Кассандра Брук - Прикид
Ральф был удивлен и озадачен, когда ему сообщили. Я поняла: ему и в голову не могло прийти, что его жена может заняться каким-то делом. Выяснилось, что магазин мой открывается на следующий день после того, как снимают с репертуара его спектакль. Я пыталась усмотреть в этом факте некое символическое значение.
А вот Рейчел, напротив, страшно оживилась и обрадовалась. И спросила, буду ли я приносить ей красивые платьица для кукол.
Я обещала, что буду.
А Кэролайн так и осталась Кэролайн. Чертыхалась по поводу того, что теперь придется искать человека, который бы возил девочек в школу, ворчала, что я подвела ее. Теперь, когда возникли подобные неудобства, она стала считать все это дурацкой затеей. Но нам удалось найти выход. Мы с Ральфом по очереди будем отвозить детей утром, а забирать их будет Кэролайн. Похоже, ее разочаровало, что выход найден так скоро.
– Ха! – неодобрительно хмыкнула она.
Зато благодаря Кэролайн я истратила не все свои сбережения и могла теперь вложить деньги в отделку помещения.
– Мы в деле, дорогая, – объявила Гейл, выкладывая передо мной список всех своих прежних клиенток из «Торгового дома». – А любой бизнес начинается пусть с маленькой, но кражи! – весело добавила она. – Думаешь, зря я прожила с вором столько лет? Теперь надо решить, как действовать дальше.
Но прежде чем приступить, она достала из сумки бутылку дорогого марочного шампанского:
– Никогда не спрашиваю Рика, где он добывает хорошие вещи! – сказала она. – Так выпьем же за «Прикид»!
Глава 3
НОВОСЕЛЬЕ
– Нет, открытием это никак нельзя назвать, дорогая! Прежде надо набить эту чертову лавку разными шмотками.
Гейл нависала над столом, заваленным пригласительными открытками, которые только что прибыли из типографии. Протянула одну мне.
– А поэтому лично я предпочитаю называть это новосельем, – добавила она. – Ну как это бывает, когда переезжаешь в новый дом, и никакой мебели, кроме кровати, у тебя нет, но ты хочешь, чтобы пришли люди с бутылкой обмыть новое место.
Но какие именно люди? Гейл просвещала меня на эту тему в течение всей последней недели, пока мы циклевали новый паркет, мыли окна и красили стены и потолок белой краской. Она явно наслаждалась своей ролью наставницы.
– Самое главное в этом деле, – говорила она, энергично размахивая малярной кистью, – помнить, что женщины, которые торгуют шмотками, и женщины, которые их покупают, это, по сути, одно и то же. Отсюда вывод: чем больше людей ты сумеешь убедить приносить тебе вещи на продажу, тем больше будет покупателей… А это означает хорошую выручку, даже еще по бутылочке шампанского для нас с тобой… Вот так-то, дорогая!
А стало быть, нам нужна презентация, – пылко заключила она, – на которую следует пригласить как можно больше женщин, предпочитающих дорогую и красивую одежду. Одежду, которой будут восхищаться другие. Восхищаться и думать, что никак не могут без нее обойтись. Ну и vise versa 21.
Вот тогда и начнется настоящее дело! «Инцест дизайнера» – так называла это одна из моих клиенток. А другая – «изнасилованием от кутюр»!
Выдав эту фразу, Гейл так захохотала, что едва не свалилась со стремянки. И все это время продолжала размахивать кистью, точно регулировщик жезлом. К вечеру рыжие ее волосы выглядели так, словно весь день над головой у нее кружила стая чаек.
Целых два дня мы писали приглашения всем тем клиенткам, которых собирались похитить у бывшей хозяйки Гейл. И сводилось это занятие не просто к тому, что она вписывала имя, а я – адрес. Нет, внизу на каждой открытке Гейл делала приписку личного характера. К примеру: «Счастлива буду видеть Вашу светлость на открытии моего нового заведения». И кончая: «Наконец-то избавилась от старой ведьмы! Так что приходи отметить это событие со мной и моей очаровательной новой партнершей!»
– Господи, а что, если все они явятся? Ведь это же будет сущее столпотворение! Слава Богу, что по соседству винный магазин.
Некоторых гостей приглашали устно, при личной встрече. Рик обещал привести кое-каких «деловых» людей. Ральфу было велено придать мероприятию блеска и доставить людей с телевидения – предпочтительно мужчин или по крайней мере тех, «кто ими притворяется», чтобы как-то разбавить дамское общество. И заставить гостей почувствовать, что они присутствуют на значительном событии. Я осторожно намекнула на Кэролайн. В том смысле, что она состояла в родстве с разными важными персонами или переспала с частью из них. Гейл сочла, что это звучит многообещающе и, пожалуй, в толпе она еще кое-как снесет присутствие Кэролайн. Ну и, разумеется, Патрик должен был затащить как можно больше шишек из Сити.
Я решила пригласить соседа-виноторговца в надежде, что тогда он сделает нам большую скидку при закупке партии шампанского. А также другого соседа – антиквара, который, по словам Гейл, был страшным хамом и занудой, но ведь с соседями следует поддерживать добрососедские отношения, разве не так? К тому же, возможно, созерцание томных моделей смягчит его нрав и укрепит мужской орган, если таковой у него вообще имелся. Я также предложила пригласить жильца сверху – по дипломатическим соображениям. К тому же, добавила я, он знаменитый фотограф и может оказаться полезным. О второй причине я предпочла умолчать. О том, что он при встрече так и сверлил меня пылким взором и вообще был страшно интересным мужчиной. Во всяком случае, предстоящий праздник должен был стать для меня серьезным испытанием, ведь я почти никого не знала. Хотелось бы, чтобы на нем присутствовал хотя бы один симпатичный незнакомец, с которым можно было бы пофлиртовать.
Затем был еще некий Ренато, владелец ресторана «Треви», что напротив. И определение «интересный» или «симпатичный» ему никак не подходило – он был адски хорош собой. Мы с Гейл заходили к нему днем перекусить, и он уже успел признать нас за своих. Гейл с инстинктом истинной католички клялась и божилась, что любовник из него никудышный, что такие, как он, даже трахая женщину, любуются при этом собой в зеркале. К тому же он был вдовцом и буквально боготворил свою дочь – совершенно эфемерное создание в облаке темных кудрей, иногда прислуживающее нам за столиком. По мнению Гейл, любой итальянец, влюбленный в девственницу, предпочитает алтарь постельным утехам.
Но каковы бы ни были пристрастия Ренато, он обещал поставить нам на праздник салаты, пасту, салями, оливки и все такое прочее в совершенно невероятных количествах. Меня он уже называл «Анжела, ангел мой». Я же была готова назваться хоть девой, лишь бы стрелы этого итальянского амура были нацелены в меня. Вот уже двое мужчин, с которыми можно будет пофлиртовать. Хоть какой-то просвет.
