Екатерина Риз - Откуда берутся дети?
Ксения заглянула в комнату и шикнула на сына.
— Ваня, ты зачем папу разбудил? Иди умывайся.
Пристыженный ребёнок неохотно слез с Андрея и тихо спросил:
— Папа, ты машинку мне привёз?
Говоров сонно улыбнулся и потёр глаза.
— Привёз. В коридоре, в большом пакете. Возьми.
Ванька тут же просиял и соскочил с дивана. Ксения проводила сына взглядом, когда он пронёсся мимо неё в прихожую, а потом подошла к окну и задёрнула шторы. Андрей наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц, продолжая сонно улыбаться. Ксения заметила, подошла и присела перед диваном на корточки. Погладила Говорова по плечу.
— Поспи ещё. Или тебе на работу надо?
Он покачал головой и перевернулся на бок, подложив под голову руку. Снова улыбнулся и посмотрел уже более осмысленно. Подмигнул. Ксения разулыбалась, наклонилась к нему за поцелуем, но в этот момент в комнату вернулся Ванька, шурша пакетом и громко восторгаясь.
— Мама, смотри! Красная машина! Большая!
Ксения поспешно отстранилась от Андрея и посмотрела.
— Замечательно. Что надо папе сказать?
Ванька запутался в пакете, откинул его в сторону, а потом влез на диван, прижимая к себе коробку с игрушкой. На секунду замер, глядя на Андрея, который из последних сил скрывал улыбку, и выпалил:
— Пап, можно в садик не пойду? Буду с машиной играть!
Говоров захохотал, а Ксения возмущённо ахнула.
— Ваня!..
— Мама, можно?
— Нет, конечно. В садик пойдёшь, а с машиной будешь вечером играть.
Ребёнок надулся, но на Андрея взглянул с надеждой. Тот покачал головой.
— Ничего не выйдет, атаман. Нам с мамой на работу надо.
— Ну вот… — Ванька шлёпнулся на диван и принялся возиться с коробкой, пытаясь её открыть.
Ксения поднялась и позвала сына.
— Ваня, умываться! И оставь папу в покое, ему выспаться надо.
— А машина! Открыть надо!
— На кухне откроем. Пойдём.
— Ксюш…
— Спи, — она смахнула чёлку с его лба. — Ты лёг в четыре только. Поспи ещё.
Андрей зевнул.
Спать действительно хотелось. Ксения вывела сына из комнаты, и даже дверь прикрыла. Андрей пару минут лежал, прислушиваясь к их голосам и шагам, а затем снова уткнулся в подушку и закрыл глаза.
Что-то вокруг него происходило, сквозь дремоту Андрей это понимал, но проснулся лишь тогда, когда Ванька снова подошёл к нему и потряс за руку. Говоров открыл глаза и понял, что ребёнок уже одет и видимо подошёл с ним попрощаться. Ванька руку опустил, куртка зашуршала.
— Папа, я пошёл в садик.
Андрей протянул руку и придвинул его ближе к себе.
— Иди. Веди себя хорошо.
Ванька кивнул и посмотрел задумчиво.
— А ты меня из садика заберёшь? Ты давно не забирал.
— Правда? Давно?
Ребёнок обиженно кивнул.
Андрей улыбнулся.
— Сегодня заберу.
Ванька просиял.
— После полдника!
— Я помню, — успокоил его Андрей. Ваня обнял его, снова зашуршав курткой, провёз по лицу Говорова варежкой, которая свисала из рукава, и убежал. Андрей же приподнялся на локте, наблюдая за ним. Подмигнул Ксении, которая стояла в дверях комнаты, тоже одетая.
— Опять разбудил?
Андрей откинулся на подушках, с удовольствием глядя на неё.
— Я его заберу.
— А меня?
Он рассмеялся.
— И тебя. Если ты будешь хорошо себя вести.
Она улыбнулась и шепнула:
— Позвони мне, — и послала ему воздушный поцелуй.
В квартире стало непривычно тихо. Ни детского смеха, ни радио, которое Ксения любила слушать, когда возилась на кухне, ничего не падало на пол, и не звонил телефон. Тишина. Только будильник на тумбочке тикает, громко и тяжело. Правда, слышны шаги наверху. Соседи. Дом старый и всё слышно…
Зато у него в комнате приятно темно, под одеялом тепло и есть ещё несколько часов для сна. А на кухне завтрак, приготовленный любимой женщиной. На фоне этого даже предстоящий разговор с женой о разводе не так уж сильно и беспокоил. Когда у тебя есть дом и приготовленный завтрак, понимаешь, что из любой ситуации можно найти выход, вариантов не так уж и много.
Взбил подушку под головой, улёгся поудобнее, и только начал засыпать, как на тумбочке ожил телефон. Андрей снова открыл глаза и зло уставился на него.
Никакого понятия у людей…
Взглянув на дисплей, едва удержался от обречённого стона.
Мама. Она просто так не отпустит.
— Андрей, ты где? — тут же потребовали у него ответа.
Говоров зевнул, не скрываясь, и спокойно ответил:
— Дома. Я сплю, мамуль. Я ночью только прилетел.
— Да? — Тон Людмилы Алексеевны стал мягче. — Но я же не знала, милый. Ты нам с папой не звонишь, ничего не рассказываешь… Мы же волнуемся.
— Пока нечего рассказывать, мама. Со Светой я ещё не виделся.
— Вот о Свете я и хочу с тобой поговорить! — снова возвысила голос мать.
Андрей всё-таки вздохнул.
— Сейчас?
— Нет. При встрече.
— Отлично, тогда…
— Надеюсь, ты нас встретишь?
Говоров насторожился.
— Когда?
— Сегодня. У нас самолёт через пару часов.
— О Господи, мама, зачем вы прилетаете?
— А как мы можем не прилететь? Происходят совершенно ужасные и непонятные вещи. А мы с отцом, значит, должны сидеть дома и ждать, когда вы окончательно испортите свои жизни?
— Мамуль, может, ты не поверишь мне, но я как раз и пытаюсь всё исправить.
— Правильно думаешь — не верю!
— Я это подозревал, — усмехнулся Андрей.
Мать вздохнула с томлением, помолчала, видимо собираясь с мыслями. А после осведомилась:
— А почему Света не ночует дома, вы что, опять поссорились?
Андрей не на шутку озадачился.
— Нет… Я же говорю, мы ещё не виделись. И с чего ты взяла, что она дома не ночует?
— Но ты же сам сказал… — растерялась мать.
Андрей в тоске уставился на потолок. Наверху кто-то протопал в сторону кухни.
— Мама, я понятия не имею, где она ночует. У нас теперь с ней дома в разных направлениях находятся.
— Ты не живёшь дома?
— Я живу. Но у меня теперь другой дом.
— Андрей, что ты со мной делаешь? — пожаловалась она.
Говоров укрылся с головой одеялом.
— Может, мы поговорим обо всём при встрече? Ну не телефонный это разговор, мамуль!
— Я понимаю, — согласилась она, а голос стал совершенно кислым.
— Когда вы прилетаете?
Мать назвала ему время и номер рейса.
— Я приеду, — пообещал Андрей.
Сон, конечно, испарился. Андрей ещё полежал, даже глаза закрыл, но спать уже не хотелось, в голове закопошились мысли. Как тут уснёшь? Не терпелось что-нибудь сделать. Предпринять, исправить, успокоить всех. Начать, наконец, строить планы на будущее, а не оглядываться на прошлые проблемы.
