Кэти Эванс - Настоящий (ЛП)
Внезапно, толпа начинает говорить хором:
— РЕМИ… РЕМИ… РЕМИ.
И что — то случается, когда я не смотрю потому, что в Подземелье развивается хаос, и люди начинают кричать:
— Да. РЕМИ, РЕМИ, РЕМИ!
Голос диктора разрывается в динамиках.
— Наш победитель, дамы и господа! РАЗРЫВНОЙ! Раааааазрывноооооой! Да, вы, голодные дамы, присутствующие здесь кричите со всей силы за самого плохого парня, какого этот ринг еще не видел! Раааааазрывноооооой!
Я вскочила, и с удивлением подняла голову, когда мои глаза метнулись назад на ринг. Толстяк покидает ринг с помощью медиков, и мне кажется, что Ремингтон сломал ему ребра.
Но наш парень уже не на ринге.
И у него тоже может быть сломано ребро.
Боже мой, что, черт возьми, только что произошло?
Насколько быстро позволяет толпа, я прорываюсь за кулисы, мое сердце все еще колотится как бешеное, а тело ноет от боли. Я вижу, что Люп горячо спорит с Райли из-за «сукина сына, играющего с огнем». Они замечают меня, Тренер отворачивается, а Райли щелкает пальцами, указывая наверх, достает из заднего кармана джинсов ключ от номера Реми и протягивает его мне. Я забираю его и направляюсь к отелю, который, к счастью, прямо за углом.
Я нахожу Ремингтона сидящим на скамье у подножья кровати, его колючие темные волосы как всегда взъерошены и прекрасны, его дыхание все еще немного неравномерное. Волна облегчения накрывает меня, когда он поднимает голову и усмехается мне, демонстрируя ямочку на щеке.
— Понравился бой? — спрашивает он грубым от обезвоживания голосом.
Не могу сказать «нет», но и «да» тут не к месту. Даже не знаю, почему мне так тяжело это далось.
— Последнему ты сломал ребро, — говорю я ему.
Он вскидывает бровь, осушает последнюю бутылку Gatorade и бросает ее на пол.
— Так ты волновалась за него или за меня?
— За него, ведь это он не сможет завтра встать на ноги. — Я сказала это шутливо, но хоть Ремингтон и хмыкнул, улыбка на его лице не появилась.
Мы наедине друг с другом.
Внезапно я осознаю это каждой клеткой тела.
У меня немного дрожат руки, я выдавливаю немного мази и, становясь на колени между его ног, легонько мажу его разбитые губы. Кровь больше не идет, но заметная трещина проходит прямо посредине его нижней губы. Время останавливается, когда я прикасаюсь к нему, а он смотрит за мной через прикрытые веки.
— За тебя, — шепчу я, — я волновалась за тебя.
Четкий ритм его дыхания накрывает и гипнотизирует меня. Я так близко, что будто вдыхаю воздух, который он выдыхает, его аромат внутри меня. Он пахнет так приятно, соленым и чистым океаном, и я не могу перестать реагировать на него. У меня кружится голова. Я представляю, как наклоняю голову к его влажной шее и слизываю капли пота с его кожи.
Хмурясь от собственных мыслей, я закрываю баночку с мазью, но остаюсь стоящей на коленях, решив начать с его ног, раз уж я здесь.
— Брук, я повредил правое плечо.
От звука моего имени у меня волосы на макушке встают дыбом, и то, как он его произносит, влияет на меня, но я стараюсь это скрыть усмешкой и скучающим видом.
— Учитывая, что ты как бульдозер, было бы глупо надеяться, что ты переживешь эту ночь лишь с рассеченной губой.
— Ты собираешься исправить это?
— Конечно. Кто-то же должен. — Поднявшись, я забралась на кровать и принялась за его плечи. Я уже не удивляюсь, что каждая клеточка моего тела отзывается на прикосновения к нему. Я лишь закрываю глаза и позволяю себе насладиться моментом, пока работаю, но его тело напряженнее обычного. Я сильнее мну его плечо и шепчу:
— Этот уродливый ублюдок крепко сюда врезал. Да и вообще крепко прошелся по тебе. Сильно болит?
— Нет.
Мне послышалась насмешка в его голосе, но я не уверена. Я сфокусировалась на его мышцах, подергивающимся и сопротивляющимся моим пальцам, и я точно знаю, это от боли. Должно быть.
— Я натру тебя лечебной мазью, а потом проведем криотерапию.
Пока я втираю масло в его кожу, он сидит совершенно неподвижно, и, заглядывая ему в лицо, я замечаю, что его глаза плотно зажмурены.
— Больно? — бормочу я.
— Нет.
— Ты всегда говоришь «нет», но в этот раз я уверена в обратном.
— В других местах болит сильнее.
— Какого черта?
Двери люкса с грохотом захлопываются, и Пит врывается в спальню, злее, чем я когда-либо его видела. Сегодня он не выглядит мальчиком из церковного хора или ангелом, даже его кудри выглядят угрожающе.
— Какого. Черта?! — повторяет он.
Тело Ремингтона под моими пальцами превращается в кирпичную стену.
— Тренер вне себя, — добавляет Райли, заходя следом, и даже он сегодня выглядит сердитым. — Все мы хотим знать, какого хрена ты позволил надрать себе задницу?
Странная беспокойная атмосфера повисает в воздухе, и я моментально убираю руки с плеч Ремингтона.
— Да или нет, ты намеренно позволил добраться до себя? — Райли бросает на него зловещий враждебный взгляд.
Ремингтон не отвечает, но его тело напряглось.
— Тебе нужно потрахаться? — спрашивает Пит требовательным тоном, указывая на него. — Не так ли?
Мои внутренности сжимаются, мне не хочется оставаться здесь и выслушивать, как эти ребята организовывают Ремингтону сексуальные договоренности, так что я промямлила (больше самой себе, ведь никто не обращал на меня внимания) что-то про помощь Диане на кухне, и вышла из комнаты.
Пока я шла по холлу, я услышала, как Пит говорил:
— Парень, ты не можешь позволять им делать это с тобой только для того, чтобы она к тебе прикоснулась. Послушай, мы можем привести пару девчонок. Что бы ты ни задумал, ты не можешь играть в эти проклятые игры как обычный человек. Ты мучаешь себя, Рэм. То, что ты с ней делаешь — опасно.
Я почти остановилась, и мне казалось, что легкие превратились в камни. Эти ребята говорят обо мне?
— В этом году ты поставил все деньги на себя, ты помнишь об этом? — добавил Пит. — Теперь ты обязан разгромить Скорпиона в финале, не смотря ни на что. Даже на нее.
Тембр Ремингтона ниже, чем у остальных, но, каким-то образом, это тихое рычание несравненно более угрожающе. — Скорпион, мать его, покойник, так что отвали.
— Ты платишь нам, чтобы мы не допускали подобного дерьма, Реми, — спорит Пит, но это заставляет Ремингтона только сильнее понижать голос.
— У меня. Все. Под контролем.
Последующая за убийственным шепотом тишина заставляет меня двигаться, я иду на кухню, где Диана как раз достает маленькую органическую индейку из духовки. От запаха розмарина и лимона рот наполняется слюной, но сердце все еще колотится.
