Мария Снегирева - Спрячь страх под маской
– Да, это вы говорили. Скажите мне, вы разговаривали с ним о том, что происходит в ваших отношениях?
– Извините, я не хочу об этом говорить. Пусть подобное останется при мне, теперь я знаю точно, чего хочу.
– Хорошо. Рада, что вам лучше. Вы стали выглядеть более уверенной в себе. Поздравляю, скорее всего недельки через две вы сможете продолжить лечение на дому.
У Арины заколотилось сердце, набирая и набирая темп. Что это? Страх? Нет. Она больше ничего не боялась. Это могло быть все, что угодно, только не липкий, обволакивающий страх, как раньше. Она стала мудрее, больше никому ее не провести.
В ресторане было светло и чисто. Народу мало. Только лишь две одинокие фигуры напротив сцены о чем-то вели тихую беседу. Девушка смотрела в свою тарелку, украдкой смахивая слезу, мужчина держал ее за руку.
– Вера! Когда ты наконец поймешь? Я ни в коем случае не выгоняю тебя с работы. Не увольняю. Просто не маячь там, где буду я. Наши встречи на какое-то время надо отложить. На время. Ты понимаешь?
Девушка лишь кивала в ответ. Слезы – огромные капли падали на рукав красного жакета.
– Ну чего тогда ты льешь слезы? Объясни мне. Я ведь сказал, ничего не изменится, или почти ничего.
– Эд, скажи мне, почему одним – все, а другим – ничего?
– Я не понимаю, ты про что?
– Я про твою жену. У нее есть красивый дом, ты.
– Но и у тебя есть хорошая квартира в центре Моск–вы и я.
– Нет, Эд, это совершенно не то. И теперь эта женщина выходит из больницы, чтобы отобрать тебя у меня даже на работе.
– Да, она выходит из больницы, но заполучить компанию назад ей будет очень тяжело. Мы начали новый проект по открытию бизнес-центра в Бельгии. Она не имеет ни малейшего понятия, что и как. Я не могу запретить Арине приходить на работу. Это дело ее семьи. Она просто имеет полное право это делать, но не имеет права голоса. Пока не выздоровеет окончательно. Ей придется пройти утомительный путь. Вера, она сдастся. Понимаешь? Как только она вышла замуж, то постепенно все дела стали переходить ко мне. Эта женщина не знает ничего, вообще ничего! Но если сейчас не затаиться, то нам не быть вместе никогда. – Эдуард решил играть не по правилам. Он просто не знал, как заткнуть эту женщину. Как же тяжело с женским полом: истерики, сопли, слезы!
– Ты разведешься, Эд, разведешься?
– Да, я разведусь, Вера, но только тогда, когда буду крепко стоять на ногах в этой компании.
– Ты любишь меня? – Девушка судорожно схватилась за рукав его рубашки. Эдуард недовольно дернул руку.
– Скорее да, чем нет. – Он был загнан в угол этими слезами в зеленых глазах. Но иметь врага в лице любовницы, которая знает многие его козыри, он не хотел.
– Я буду ждать, любимый, твоей свободы! – Вера достала зеркальце и вытерла салфеткой размазанную в уголках глаз тушь. – Тогда мы закатим с тобой такой пир, а женушка твоя и так богатая тетка, не пропадет. – Девушка потянулась и поцеловала Эдуарда в губы, оставляя красный след от помады.
– Давай закроем эту тему. – Он вытер помаду, брезгливо поморщившись.
– Хорошо, – в глазах колдуньи появились искорки, – я буду прилежной девочкой и не выдам себя твоей женушке.
Эдуард схватил Веру за прядь черных волос и потянул вниз.
– Не женушка, а Арина Анатольевна.
– Ты мне делаешь больно! – Вера взвизгнула.
– Я просто решил тебе напомнить, вдруг ненароком ошибешься. – Эдуард усмехнулся и, бросив деньги на стол, встал. – Я уезжаю за Ариной, а ты давай на работу иди. Не за треп же я тебе плачу, а за твои гениальные идеи. Однако они в последнее время подводят часто и совершенно мне не нравятся. Не расстраивай меня, милая.
Эдуард резко повернулся на каблуках и вышел.
С самого утра зарядил дождь. Мелко моросил и груст–но стучал в лобовое стекло. Мужчина ехал в тишине. Сегодня начнется, но что именно начнется, он не знал. Как его встретит жена в этот раз? С каким настроением? Как вообще они будут жить дальше после всего, что случилось? Он обязательно докажет ей, что работать она не сможет. Ее удел – семья. Может, Эдуард не прав, что избавил ее от их ребенка? Может быть, именно ребенок привязал бы ее к дому, к нему? Ребенок... Нет, ребенка ему не хотелось. Но видимо, это его главная карта в их отношениях. Надо смириться с кем-то третьим, с кем-то, кто займет еще один уголок в душе. В душе, которая закрыта на тысячу замков. Зачем их открывать, чтобы впустить кого-то еще? Наверняка он (или она) вырастет и растопчет его так же, как когда-то его растоптали родители. Все близкие предают. Тогда зачем они ему вообще нужны?
Мужчина подъехал к воротам больницы. Пробежался под дождем до подъезда клиники. Арина стояла в холле, одетая в сногсшибательный брючный синий костюм. Во взгляде появилась сталь. Янтарные глаза казались еще более глубокими. Он посмотрел на свою жену другими глазами. Невысокая, с бледной кожей, почти прозрачной, золотые от природы локоны распущены до плеч. Яркие глаза, нежный румянец, коралловая помада. Кто эта женщина? Это не его жена, эта не та женщина, с которой он прожил три года под одной крышей. От нее исходила уверенность. Эдуард подошел к Арине:
– Здравствуй, милая.
– Привет, ты мне купил машину?
– Нет еще, дорогая, но мы завтра же поедем и купим ту, какая тебе понравится. Кого ты хочешь взять в водители?
– Никого, я буду водить сама.
– Но ты давно не сидела за рулем!
– Я много чего не делала давно! – Взгляд Арины полыхнул огнем.
Они вышли на моросящий дождь.
– А природа плачет.
– Что значит – природа плачет?
– Да так, плачет, глядя на негодяев, думаю. Поехали.
Эдуард нажал на газ и посмотрел на жену. Нет, совершенно другой человек. Она его интриговала и затягивала.
Дома Арина прошла из одной комнаты в другую. Везде покой и тишина. Из кухни доносился дразнящий запах жареного мяса. Ее позвал Эдуард из гостиной:
– Ариночка! Подойди сюда, познакомься! – Посредине большой комнаты с круглым обеденным столом стоял Эдуард и улыбался, как Чеширский кот.
Рядом с ним стояла женщина лет шестидесяти, в белом переднике, с небольшой сединой в темных волосах.
– Здравствуйте, Арина Анатольевна. Я ваша домработница, меня зовут Галина Ивановна.
Женщина протянула руку. Арина улыбнулась домработнице и пожала протянутую руку. С этого дня Галина Ивановна должна была готовить, ходить по магазинам, убирать пять комнат, кухню и ванные. Жалованье было в полтора раза больше того, что давала ей ее дочь, которая находилась на хорошем счету в компании и зарабатывала неплохие деньги. Ну и конечно, обеспеченный любовник. Домработница незаметно улыбнулась, искоса посмотрела на Стоцкого.
После сытного обеда Арина прошла в кабинет мужа и села напротив него в мягкое голландское кресло. Эдуард оторвал взгляд от монитора компьютера:
