Вероника Кузнецова - Горбун
Ира бросила на меня насмешливый взгляд.
— Кольцо вашей матери, конечно? — обратилась она к Дружинину.
— Кольцо бабушки лорда Олбермейля, — поправил он её. — Потом его носила его мать, и теперь оно переходит к моей жене.
— Ну, тогда Жанка никогда не будет его снимать, — заявила Ира тоном, в котором промелькнуло раздражение.
— С такими кольцами по улицам Москвы лучше не ходить, — жизнерадостно возразила я. — Хорошо, если снимут вместе с пальцем, а не вместе с головой.
Ира засмеялась, а Леонид почему-то помрачнел.
Когда приехал Петер и узнал наши новости, он не удивился, но задумался. Впрочем, для поздравления он сумел найти очень красивые и тёплые слова. Ханс тоже пробормотал несколько фраз, но, по-моему, он меня всегда стеснялся и так до конца и не смог избавиться от застенчивости. А Марта, не понимая, почему все нас поздравляют, вместо того, чтобы уговаривать остаться, загрустила и даже всплакнула, когда узнала, что я уезжаю так скоро. Утешить её и вернуть привычную для девочки улыбку сумела Ира.
К своему рассказу мне остаётся добавить совсем немного. Леонид с первой же встречи произвёл на мою маму приятное впечатление, которое в дальнейшем менялось только в лучшую сторону, и мой избранник, который, не признаваясь мне в этом, с беспокойством ожидал знакомства с моими родными, заметно приободрился. Собачка, заинтересовавшаяся и забеспокоившаяся, когда к нам в гости в первый раз пришёл незнакомый мужчина, скоро оставила свою подозрительность и обнаружила, что сидеть на коленях у Дружинина ничуть не менее удобно, чем на коленях у мамы. Несколько беспокойный минут выпало на мою долю, когда к нам впервые зашёл прилетевший накануне мистер Чарльз, и Чипа, повинуясь чисто собачьей логике, решила выразить ему особое доверие и, едва он успел сесть, не ломаясь, взгромоздилась ему на колени. В период линьки лучше не пускать на колени даже самую расположенную к тебе собаку, но, к счастью, англичанину пришлась по душе непосредственность нашей избалованной моськи, и впоследствии он сам зазывал её к себе на колени.
Мы не стали тянуть со свадьбой, но пророчество Иры не сбылось, и я почти не надевала старинное кольцо, привезённое лордом Олбермейлем, чему был очень рад Леонид, на которого произвело большое впечатление моё предположение о результате прогулки по улицам Москвы с такой драгоценностью
Весь следующий год прошёл для меня в упорной работе, потому что помимо конструирования плитки, источников сварочного тока и микросборок, мне пришлось много времени уделять английскому языку и своим прежним повестям, которые Дружинин прочитал тотчас же, отметил сильные стороны, а также места, нуждающиеся в доработке, и загорелся желанием опубликовать большую их часть. Помимо этого, мой деятельный муж втянул меня в работу над своим новым романом, который решено было писать вместе, по примеру Некрасова и Панаевой, поделив главы, наиболее подходящие каждому из нас. К лету я так устала и настолько привыкла смотреть на творчество как на своё основное занятие, а не на увлечение, что без всякого сопротивления поддалась на уговоры Дружинина и уволилась с работы. На лето он увёз нас с мамой и Чипой погостить в большую лондонскую квартиру своего дяди, а потом мы все вместе отправились в его загородный дом, где мы провели остаток лета и зиму и где мы с мужем закончили наш первый общий роман, а теперь обсуждаем второй. Пока же он готовит к изданию свои переводы с датского, а я занимаюсь воспоминаниями, результатом которых будет эта повесть.
Через два дня приедет Ира с Петером и Мартой. Ханса я, наверное, не увижу, но, судя по письмам моей подруги, она видится с ним достаточно часто. Во мне растёт опасение, что, выйдя замуж за человека, о котором она, по её же словам, мечтала всю жизнь, Ира не избавилась от привычки обращать внимание на совершенства других мужчин, поэтому её брак нельзя назвать очень удачным, но скоро я воочию увижу, верны ли мои догадки.
Узнав, что Ира намеревается нас навестить, Леонид ничего не сказал, но стал задумчив и радости не проявил. На этот раз моему терпению пришёл конец, и я потребовала открыть мне причину их взаимной неприязни. Вместо ответа поступило предложение всерьёз поработать под первой главой нашего нового общего романа, на что я попросту не обратила внимания, так же, как на последующие, не столь занимательные уловки. Так что Дружинину впервые пришлось дать откровенный ответ на этот казавшийся ему щепетильным вопрос. Разгадка тайны лежала на поверхности и представляла собой несчастную привычку Иры чересчур рассчитывать на свои женские чары. Попытавшись покорить друга своего мужа, она встретила такой резкий отпор, что с тех пор возненавидела единственного не поддавшегося ей человека всей душой. Рассказав мне об этом и решив, что причинил мне сильную боль, Леонид попытался оправдать легкомысленную женщину, отмечая, что она неплохая, но ей не следовало выходить замуж. Неосознанно я была готова к чему-то подобному, поэтому объяснение не произвело на меня никакого впечатления. Радоваться или испытывать облегчение я не могла, потому что не подозревала мужа ни в каких грехах, а огорчаться было нечему, потому что свою подругу я знала с детских лет, а в том, что страшный горбун может нравиться, я убедилась, видя, с какой неподдельной симпатией относятся к нему женщины.
По-моему, обнаружив, как легко я отнеслась к трудному для него признанию, порочащему честь моей подруги, Леонид успокоился и перестал чувствовать груз единственной тайны, которую он совершенно напрасно от меня скрывал.
Теперь, разобравшись во всех недомолвках, я считаю свою повесть законченной и мне остаётся лишь поставить точку.
