Мария Воронова - Клиника обмана
Задуманное долго не удавалось осуществить – и Лада, и Колдунов были людьми занятыми, – но сегодня вроде бы все срослось.
Подозрительно оглядев сертификат, Колдунов убрал его в карман и принялся за суп.
– Мне неловко принимать от вас, Аня, презенты, я ведь почти ничего не сделал для выздоровления вашего друга Виктора, – сказал он, когда молчание за столом затянулось.
Лада фыркнула:
– Конечно, ничего, кроме того, что нашел схему лечения.
– Схему можно было найти и без меня. Просто я понял: парень не принимает лекарства. Так что дело не в схеме, а в том, что он в принципе начал лечиться.
– А я думаю, что главную роль сыграли именно схема и лицензионные препараты, – возразила Лада. – И хорошо, что парень не принимал ту дрянь, которой лечат у нас. Иначе палочки у него стали бы такими устойчивыми, что никакая схема не подействовала бы.
– Так или иначе, он теперь вне опасности. А после санатория станет даже здоровее, чем до болезни. От него вести есть какие-нибудь?
Аня кивнула:
– Да, он пишет Агриппине Максимовне почти каждую неделю. Чувствует себя хорошо, ходит в школу.
– Я очень рад. А вам, Анечка, он разве не пишет? Мне казалось, вы очень ему нравитесь. – Ян Александрович лукаво улыбнулся.
– Еще не хватало! – фыркнула Лада. – Не надо нам всяких гаврошей.
– Да ладно! Прекрасный парень! Если бы он влюбился в одну из моих дочек, я всерьез рассмотрел бы его кандидатуру.
– Посмотрим, как ты запоешь, когда он в самом деле станет навязываться тебе в зятья. Тоже мне, прекрасный парень – бичара малолетний, алкаш!
Колдунов отставил тарелку и довольно откинулся на стуле.
– Знаешь, Лада, что я тебе скажу? Пусть это покажется тебе фарисейством, или, как говорил наш общий малолетний друг, морализоном, но ты меня послушай. Обстоятельства моей жизни таковы, что всерьез приходится задумываться о воспитании детей. Ну, то есть, я задумываюсь, а в практику мои идеи проводит, конечно же, жена, – уточнил он, – сам-то я дома только ем и сплю. Я долго думал и, кажется, понял, в чем суть воспитания: главное – привить детям радости движений души. И не на уровне «ты должен хорошо учиться и помогать маме», нет, надо, чтоб дети ощутили вкус этой радости. Понимаешь, плотские удовольствия люди понимают сами – вкусно есть, сладко спать. А вот радость от того, что ты помог ближнему, или сделал что-то хорошее, или уступил, – это нужно объяснять. Родители увлекают ребенка наверх, как дельфины выталкивают утопающего на поверхность. Если ребенок понял, что труд и забота о ближнем это не суровая повинность, а радость, больше переживать не о чем. Нашего же друга, видно, этому не учили, он жил плохо, но не знал, в чем его спасение. И, как это ни парадоксально, именно хорошая сторона его натуры принуждала его пить, гулять и бродяжничать. Он тяготился собой и включил программу на самоуничтожение.
Пока Ян Александрович делился своими изысканиями, Лада подала второе.
– Иногда лучше жевать, чем говорить, – мрачно процитировала она рекламный слоган.
Колдунов улыбнулся:
– Не иногда, а во многих, многих ситуациях. Собственно говоря, всегда, если ты не сидишь на диете. Но я на самом деле очень тепло отношусь к этому парню. Когда я виделся с ним, он вел себя достойно. – Ян Александрович помолчал и вдруг захохотал: – Последний раз его навещал, смотрю, идет по коридору, через каждые пять шагов останавливается отдышаться. Он после всех этих препаратов очень слабый был. Я подхожу, стараясь в его сторону не дышать, чтоб его, не дай Бог, не сдуло, и спрашиваю: «Как ты себя чувствуешь, деточка?» Виктор на меня пронзительно так посмотрел и говорит: «Как я выжил, будем знать только мы с тобой!» Представляете? Человек, который, будучи на волосок от смерти, способен над собой шутить, заслуживает уважения.
Аня слушала Колдунова очень внимательно.
– Смотри у меня! – шутливо пригрозила Лада.
Девочка пожала плечами:
– А что смотреть? Он – в Крыму, я – здесь, вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся.
Часть вторая
Глава первая
Витя Сотников встречал в санатории уже второе лето.
Узнать в стройном, физически развитом юноше несчастного подростка, умиравшего от запущенного туберкулеза, было совсем непросто.
Витя закончил ежедневную пробежку по живописным окрестностям санатория, сделал несколько дыхательных упражнений, потом снял кроссовки и, зажмурившись от бившего в глаза яркого солнца, сел прямо на землю.
«Неужели это я? – думал он, разглядывая холмы, покрытые зелеными виноградниками. – Живой, здоровый, полный планов и надежд?» Да, очень сложно привыкнуть к мысли, что у тебя есть будущее, что впереди – много лет, много событий и встреч…
Но и сейчас бездельничать некогда! Кинув последний взгляд на яркие холмы, Витя подобрал кроссовки и босиком побежал по прогретой солнцем дорожке к жилому корпусу. Через несколько дней начинались выпускные экзамены в школе, и времени на подготовку оставалось уже в обрез.
Бродяжничая, потом лежа в больнице, он пропустил целый учебный год, да и прежде учился через пень-колоду, так что его знания при поступлении в санаторий оставляли желать лучшего. За год усердных занятий ему удалось почти все наверстать, но перед экзаменами Витя все равно очень волновался – для того чтобы осуществить свою мечту, ему был нужен хороший аттестат. Сотников решил поступить в медицинский институт и выучиться на фтизиатра. Сразу после получения аттестата он планировал уехать из санатория.
Вот только куда?
Несколько дней назад он, собравшись с духом, позвонил приемным родителям. Трубку взял Сергей Иванович. Витиному звонку он не обрадовался, разговаривал с пасынком холодно и отчужденно. Правда, сказал, что, поскольку Витя прописан у них, они с Маргаритой Семеновной не имеют права не пускать его в квартиру, но на теплый прием попросил не рассчитывать. На этом разговор закончился.
А на Витю навалилось уже подзабытое чувство черной тоски. Ему захотелось напиться. Ведь Сергей Иванович даже не поинтересовался, где Витя был и что делал все это время!
А может быть, они с Маргаритой все про него знали? В больницу его забрали с улицы, он был без сознания, но паспорт находился при нем… Наверное, о таких случаях сообщают в милицию? А менты должны были связаться с его родителями. Хотя… какая теперь разница? Ясно было одно – возвращаться ему некуда.
Подумав, Витя решил поступать в институт в каком-нибудь заштатном городке – там и конкурс меньше, и общежитие дадут.
А вот что делать, если он не поступит? Ведь такое вполне может случиться! Из-за перенесенной болезни у него есть отсрочка от армии, но где он будет жить? Неужели опять бомжевать?! Впрочем, можно устроиться дворником, им дают служебную жилплощадь.
