Стелла Бэгуэлл - Побежденные любовью
Анна думала, что проголодалась, но, съев половину ужина, отложила вилку. С чашкой кофе она пошла в гостиную. В доме царила полная тишина, которой Анна не помнила уже очень давно.
Она добрела до пианино и села перед ним на стул.
Глядя на закрытую крышку инструмента, она удивилась, почему ее совершенно не тянет играть. Вдруг за ее спиной раздался мужской голос. Она испуганно обернулась.
— Мигель!
— Извини, что испугал, — сказал он, входя в комнату. — Я постучал в кухонную дверь, но тебя там не было.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
С Мигелем действительно что-то произошло. Он не мог есть, спать или вообще что-то делать, не думая об Анне. А сегодня вечером не мог оставаться один в доме, непреодолимая сила влекла его на ранчо, к ней.
— Ничего не случилось. Я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь в перевязке рук.
Он понимал, что это неудачное объяснение, но, слава богу, Анна, казалось, не придала этому значения.
Она не отводила от него взгляда, пока он приближался к ней.
— Странно, что ты вспомнил о моих руках. Ведь совсем недавно я так разозлила тебя.
Мигель заметил, что она сменила грязную рабочую одежду на тонкую юбку и майку-топ. Длинные волосы были завязаны в роскошный узел на затылке. Выбившиеся огненно-рыжие завитки рассыпались по тонкой шее. Когда Мигель подошел к ней вплотную, он не смог удержаться, чтобы не запустить в них пальцы.
— Да, я разозлился, — признал он глухим от волнения голосом, — но это не значит, что нужно оставить твои руки неперевязанными.
Хотя они уже несколько раз целовались, Анна не помнила, чтобы его прикосновения были такими нежными, такими интимными. Его пальцы, перебирающие ее волосы, заставили затрепетать все ее тело.
— Я… перебинтовала их после душа, — затаив дыхание, едва выговорила она.
Он опустился на колени рядом с ней, уловил тонкий запах гардении и заметил легкое трепетание губ.
— На самом деле я вспомнил о бинтах, когда уже очутился здесь, — признался он. Потом взял ее руку и посмотрел на раскрытую ладонь. — Вообще-то я пришел, чтобы сказать тебе, что был не совсем прав, когда так разозлился, увидев тебя на лошади. И совсем не прав, когда сказал, что управлять лошадьми не твое дело.
Никогда, даже в самых смелых своих мечтах, Анна не могла предполагать, что услышит извинения от Мигеля. Да еще такие искренние. Она не могла придумать, что сказать ему в ответ.
— Я действительно никогда не участвовала в скачках, — призналась она в свою очередь. — И прекрасно понимаю, какую ответственность ты несешь как управляющий на этом ранчо.
Он улыбнулся ей в ответ, и она поразилась, до какой степени ей приятна его улыбка.
— Когда вернулся домой, я подумал: да, она умеет не только играть на фортепьяно. — Внезапно его лицо стало печальным. — И все равно скакать на жеребце опасно. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это опасно.
Она внимательно посмотрела на него и вдруг поняла, что он заботится вовсе не о своей работе, а о ее безопасности. От этой мысли сладко заныло сердце. Он предстал теперь совершенно в ином свете.
— Поверь, Мигель, я прекрасно знаю, где кроется опасность. У меня есть приятель, который прикован к инвалидной коляске из-за падения на трассе. Я не отношусь легкомысленно к скачкам. Но на ближайшие несколько недель это моя работа, и я намереваюсь выполнить ее лучшим образом и по возможности безопасно.
Она думала, что он должен удовлетвориться этим ответом. Ведь Мигель не муж ее и не любовник. А даже если бы и был, то Анна не из тех женщин, которые подчиняются требованиям мужчин.
Мигель восхищался ее независимостью, но вместе с тем негодовал из-за ее безрассудства. Еще не забылось, как тяжко ему приходилось, когда он сталкивался с независимостью Чарлин. В конце концов до него дошло, что она никогда не нуждалась в нем.
— Тогда я попытаюсь держать рот на замке, — сказал он.
Анна перевела взгляд на его губы и почувствовала, как у нее моментально перехватило дыхание. Из всех мужчин, которых она знала, только он один мог заставить ее мгновенно забыть обо всем. О здравом смысле, о морали, о ее клятве никогда не впускать мужчин в свое сердце.
— Может быть, стоит написать это на бумаге? — предложила она с улыбкой.
Он тоже улыбнулся в ответ, но потом, к большому ее разочарованию, перевел взгляд на закрытую крышку пианино и спросил:
— У тебя слишком болят руки, чтобы сыграть мне что-нибудь?
Она посмотрела на забинтованные руки, потом на пианино.
— Я… даже не знаю. Не пробовала.
Она скорее почувствовала, чем увидела, что он снова смотрит на нее.
— А почему нет? Я слышал, музыканты играют даже во время отпуска, чтобы не терять навыка.
— Это так. Но мне что-то не хочется играть.
Ее слова удивили Мигеля. Он думал, что игра на фортепьяно — самое большое увлечение ее жизни. Что она хотела сказать?
— А что ты вообще играешь? Классику?
— Иногда и классику. Вообще я играю все. Джаз, кантри, вестерны, мелодии Бродвея. Но больше всего мне нравится Гленн Миллер.
— Может быть, все-таки попробуешь что-нибудь сыграть?
У нее на мгновение остановилось сердце. Почему-то вдруг возникло ощущение, что он попросил ее заняться с ним любовью.
— Я не… — она не могла говорить, только покачала головой.
— Поверь, я не буду обращать внимания на ошибки. Сыграй то, что хочешь сама. Что-нибудь лирическое. — «Как ты сама», — хотел добавить Мигель.
Он заметил нерешительность на ее лице и не стал больше ничего говорить, просто терпеливо ждал, пока она решит сама. Наконец она открыла крышку и пробежала пальцами по клавишам.
— Родители купили это пианино, когда мне было всего пять лет. Оно было старое и дешевое, но я его полюбила. Позже, когда я уже научилась прилично играть, отец предложил купить мне другой инструмент, но я отказалась, уж очень привыкла к этому.
Мигель никогда не думал, что она такая чувствительная. Он вообще не догадывался о многих чертах ее характера. О господи, как же ему хотелось узнать их!
— Но если у тебя болят руки, то не играй, — сказал он.
Анна посмотрела на него и поняла, что играть для него доставит ей огромную радость. Ей показалось, что она вообще училась играть и совершенствовала свою игру все эти годы только для того, чтобы доставить этому мужчине удовольствие. Она начала играть любовную мелодию. Руки были немного напряжены, но об этом знала только она, и комнату заполнили волшебные звуки.
Когда Анна уже кончила играть, Мигель вдруг пропел несколько слов из только что отзвучавшей песни. Анна удивленно посмотрела на него.
— Ты знаешь эту песню?
