Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца
– Мисс Мур, мы обсуждаем не что-нибудь, а вопросы жизни и смерти.
Джан посмотрела на него, ожидая, что он улыбнется своим словам. Но он не улыбался.
– Вы слышали о Роберте Бардо?
– Нет.
– Он подошел к двери Ребекки Шеффер и позвонил. Она жила в таком же доме, как этот. Никогда не встречалась с Бардо. Открыла ему дверь. Дала автограф. Она была такая милая, приятная в обращении. Этого было достаточно. Он снова пришел к ней и убил ее.
Джан вздрогнула.
– Я сделаю все, что вы мне скажете.
– Для начала нам потребуется кое-какая информация.
– Какая же?
– Имена друзей, бывших любовников, любых возможных врагов. Профессиональных завистников, бывших и нынешних нанимателей, всякое такое. Адреса всех, с кем вы вступаете во взаимоотношения.
На миг Джан охватила паника. Ей что, придется открыть все свое прошлое и тем самым отказаться от него? Рассказать о Сэме, о Майкле, о Майкле и Шарлин, о Майкле и Лайле? О, Господи Иисусе, ее жизнь становилась невыносимой от всего этого!
– Разумеется, – поспешил предупредить он, – все это будет храниться в полной тайне. Моя организация никогда еще не допускала утечки информации о своих клиентах.
– А сколько все это будет стоить?
– Боюсь, довольно дорого. Я подсчитаю всю сумму. В нее будут входить частные гонорары и месячная плата фирме. За год это составит примерно пятизначную цифру.
Джан изумленно посмотрела на него. Пятизначную цифру?! Допустим, пятьдесят тысяч долларов? За такую сумму она могла бы позаботиться о многих пациентах доктора Мура!
– Вам легче будет принять ее, если вы воспримете эту сумму как необходимую часть деловых расходов, – мягким тоном сказал Ла Брек.
Мягкость его тона в сочетании с блеском обручального кольца, которым он то и дело потирал себе щеку, вызвали у нее слезы. Потому что ей вдруг захотелось, чтобы он погладил ей щеку своей рукой и сказал, что все будет хорошо. Чтобы он успокоил ее.
Вечер Джан провела, собирая в сумку различные вещи и обзванивая гостиницы. Она не знала, что делать. В конце концов, она позвонила Май и переночевала у нее.
Весь следующий день Джан вспоминала вчерашнюю встречу, и разговор с Ла Бреком вертелся у нее в голове, как магнитофонная лента, – какая она беспечная, как ей нужно переехать в другое жилье, сколько будут стоить услуги, как ей нужно следить за своими выходами на люди. Все это так ограничивало ее, так удручало.
И от всего этого становилось еще более одиноко. Джан краснела всякий раз, когда вспоминала, как ей захотелось, чтобы Ла Брек принялся ее утешать. Будто у нее несколько лет не было мужчин. Как будто она дошла да отчаяния. Он, конечно, ни о чем таком не догадался, даже по выражению ее лица, когда она увидела его обручальное кольцо. Во всяком случае, как ей показалось, не догадался.
Джан, подойдя к своему письменному столу, думала теперь о том, что здесь она наиболее уязвима для возможны снайперских выстрелов. Тем не менее села за стол, взяла листок именной бумаги – с нынешним адресом, который теперь был бесполезен – и стала писать письмо своему единственному другу во всем мире.
«Дорогой Брюстер, спасибо вам за фотографию Рауля. Он становится очень хорошим. Я скучаю по нему и по вам».
Могла она это писать? Не было ли это слишком личное? Джан могла показаться слишком патетичной, и Мур неправильно поймет ее.
Зазвонил телефон. Джан отложила авторучку и взяла трубку. Она не могла представить, кто мог знать номер ее телефона, кроме Сая и некоторых других типов из киноиндустрии, и кого бы она сейчас хотела слышать. Джан вздохнула.
– Джан, это Эйприл Айронз. Я не разбудила тебя?
– Нет. Я сижу тут, гляжу в окно и думаю, до чего же хорошо жить в Калифорнии. Как ты там, Эйприл?
– Лучше не бывает. Уверена, у тебя поднимется настроение, когда я скажу тебе, зачем звоню. Мы с Сэмом без ума от тебя. Мы уже раз двадцать просмотрели пробу. Мы считаем, что лучше тебя на роль Джудит в «Рождении звезды» нет никого.
Джан почувствовала, как в груди у нее неистово забилось сердце. Она была права! Она покорила Сэма!
– Я так счастлива, Эйприл. Очень счастлива. Спасибо. – Но что это? Она не чувствовала ни триумфа, ни облегчения от того, что наконец-то дождалась ответа. Все ее внимание вдруг сконцентрировалось на этом «мы»: Эйприл говорила уже о них с Сэмом – «мы». А почему не Сэм позвонил ей?
– Конечно, мы еще обсудим все детали с твоим агентом, но мне хотелось позвонить тебе и самой сообщить. Кстати, твой агент все еще Сай Ортис?
«Все еще»? Джан уловила интонацию.
– Отлично, – сказала Эйприл, вздохнув. – Мы поговорим с ним. Я уверена, мы все сделаем как надо. И еще я уверена, что ты будешь сказочно знаменитой.
– Спасибо. Огромное спасибо, – пробормотала Джан.
Боже! Она добилась этого! Она будет сниматься в кино. Нет, она будет кинозвездой. Если только захочет. Но как рассердится Сай. Он столько раз повторял, что это глупая затея. Ну и что, ведь это ее карьера, ее решения, не Сая.
– Эйприл, пришлите контракт сначала мне. Я хочу сама его обдумать. А уже потом отдам Саю.
– Ладно. Еще раз поздравляю, Джан.
Джан повесила трубку и обхватила себя руками. Ей не верилось! Хотя она и понимала, что прекрасно сыграла на пробах, хотя она была уверена в себе, Джан все же не могла поверить, что это случится: что она будет сниматься в серьезном фильме, что она будет звездой, кинозвездой, и что она снова сможет работать с Сэмом!
Джан закружилась по комнате, танцуя вальс, потом остановилась перед телефоном. О Боже, нужно позвонить кому-нибудь и поделиться! Кому она может позвонить? Май! Ведь она нашла для Май работу в фильме, она будет участвовать в создании костюмов. Эта новость радостна для них обеих.
– Ура Голливуду! – воскликнула Джан и задернула занавески, чтобы снайпер промахнулся.
14
Лайле казалось, что в ее жизни не встречался ни один человек, который ничего не хотел бы от нее. Марти требовалась ее благодарность, Майклу тело, Робби слава, и каждая задница жаждала получить у нее автограф. Сегодня днем Лайла страстно хотела побыть как можно дольше одна, но никто не собирался позволять ей этого.
Позвонил тетушка Робби и попросил прийти. Лайла была уверена, что получится не просто дружеский визит. Его тон свидетельствовал о том, что что-то случилось. Но ей было совершенно наплевать.
Лайла вытянулась на шезлонге. Тело ее поблескивало под слоем крема. Перед ней простирался пляж Малибу, ослепительно белый в лучах солнца. Волны без устали накатывали на песок. Лайла почувствовала, как узлы стрессового состояния начали ослабевать, и заставила мускулы расслабиться. Она услышала шаги на ступеньках террасы, открыла глаза и увидела Робби, вывалившегося из-за угла дома.
