, доченька, – протягивает она мне воду. – Дыши ровнее.

Делаю всё, как мне говорят, при этом не сводя взгляда с моего крохи. А Богдаша недовольно морщится, открывает беззубый ротик, и вдруг на всю комнату раздаётся его громкий плач. Это заставляет меня мигом взять себя в руки, перехватить малыша удобнее и начать покачивать его, приговаривая ласковые слова на ушко.

Сыночек почти сразу успокаивается, а вместе с ним успокаивается и моё беспокойное сердце.

– Вот, чувствует мамочку, – смеётся Аня.

И как-то немного спадает напряжение. Ком в груди отпускает. Всё хорошо. У нас всё хорошо. Свят рядом, малыш мой жив, я поправлюсь, теперь точно поправлюсь! Я ведь так мечтала об этом!

Вот только почему опять внутри свербит какое-то неопределённое, противное чувство, что всё это неправильно и ненадолго…

Глава 21.

Мы дома уже почти неделю.

Что сказать, о детях я не знал совершенно ничего, и теперь с каждым днём всё больше убеждаюсь, насколько это тяжкий труд.

Но оно того стоит. Малой может полночи орать, и иногда просто опускаются руки от бессилия и усталости, но стоит ему изобразить подобие улыбки своим беззубым ротиком, и ты уже счастлив настолько, что готов ещё множество ночей качать его капризное тельце.

– Маша, смотри, как мы кушаем.

Устанавливаю телефон на тумбочку так, чтобы наша мамочка могла наблюдать за кормлением по видеосвязи. Подхватываю сынулю на руки, прикладываю к маленьким губешкам бутылочку. Малой тут же жадно присасывается, причмокивает и даже пытается обхватить бутылку ручкой. Аппетит у нас зверский, поэтому и вес мы набираем хорошо.

– Боже, как же я хочу к вам, – хнычет Маша, умилённо рассматривая сынишку.

– Потерпи ещё немного, родная.

Доктор сказал, если последние анализы будут хорошими, то он переведёт Машу на дневной стационар. И теперь она считает дни и часы до момента, когда окажется дома.

А я… жажду этого и боюсь. Заигрались мы, похоже… Маша так счастлива, смотрит на меня влюблённо и преданно.

Она много раз повторила, что сбылась её многолетняя мечта о полной семье. И так трогательно благодарила меня за то, что я смог принять нашего ребёнка и побороть свои страхи.

Её небесные глаза наконец снова горят. И я не могу представить, как своими руками смогу потушить этот свет.

От этого душу всё сильнее разрывает изнутри противоречиями.

И всё чаще голову посещает мысль оставить всё как есть. Может, Маша навсегда забыла о той страшной странице нашей жизни, и всё будет хорошо?

Но я помню печальный итог прошлых попыток скрыть правду. Слишком многие были в курсе нашего разлада, и стервятники, хоть и затаились, но никуда не исчезли.

И после долгих внутренних метаний я каждый раз прихожу к выводу, что признаться придётся. Не хочу я трястись постоянно, что правда откроется каким-нибудь очередным ублюдским способом.

Камень этого решения с каждым днём становится всё более тяжёлым.

Но ещё несколько счастливых дней и ночей я решил выпросить у судьбы.

Надеюсь, этот глоток счастья даст нам обоим сил пережить предстоящую бурю.

– Ой, Свят, подними Богдашеньку повыше, чтобы он не захлебнулся, – беспокоится наша мамочка. – А столбиком ты его потом держишь?

– А как же, и столбиком мы любим ходить больше всего. Просто лежать в кроватке мы вообще не желаем. А ещё мы предпочитаем спать днём, а ночью орать, да, сына?

Малой забавно крякает, как будто подтверждая мои слова. Смеёмся. И так тепло на сердце.

– Так что подумай, Марусь, точно ли ты хочешь домой.

– Больше всего на свете, – убеждает Манюня. – Я готова не спать всю ночь, лишь бы рядом с вами.

– Посмотрим, как ты запоёшь через несколько дней.

– Все через это проходят, и мы справимся, – улыбается Маша. – Мы же вместе, а значит, всё выдержим, – убеждает воодушевлённо.

– Да, малышка, вместе, – вздыхаю.

Чувствую в груди укол сожаления, понимая, что вот это ценное “вместе” мы можем легко потерять.

– А мама уже уехала? – переводит тему Маша.

– Да. Я её на такси отправил на поезд.

У Клавдии Степановны серьёзно заболел свёкор, дедушка Маши. Его разбил инсульт, и тёща была вынуждена вернуться, чтобы ухаживать за стариком.

Конечно, она не хотела уезжать, да и нам с Богдашей её помощь была просто необходима. Но теперь, когда я уже освоил все азы ухода за ребёнком, мы смогли её отпустить.

Я этому даже рад, потому что тёща откровенно напрягала меня во многих моментах. Чего стоило только одно её желание пеленать сына, как полено. Но тут в войну вступила Маша, которая тоже считала, что это пережитки прошлого, и ребёнку будет комфортнее в ползунках.

Но многим важным вещам Клавдия Степановна меня научила. Как купать малыша, как менять подгузники, разводить смесь и многое-многое другое, о чём я раньше, естественно, даже не подозревал.

За это ей огромное спасибо, потому что первое время я даже прикоснуться боялся к этому хрупкому созданию. Таким сынок казался мне крохотным и беспомощным.