Марина Соколова - Афиканский роман
Лариса в гордом одиночестве развернула "Matin"[80] и стала вглядываться в незнакомый текст. «Vous vous occupez toujours de l’espionnage, Mademoiselle?»[81] – послышался тошнотворный голос Мориса. Девушку затошнило от гадливости, но она не показала виду. «Vous vous plaisantez, Monsieur?»[82] – Ларису потрясла мимика, которая мелькнула на породистом лице практиканта. «Пожалуй, он не шутит, – переменила мнение переводчица. – Может быть, пытается напугать? Их, смешных, разве разберёшь?» – высокомерно улыбнулась европеизированная девушка, готовясь отразить выпад. В силу обстоятельств словопрение не состоялось, так как в аудитории появился Смаил, наспех поздоровался и куда – то увлёк бдительного коллегу.
Потратив остаток рабочего дня на занимательную телевизионную науку, Лариса вместо горной прогулки отправилась в столовую месье Мустаки. И хотя разносолами в ней не кормили, еда вполне удовлетворила московский вкус девушки. Непривычными показались только оливки, все остальные ингредиенты были вполне знакомы и очень аппетитны. Лариса отодвинула испорченный маслинами салат, одним махом проглотила любимый фасолевый суп, отдала должное картофелю фри и эскалопу, отказалась от калорийной пахлавы – и долго потягивала душистый, как алжирская природа, чёрный кофе. "После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать", – размечталась пресыщенная девушка.
Но её мечте не удалось осуществиться так скоро – по вине вездесущей Зои Львовны. Она ждала переводчицу с кошёлкой наперевес. "Ты не забыла про своё обещание?" – с пасмурным видом спросила переменчивая, как погода, женщина. "Про какое?" – разумеется, забыла девушка. "Ну как же! Пойти с нами в магазин". "И на рынок", – дополнил маму Алёша – уменьшенная копия Иван Иваныча. "Да, конечно. Я готова", – благоразумно согласилась переводчица.
Преодолев немощный мост, русские оказались во власти живописных бутиков. Магазинчики были по – африкански красочными, а продавцы – по – мусульмански обходительными.
"Soyez la bienvenue",[83] – пожелал девушке учтивый хозяин первой попавшейся лавчонки.
"Спасибо", – от смущения забылась переводчица, но незамедлительно исправилась: "Merci, Monsieur".[84]
"Вы из Россия?" – заулыбался хозяин.
"Да – а – а… " – по – московски заакала Лариса.
"Не надо удивляйтесь. Я учился Москва", – возвестил улыбчивый хозяин – он же продавец.
"А где?" – загорелась любопытством девушка.
"Университет дружба народ", – удовлетворил любопытство коммерсант.
По его лицу было видно, что он рад вспомнить недалёкое прошлое… но его опередила Зоя Львовна.
"Ну вот – бери с собой переводчиц, – пробурчала сердитая женщина. – Дайте мне, пожалуйста, спички, консерву, чай и сахарный песок".
"Может быть, сходим за колбасой?" – предложила вошедшая во вкус девушка, когда за ней закрылась дверь неприхотливого магазина.
"Это невозможно, – отрезала Зоя Львовна. – Я хотела сказать: в Сиди – Аише невозможно купить колбасу".
"А где возможно?" – напряглась Лариса в ожидании подвоха.
"Лучше нигде не покупать", – предостерегла информированная женщина.
"Что вы такое говорите?" – ещё больше напряглась переводчица.
"Да здесь не колбаса, а одно недоразумение: сплошной горький перец", – передёрнулась Зоя Львовна.
"Надо будет купить и попробовать", – решила про себя неверующая девушка и зашагала в близлежащий магазин.
"Мама, купи мне шоколадку", – жалобно попросил Алёша.
"Нельзя. У тебя же болят зубы", – возразила Зоя Львовна – и покраснела, как варёный рак.
Продавец весело рассмеялся и вежливым тоном предложил свои услуги.
"Ты разве забыла, что при кабилах нельзя говорить "зуб"?" – напомнил маме Алёша.
Продавец опять рассмеялся и подарил мальчику жевачку.
"Почему его так сильно веселят зубы?" – Ларисе было не до смеха.
Зоя Львовна интенсивно задвигала свободной от сумки рукой:
"Не употребляй слово «зуб». У них это что – то непристойное".
Вероятно, у смешливого продавца было много свободного времени, а может быть, он не гонялся за прибылью. Так или иначе он предпочитал не работать, а хохотать.
"Мама, я есть хочу. Ну, купи мне шоколадку, – канючил неотвязный Алёша. – У меня уже не болят зубы".
У коммерсанта начался очередной приступ смеха, а мальчик, следуя примеру своей мамы, зарумянился, как маков цвет. Ларисе в рот попала смешинка – и её разобрал беспричинный смех.
"Если у Алёши больше не болят з у б ы, может быть, я куплю ему шоколадку?" – включилась в игру развеселившаяся девушка.
Мужчина гоготал, как стая гусей, Лариса от него не отставала, а вскоре смешинку подхватили Зоя Львовна и Алёша. Компания развлекалась долго, благо ей никто не мешал, потому что магазин явно не ломился от наплыва посетителей. Иссякнув, Зоя Львовна вернулась на круги своя.
"Лариса, скажи коммерсанту, чтобы он продал три горьких перчика", – поручила она переводчице.
Лариса пробуравила глазами невоспитанную женщину, но всё – таки перевела:
"S’il vous plaît, Monsieur, trois poivres amers".[85]
"Avec plaisir. Trois poivres piquants, Mademoiselle",[86] – поправил Ларису жизнерадостный продавец и неутомимо захохотал.
"Наверное, в кабильском языке «перец» – тоже неприличное слово", – наобум предположила русская переводчица, купила для Алёши две шоколадки и в хорошем расположении духа покинула "комнату смеха".
Выйдя на узкую сиди – аишскую улицу, девушка полной грудью вдохнула тёплый воздух – и её замызганную душу заполнила радость бытия. Она смотрела во все глаза и жадно впивала очень синее небо, очень жёлтое солнце и очень зелёные кактусы.
"Это и есть подлинная жизнь", – опомнилась выздоровевшая девушка.
Она представила, что складская камера с её затхлым воздухом находится где – то в другом городе, или в другой стране, или в другой жизни. В ней отдалась на волю победителя совсем другая Лариса, может быть, её двойник, или дальняя родственница, или инопланетянка. Девушку с непреодолимой силой потянуло домой, под холодную воду, – чтобы начисто смыть с души гнусную, порочную скверну.
"Ты куда это полетела? – не поспевала за переводчицей жена специалиста. – Мы хотели заглянуть на рынок".
"Это потом!" – на лету крикнула разогнавшаяся девушка – и через десять минут впорхнула в ванную комнату.
"Можно и потом, – обмозговывала безнадёжно отставшая женщина. – Там всё равно делать нечего. Апельсинов у нас – завались, а такое дорогое мясо мне в горло не полезет. Проклятые коммерсанты будут нюхать, как оно гниёт, – но цены ни за что не снизят. А куда побежала эта гулящая? Хотя Иван Иваныч говорит, что она – хорошая девушка. Знаю я этих хороших! До неё Райка была гулящая, и эта – такая же. Одним словом, переводчицы".
