Гарольд Карлтон - Жертва
— Мода! — провозгласил он.
Он снова сел, улыбаясь ей, и чтобы скрыть замешательство, она закурила. Неплохой жизненный опыт. Она была рада, что пришла сюда. Может, он пригодится ей для одной из ее будущих книг — колоритный второстепенный образ? Он придвинул маленький столик, налил «Диет пепси» в высокий стакан и залпом опорожнил его.
— Снимите левой рукой, — выдыхая, попросил он. — Три раза. И задумайте желание.
Она наблюдала, как он мешает карты, все более сосредоточиваясь. «Я не поверю ни единому его слову», — внушала она себе. Перемешав колоду, он еще некоторое время вглядывался в нее. Когда он снова заговорил, то голос изменился настолько, что холодок пробежал у нее по коже. Наигранная под профессионального гадальщика манера бесследно исчезла, голос стал безучастно-монотонным.
— А, ваш сын скоро серьезно заболеет, — без всякого выражения заметил он так непосредственно, будто они только и делали до этого, что беседовали о Марке. — Вы сумеете спасти его. Он не умрет.
Марчелла выпрямилась.
— В ближайшие три месяца вы овдовеете, — пообещал он. — У вас есть кто-то близкий по имени Шейла?
— Соня, — поправила она. «Мы едва не назвали ее Шейлой, — подумала она. — Гарри хотел назвать ее Шейлой».
— Кто это? — нахмурился он.
— Моя дочь.
— Она ужасно неразумна! — воскликнул он. — Она в страшной опасности, если вы не предупредите ее! Она может погибнуть! К вам плывут огромные деньги, но это не делает вас счастливой. Ваша тайная жизнь представляет серьезную угрозу для вашего здоровья…
— Моя тайная жизнь? — переспросила она. Никто не догадывался о ней. Он спокойно посмотрел на нее своими честными карими глазами.
— Вы же понимаете, о чем я говорю, — просто сказал он.
Она попыталась рассмеяться.
— Вы меня просто пугаете, — попеняла она. Ее руки покрылись гусиной кожей в теплой комнате.
— А что значит для вас имя Сэнди?
— Сэнди? Девушка, которая направила меня к вам. Он нетерпеливо покачал головой.
— Нет, это мужчина.
— Санти? — спросила она.
— Некто, кто очень сильно вас любит, а вы считаете себя недостойной? Почему?
«Вероятно, из-за моей тайной жизни», — подумала она.
— Он чудесный человек, — продолжал Чарльз. — И вы тоже. Нечего вам так себя стыдиться. Подобные потребности есть у каждого.
Марчелла не находила слов. Она застыла в молчании.
— Ваша работа, — спросил Чарльз, — вы пишите или что-то в этом роде?
— Да.
— Сценарии, да?
— Не совсем.
— Что же? — спросил он.
— Книги, — ответила она. — Романы.
— По одному из них поставят фильм, — заверил он. — Большой будет успех. Вы отправитесь в Калифорнию. О, вас ждут большие путешествия. Европа. Ах, как сильно вы любите своего сына! Вы сделали его смыслом всей своей жизни.
Она порылась в сумочке в поисках сигареты. «Все сумасшедшие в этом мире проникают в мои мысли», — подумала она. Он поднял на нее усталые карие глаза.
— Какие-нибудь вопросы?
— Да, — сглотнула Марчелла. — Буду ли я счастлива? Он снова пробежал глазами по картам, беззвучно шевеля губами, а когда опять взглянул на нее, глаза его наконец-то смягчились.
— Как раз это-то и непостижимо… — Он нервно рассмеялся. — Так… выходит… что вам придется пострадать за искусство.
В дверях она протянула ему пятьдесят долларов.
— А вы всегда говорите своим клиентам, что все их родственники должны умереть? — спросила она.
Он казался слегка озадаченным.
— Разве я так говорил? — удивился он.
Дональд распахнул дверцу машины. Ну, и что нового она узнала? Она постаралась посмеяться над всем происшедшим. Теплый ветерок дул на Бродвее, выходившие из Центра Линкольна люди растекались по кафе, ресторанам и барам. Ее передернуло от услышанных предсказаний. У него было право запугать ее, ведь он рассказал ей правду, будто видел ее. Кроме Марка. Марк не может заболеть. У него был бодрый, веселый голос, когда они разговаривали последний раз несколько дней назад.
— Куда теперь? — спросил Дональд.
Едва она открыла рот для ответа, как ее поразила мысль, что все опасности, которые подстерегают ее родственников, из-за нее, но она тут же отбросила это предположение. «Я же решила перестать обвинять себя во всем», — напомнила она себе.
— Мэм! — окликнул ее Дональд.
— Отвези меня на угол Бродвея и Пятьдесят седьмой, — попросила она. Как будто она не знала, что вечер должен окончиться именно там. Ее тело уже просило этого успокоения. Прямо перед Бродвеем оказался снесенный дом, и черное пространство внезапно поглотило их. Она посмотрела на часы, прежде чем Дональд остановился на углу. Половина одиннадцатого. Отлично.
— Вернись за мной через часик, хорошо, Дональд? — попросила она. Она вынула членскую карточку из сумки и оставила сумку в машине. Дональд ободряюще посмотрел на нее, когда она вылезла из машины. Разумеется, женщине не следует болтаться тут одной поздно ночью, но не могла же она позволить ему увидеть, куда она направляется. Она подождала, пока машина скроется из виду, прежде чем пошла в нужном направлении.
За годы она успела изучить этот длинный ряд старых фасадов, печальные окна домов запечатлелись в ее памяти, как дурной сон. Она заметила знакомые смешные дверные ручки на дверях с витражами. На другой стороне она загляделась на цыганку-хиромантку, нещадно ругавшуюся под окнами дома под мигающей розовым неоновой вывеской и здоровенной гипсовой статуей Девы Марии. Внезапно мимо с пронзительным воем пронеслась полицейская машина, и черный парень выскочил, чтобы проверить у нее документы. Она протянула ему, качая головой, клубную карточку. Попрошайка, сидевшая на панели у дома, вдруг очень отчетливо произнесла: «Я сама решу, когда мне умереть!» Марчелла быстро пошла прочь. Очень важно выглядеть так, как будто ты знаешь, куда идешь, и очень спешишь попасть туда.
Когда она приблизилась к «Партнерам», черному зданию, почти невидимому в темноте, она увидела толпящихся у входа. Сердце ее забилось сильнее, когда она подошла к дверям. Она быстро опустила карточку в щель, прежде чем кто-нибудь успел внимательно приглядеться к ней. Привычным жестом завсегдатая она распахнула дверь и спустилась на один этаж вниз на землю чужих мужских рук и молчаливых наслаждений, вздохов в темноте и той особой смеси унижения и упоения, которая так возбуждала ее. Она на мгновение оперлась о черную зеркальную стену с закрытыми глазами. Она не могла не посещать это место, но всегда молила Санти о прощении. «Это капкан, — твердила она ему мысленно. — Я не могу избежать его. Только твоя любовь может меня спасти».
