Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С.
У нас меньше повседневного общения, чем я могла бы предположить. Видимо, учеба на юридическом факультете отнимает много сил. Моя мама регулярно приглашает его на ужин, но он редко принимает ее приглашения. А теперь, после моего злополучного полуночного визита в его квартиру, он вообще перестал появляться в нашей столовой. Полагаю, что он специально избегает меня, и мне интересно почему. Прежде всего, ни один из нас не виноват в том, что сделал что-то не так. Даже если бы мы сделали что-то «неправильное» — эта мысль пробуждает бабочек в моем животе, — это даже не было бы незаконным. Я посмотрела, возраст согласия в Луизиане — 17 лет.
Но я забегаю вперед. Больше всего на свете мне бы хотелось услышать его неискаженные мысли обо мне. Он взрослый мужчина, но он не так уж и далек от школьных лет. С этой перспективой мне хотелось бы знать, что он думает обо мне, кажусь ли я ему привлекательной.
«Тебе нужно уйти».
Воспоминание о его напряженных словах вновь разжигает мое воображение. В моих мечтах он сгорает от сдерживаемого желания поцеловать меня, прокрасться в мою комнату поздно ночью, когда мои родители спят. Я краснею, думая о том, сколько раз я прокручивала этот конкретный сценарий. Было даже несколько отчаянных моментов, когда половицы в коридоре скрипели, и я подскакивала на своей кровати, ожидая, что он вот-вот тихонько постучит. Иногда в моих фантазиях не раздается стук — он не утруждает себя вопросом, можно ли ему войти, слишком поглощенный своей потребностью. Эти фантазии более мрачные, и я держу их близко к сердцу. Боюсь, что мне не следует думать о таких вещах. Наверное, мне стоит перестать читать любовные романы, которые дает мне Роуз.
Она говорит, что у половины девочек в нашем классе уже был секс, но я не могу в это поверить. Меня даже никогда не целовали, но Роуз целовалась. Она рассказывает мне обо всем, что делает с парнями, с которыми встречается, и я жадно вслушиваюсь в это. Все это звучит скандально и неправильно. Я проглатываю все вопросы, вертящиеся на кончике моего языка. Каково это? Разве ты не нервничаешь, когда он прикасается к тебе там? Ты не боишься, что тебя поймают?
Я с трудом могу представить, что позволю Бо прикоснуться к себе под нижним бельем, не говоря уже о том, чтобы поцеловать меня там. Роуз говорит, что это приятно, что некоторые парни относятся к этому, как к искусству, но я не верю. Не могу представить, что когда-нибудь смогу расслабиться настолько, чтобы это было приятно. Иногда в дýше я закрываю глаза и провожу рукой по своему телу. Провожу рукой по впадинке на бедре, приближаясь к тому, чтобы провести рукой по чувствительной коже между ног, но всегда трушу, слишком ханжеская, слишком боюсь, что мне не понравится или, что еще хуже, понравится.
Возможно, я буду более склонна к экспериментам теперь, когда у меня есть более… конкретное вдохновение, но что, если обнаружу, что моей руки недостаточно или что прикосновение моих пальцев всегда будет вызывать у меня желание большего? Что случится, если пойму, что прикосновение Бо — единственное, что может меня удовлетворить? Что тогда?
ЗАТКНИСЬ! Я призываю свой мозг. Это не имеет значения. Это глупая влюбленность в первого парня постарше, который уделил тебе время. Не нужно из-за этого превращаться в философа, занимающегося мастурбацией.
«Береги свое сердце», — сказал Бо.
Хорошо, но как?
И от чего именно?
В субботу, когда мне предстоит экскурсия в студенческий городок университета Луизианы, я сижу за нашим кухонным островком и как можно быстрее поглощаю хлопья. Этот день был полностью распланирован несколько недель назад. Я направляюсь в Батон-Руж с Роуз и ее родителями. Мы собираемся совершить экскурсию по кампусу, зайти на вечеринку перед домашней игрой LSU (Университет Луизианы), а затем остаться на ночь в отеле рядом со стадионом.
Они должны приехать с минуты на минуту.
Несмотря на то что мои родители все еще подталкивают меня к университетам Лиги Плюща, они согласны с тем, что я должна рассмотреть все варианты. Если бы я училась в университете Луизианы, то получала образование в штате (что должно радовать моих родителей), и была бы всего в часе езды от дома (еще одна вещь, о которой они должны заботиться), но моя мама настаивает, что не хочет меня удерживать, просто чтобы я была рядом. Она училась в университете на севере, вдали от своих родителей, и говорит, что это была одна из самых важных вещей, которые она сделала для себя. Это дало ей возможность развиваться и культивировать свою страсть к искусству.
Голос мамы доносится из кухни, прежде чем она появляется в дверях, на ее лице написано беспокойство. Ее карие глаза встречаются с моими, и она хмурится:
— Нет, конечно, Кэтрин. Не беспокойся об этом. Мы с этим разберемся. Я надеюсь, Майкл быстро поправится. Хорошо. Да. Я скажу ей, выздоравливайте. Пока.
— Это была миссис Делакруа? — спрашиваю я.
Она подходит к острову и гримасничает так, словно собирается сообщить мне плохие новости:
— Очевидно, младший брат Роуз сегодня утром немного покатался на своем велосипеде. Сейчас его везут на рентген, чтобы убедиться, что ничего не сломано.
— О нет!
— Она не думает, что это очень серьезно, но лучше перестраховаться.
— Надеюсь, с ним все в порядке.
Мама кивает в знак согласия, а затем переходит к следующей теме:
— К сожалению, это означает, что они не повезут вас с Роуз сегодня на экскурсию по LSU9. Судя по всему, Роуз сейчас с ними в больнице.
Черт. Ну конечно.
Я хмурю брови:
— А ты или папа никак не могли бы отвезти меня?
— У нас благотворительный обед. Я бы пропустила его, дорогая, но я одна из сопредседателей.
Это не должно быть большой проблемой. Есть сотня других выходных, когда я могла бы поехать на экскурсию, но все равно мое сердце замирает. Снова опускаю взгляд на свои хлопья, размышляя, стоит ли вообще спрашивать, могу ли сама сесть за руль. У меня есть права, и я хороший водитель, но мои родители уже сказали, что им будет неспокойно, если я отправлюсь в такую дальнюю поездку в одиночку. Думаю, что они чрезмерно опекают меня, но не собираюсь идти по этому пути прямо сейчас. Они не передумают.
Она кладет свой телефон на стойку и несколько секунд постукивает пальцем рядом с ним, прежде чем ее глаза расширяются, и она резко оборачивается:
— Знаешь что? Бо сегодня направляется в Батон-Руж навестить свою маму, так что позволь спросить, не против ли он тебя подвезти.
— Мам…
Не успеваю даже вмешаться, как она уже направляется к задней двери, координируя мою транспортировку, словно я ребенок. Я хочу сказать ей, чтобы она не беспокоилась, потому что он ни за что не согласится.
Вот только он согласился.
Видимо, моей маме потребовалось всего пять минут, чтобы убедить его и разработать план действий. Я поеду с Бо навестить его маму, а после он подбросит меня до места сбора на экскурсию в LSU. После благотворительного обеда родители встретят меня в Батон-Руж, и мы посетим футбольный матч LSU и останемся на ночь. Я получаю все, что хотела; я должна быть счастлива. Должна, но сейчас я слишком нервничаю, чтобы думать о счастье.
Я сижу в грузовике Бо так далеко от него, насколько позволяет сиденье. Мы едем по шоссе I-10 в нескольких минутах езды от Нового Орлеана, и он не сказал мне ни слова с тех пор, как я села в машину.
Ясно, что он не в восторге от того, что я с ним. Не знаю, почему он согласился, если только моя мать не подкупила его. Вспоминаю договоренность об уходе за газоном, и эта мысль заставляет меня чуть крепче скрестить руки на груди. А что, если она ему заплатила?!
— Тебе холодно? — спрашивает он, бросая взгляд на мои обрезанные джинсовые шорты, прежде чем потянуться к кондиционеру.
— О, нет! Я в порядке.
Он кивает и опускает руку обратно на руль.
Проходит еще несколько минут, и я украдкой бросаю взгляды на Бо так часто, как только возможно. Подобно первоклассному крипазоиду, я обнаружила, что могу исподтишка разглядывать его тусклое отражение в лобовом стекле, и это просто создает впечатление, что меня в высшей степени интересует проплывающий мимо пейзаж. На нем футболка с надписью «Tulane Law» и мои любимые, простите, его любимые джинсы. Темная джинсовая ткань обтягивает его мускулистое бедро каждый раз, когда он нажимает на сцепление, чтобы переключить передачу.
