Тарун Дж. Теджпал - Алхимия желания
Добрая монашка в коричневом облачении и грубой черной шали сказала, что Физа ушла со всеми, когда школа закрылась в первую неделю декабря. Нет, она не знала, куда она направилась. Да, она вернется с остальными в последнюю неделю января. И я был ее… Я был ее мстительным ангелом из ада… Великий писатель чинчпокли. Преследователь снов. Любовник фантомов. Новый путешественник дороги, лежащей между разумным и необъяснимым. Из страны первых вещей.
Я написал записку, положил в конверт, который одолжил у монашки, и запечатал письмо.
Сестра Грака со светлой кожей и глазами нежно преподнесет ей мои надежды, и, может быть, ваш господь, оставленный на кресте, сохранит ее в хорошем здравии.
Я вернулся в Чандигарх поздно вечером. Мои гнилые задние зубы — широко открытые, словно кратер вулкана, — так сильно разболелись, что я едва мог открывать глаза и говорить. Через автобусную остановку был дантист, и он влил в меня немного обезболивающего и поставил временную пломбу. Мне пришлось просидеть в его приемной полчаса, чтобы унять боль. Затем я проглотил комбифлам и взял рикшу до ее старого серого дома в Тридцать пятом районе. Казалось, город сильно уменьшился с того времени, как почти двадцать лет назад мы любили друг друга здесь. Эти расстояния, которые мы преодолевали много раз, теперь казались очень маленькими; ряды деревьев отступили на задний план перед суетой дорожного движения; мотоциклы и машины вытеснили велосипеды.
Мои воспоминания о дорогах состояли из молчания и разговоров. Теперь стоял постоянный шум двигателей и сигналов. Я подумал: больше ты не сможешь гулять здесь и найти свою любовь.
Короткие дороги до ее дома через пустыри, по которым я и Милер мчались каждую неделю, исчезли. Район был застроен от угла до угла. Но дом не изменился. Те же самые ворота с черными железными перекладинами, низкие серые стены и каллистемон, склонившийся, как наказанный. Буйный сад, где мы тогда сидели, был в хорошей форме, недавно подстрижен, куст гибискуса в дальнем углу был в порядке. У меня не было велосипеда, чтобы прислонить его к стене, и какое-то чувство подсказывало мне попросить рикшу подождать.
Молодая женщина открыла деревянную дверь, но оставила один замок закрытым. Это был не 1979 год. Это был 1999, и страх был нашей главной эмоцией. Индия выпустила всех своих привидений (многих из них хитростью заманил в бутылку великий факир), и они бегали вокруг, оставляя шрамы на нас. Управление безумием было нашей судьбой, и мы неслись к ней — только одна запертая дверь разделяла нас.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы объяснить ей, кто я такой. Тетушка умерла. Женщина была ее приемной правнучкой, и она слышала обо мне. Было ясно, что ей бы хотелось увидеть мое удостоверение личности, но я полагаю, вы не спрашиваете его даже у таинственных родственников, которые охотились за мертвыми ночами на высоких горах.
Из дома исчез «Грюндиг»; большой красный холодильник сменил белый маленький; в качестве мебели служили все те же плюшевые диваны и стеклянные столы; и вместо горного пейзажа теперь висело большое изображение распускающего слюни младенца.
Неуверенно остановившись возле обеденного стола, она предложила мне чаю, но я захотел сходить в ванную. Там была одна с двумя дверьми. В ванной больше не было белого убежища, которое мы так часто искали. Плитка, горшок, раковина — все сменили на различные оттенки зеленого цвета. Зеркало над раковиной выросло в шесть раз по сравнению со своим прежним размером.
Я посмотрел в него и не смог увидеть мальчика, каким когда-то был.
Я постарел.
В моей бороде появились неровные седые волосы, и в моем хвосте были серебряные пряди. В большой армейской парке я выглядел словно уставший солдат, вернувшийся домой с войны. Я посмотрел в свои глаза и начал плакать.
Я не делал этого со времен моего детства, и я плакал, плакал и плакал, пока внутри меня ничего не осталось.
Ни любви, ни страсти, ни воспоминаний, ни желания.
Дели, Хапур, Гархмуктешвар, Гаджраула, Мурадабад, Рампур, Биласпур, Рудрапур, Халдвани, Катгодам, Джеоликоте, Гетия. Магическая мантра нашей жизни. Я медленно ехал в тумане и был рад добраться до гор. Даже несмотря на то что дорога на Найнитал была переполнена машинами перед праздниками, я почувствовал, как спокойствие нахлынуло на меня, как только «Джипси» начал подниматься на холмы. Когда я доехал до развилки у Первой дороги, меня охватила внезапная уверенность, что я найду ее там. Сумасшедшее счастье наполнило меня, и я пронесся через мост Биирбхатти, мимо железного вымени бетонной коровы около ашрама, мимо скопища стареющих серебряных дубов у подножия санатория, повернул и оказался дома.
— Она здесь? — спросил я Пракаша, который закрыл за мной ворота.
— Кто? — поинтересовался он.
За ним стоял Ракшас, хранитель темных секретов.
Я отсутствовал только несколько месяцев, но мне показалось, словно я вернулся спустя долгое время. Растения Физз стали еще больше; дом находился в еще худшем состоянии, чем раньше; уменьшавшиеся кучи песка и гравия тоже исчезли. Я отдал Ракшасу голубую замшевую куртку, которую купил для него, и сказал, что ее послала его сводная сестра.
— Унаследовала ли она красивую внешность своих родителей? — задал вопрос Ракшас.
— Да, конечно, — кивнул я
Этой ночью я сидел на террасе, пил виски и смотрел на дорогу. Ночь была ясная, и всю долину заливал свет. В небе было больше звезд, чем раньше.
«Вы можете их сосчитать, сэр?» — «Да, три миллиона двести семьдесят тысяч семьсот тридцать три звезды». — «Бинго! Она твоя. Она будет дома, как только вы увидите последнюю и выберете».
Я играл в игру, гадая, какое транспортное средство едет к нам из Джеоликоте. Была ли она в этой машине? Или в этой? Рев двигателя поднимался подо мной, затем исчезал за выступом, вновь появлялся позади меня через несколько минут, затем затихал где-то у падао. Мой зуб снова начал болеть, и я решил ваглушить боль виски.
Козодой начал говорить на своей азбуке Морзе. Прошли часы, и бутылка виски опустела, а его голос становился все громче и громче, напоминая удары барабана вселенной.
Ток. Ток. Ток.
Вскоре мне показалось, что он стучит по моей голове, мне захотелось спрыгнуть вниз на террасу, добраться до кустов лантаны и свернуть ему шею.
Пракаш разбудил меня поздно утром с яйцами и чаем. Я немного шатался после виски и не помнил, как пришел в спальню. Я затянул волосы резинкой и вышел. Небо было высоким и бледно голубым. Солнце ослепляло. Мне пришлось отступить назад в дверной проем в приступе тошноты.
