Сесиль фон Зигесар - Ты - все, что я хочу
Она посмотрела на сидящую с ней рядом девушку. Та жевала жвачку, а ее веки были полуприкрыты, словно она всю ночь не спала. Дженни отвернулась и попробовала придать своему лицу такое же крутое выражение, но ее зрачки постоянно закатывались вверх. Получалось что-то в духе «Ночи Живых Мертвецов», а не знающей себе цену скучающей модели. Из-за ширмы вышла женщина в берете.
— Ты, — показала она на Дженни.
Дженни покраснела и виновато посмотрела на девушек, пришедших paньше, а затем встала и последовала за ширму.
Стены в этой части студии были покрашены бедой краской, а пол был деревянным. В центре помещения стояла красная бархатная кушетка под старину, окруженная прожекторами и светоотражающими экранами.
— Снимай свитер и ложись, — сказал коренастый мужчина с козлиной бородкой, направляя на нее объектив огромного «Полароида».
Сердце Дженни грохотало от волнения, она поставила сумку и положила на нее свой кардиган. Затем присела на край бархатной кушетки, стесняясь того, что при свете прожекторов ее колени выглядят бледными и слишком выпуклыми.
— Лечь?
— На спину, — ответил фотограф, становясь на колени в нескольких шагах от нее.
Лечь на спину? Но это невозможно, не в этом лифчике всего лишь средней поддержки. Ее груди сейчас вывалятся из чашечек, и это будет выглядеть просто кошмарно.
Она подвинулась назад и опустилась на локти, приняв почти лежачую позу, при этом стараясь как можно сильнее выпятить грудь.
— Очень хорошо, — бормотал фотограф, бросая готовые снимки на пол и подбираясь все ближе к Дженни.
Ода сдвинула ноги, ей не хотелось, чтобы было видно ее белье.
— Какое лицо мне сделать? — застенчиво спросила она.
— Без разницы, — ответил фотограф и бросил на пол еще один снимок. — Просто держи спину ровнее, а грудь повыше.
Руки Дженни тряслись от напряжения, но она не обращала на это внимания. Кажется, фотографу она нравилась. Он вел себя с ней как с настоящей моделью.
— Хорошо. Готово, — наконец произнес фотограф, вставая с пола. — А как тебя зовут вообще?
— Дженнифер, — ответила Дженни. — Дженнифер Хамфри.
Мужчина кивнул женщине в берете, и та записала что-то в своем блокноте.
— Могу я посмотреть фото? — спросила Дженни, показав на устилавшие деревянный пол снимки. Они были покрыты черной пленкой, которую нужно снять, чтобы увидеть изображение.
— Извини, дорогуша, это все мое, — ответил фотограф, самодовольно улыбаясь. — Я хочу видеть тебя в следующее воскресенье. В десять утра. Понятно?
Дженни активно закивала в ответ и натянула свитер. Она все еще сомневалась, но, кажется, ее взяли как фотомодель!
По крайней мере, взяли ее часть.
— Так для чего был этот кастинг? — спросила Серена, когда они в тот же день встретились с Дженни в подшефной группе. — Просто я не смогла ничего узнать. Мои подруги-модели обычно об этом не спрашивают.
Дженни хлопнула себя рукой по рту.
— Я совершенно забыла спросить. Но было супер. Все обращались со мной так мило, вроде я — настоящая модель, и все такое.
— Здорово, только ты все-таки узнай, для чего эта съемка, — посоветовала Серена. — Одна моя знакомая думала, что снимается в рекламе жвачки, а оказалось — прокладок. Думаю, она перепутала прокладки «Стейфри» и жвачку «Кэафри».
Дженни нахмурилась. Прокладки? Ей никто ничего не говорил про прокладки.
— И не позволяй стилисту одевать тебя в то, в чем тебе неудобно, — продолжала Серена. — Реклама Ле Бест — это супер, но е-мое, сарафан в феврале? Я потом болела три недели.
При этих словах остальные девятиклассницы подшефной группы вежливо хихикнули. Они обожали слушать рассказы Серены о модельном бизнесе, но дико завидовали Дженни и не хотели, чтобы у нее все было хорошо. Как это так, самая низкорослая девочка класса, с кучерявыми, скучными коричневыми волосами и этой нелепой огромной грудью теперь стала, типа, моделью? Это же бред!
— Спорим, что это для каталога лифчиков больших размеров, а она слишком тупа, чтобы понять это, — шепнула Вики Рейнерсон своим подругам Мери Голдберг и Кэсси Инвирт.
— А я думаю, что это для какой-нибудь чуши вроде апельсинового сока, — заверила Кэсси Дженни, пытаясь не рассмеяться при этом ей в лицо.
Эллис тоже завидовала, но изо всех сил старалась этого не показывать.
— А где Блер? — спросила она у Серены, пытаясь сменить тему.
Блер была еще одним лидером группы. Серена пожала плечами.
— Не знаю. Она сейчас вроде как злится на меня.
Мери, Кэсси и Викки толкнули друг друга под столом. Они обожали первыми узнавать о ссорах Серены и Блер.
— Я слышала, что Блер никуда не поступила. Отец отправляет ее во Францию сразу после выпуска, чтобы она работала на него.
Серена снова пожала плечами. Она знала, как появляются слухи и как быстро они разлетаются. Чем меньше она скажет, тем лучше.
— Кто его знает, куда она теперь подастся.
Дженни все еще обсасывала вопрос с прокладками.
Будет ли она на самом деле против, если съемка на следующей неделе окажется для какого-нибудь отстоя вроде замороженных обезжиренных ужинов или крема от прыщей? По крайней мере, это начало. Как еще она могла заявить о себе?
— Не сходи с ума, — прошипела ей Эллис, несмотря на то, что они не должны были разговаривать. С тех пор как они подружились два месяца назад, у Эллис открылась необъяснимая способность читать мысли Дженни.
А это раздражает.
Дженни глянула на Серену. Однажды известные фотографы сделали снимки неприличной части тела этой божественной красавицы, и этим изображением украсили автобусы и крыши такси по всему городу. Это превратило Серену в самую крутую девушку в целом городе, а может, и в целом мире! Реклама прокладок была тем же самым.
Ну да.
ТО, О ЧЕМ НИКОМУ НЕ СТОИТ ЗНАТЬ
«Забудьте о своей слишком чувствительной груди, о распухших лодыжках, о растяжениях. Представьте, что ваши ягодицы — это шарики, из которых выпустили воздух. Расслабьтесь. В-ы-ы-ыдох».
Блер не могла себе представить, что это будет выглядеть именно так — лежа на полу с толпой стонущих, как перекормленные коровы, беременных женщин в вонючих чулках. «А теперь сделаем ситуацию еще хуже и задействуем ягодицы».
— Разве не весело? — захихикала мать Блер, лежавшая справа от нее.
Просто кайф.
Блер захотелось ее чем-нибудь треснуть. Сославшись на «личные обстоятельства», она не пошла в школу: ее слишком расстроил лист ожидания в Йель, и ей противно было видеть одноклассниц, особенно Серену. Но после шести часов беспрерывного просмотра «Молодоженов», целой упаковки обезжиренного шоколадного шербета «Хааген-Дазс», а теперь и этого, она мечтала поскорее оказаться в школе.
