Анастасия Соловьева - Похождения соломенной вдовушки
– Мила! Ну хотя бы еще минуточку! Неужели вам ничего не говорит мое имя – Николай Соломатников? Вообще не говорит ничего?
– А если говорит, что тогда?
24
Имя Николая Соломатникова я впервые услышала от Ольги.
Она приехала ко мне в гости и с порога заявила:
– Милка! Как это здорово, когда в тебя кто-то влюблен.
– Хоть кто-то? – не поверила я.
– Кто-то хороший.
– А почему ты решила, что он хороший?
– Он мне дарит шоколадки и розы.
– Ну и что?
– Он меня смешит.
– Этого мало!.. А ты тоже влюблена в этого хорошего?
Вместо ответа, Ольга продекламировала мне детскую премудрость:
Не влюбляйся ни в кого!
Пусть сначала он полюбит,
А потом – и ты его!
– Но он же уже полюбил, – напомнила я ей. – А ты?
– А я... не знаю.
Лукавила подруга, при этом сильно смахивала на Наташу Ростову в исполнении американской актрисы Одри Хепберн.
– Ну хорошо. Он кто такой? Где ты его взяла?
– На набережной. Я пейзаж рисовала, он встал рядом и стал смотреть. Потом разговорились.
– Ну ты даешь! Совсем с ума сошла! Знакомишься на улице с кем попало!
– Он в Бауманском учится. Будет электронщиком. Инженером... А хочешь еще прикол?
– Ну?
– В тебя тоже один влюбился с их курса.
– Как это в меня? Заочно?
– По фотографии. – Таинственно улыбаясь, Ольга извлекла из сумочки портмоне. – Вот! Увидел и не мог оторваться!
Я выхватила у Ольги портмоне и стала недоверчиво рассматривать собственное фото. Из-под налезающей на глаза челки на меня смотрела ничем не примечательная девица. Нос у нее был широковат, губы – бледноваты. А презрительно-насмешивое выражение лица способно было осадить любого парня.
– Они на ноябрьские праздники за город зовут, – продолжала Ольга невозмутимо. – На институтскую базу отдыха. Поедешь?
– Не знаю.
– Так что мне ему сказать?
– Кому?
– Ну этому, который в тебя влюбился по фото.
– Этому-тому! Имя-то у него есть хотя бы?
– Имя неинтересное – Коля. Коля Соломатников.
– Соломатников? Соломатников... А в этом что-то есть, пожалуй. Как тебе – Людмила Соломатникова? Звучит, а?
25
– ...Значит, вы меня помните все-таки?
Я улыбнулась. Странный сегодня день – ужасно длинный и почему-то заполненный воспоминаниями.
– А я вас долго не мог забыть. Все ездил к вам на Студенческую. Надеялся вас увидеть. Возле дома стоял.
– Возле моего дома? На Студенческой? – с удивлением переспросила я. – Вы знали мой адрес?
– Вы не верите? Я до сих пор его помню... Вы жили на втором этаже, окно вашей комнаты смотрело на улицу. У вас в комнате были желтые шторы. Иногда вы выходили на лоджию покурить... А еще к вам приходил гость...
– Да, – поспешно перебила я его. – Вы действительно все очень хорошо помните.
– Необычный гость! Он поднимался по водосточной трубе.
– Послушайте, Николай! Ну должен же у вас быть такт! Прошло столько лет, зачем вы вгоняете меня в краску?
– Я смотрел на ваши силуэты на фоне желтого окна, – задумчиво продолжал Соломатников. – Вы с ним долго и жадно целовались, а потом исчезали в глубине комнаты. Гас свет...
– Прекратите! Я уеду сейчас!
– Как я ему завидовал, Мила!.. – продолжал Николай, не обращая внимания на угрозы. – Для меня было счастьем просто постоять на вашей улице.
– Но ведь это было давно, – напомнила я. – В юности. Юность – время дурацких поступков, ошибок, промахов...
– А я до сих пор не вижу в этом ни промаха, ни ошибки! – с жаром ответил он. – Потом вы переехали на другую квартиру, я вас потерял... Мне приходилось довольствоваться фотографиями, которые давала мне ваша подруга.
Я удивилась еще сильнее:
– Ольга давала вам мои фотографии?
– Некоторые посмотреть, некоторые навсегда.
– Она мне ничего не говорила.
– Я ее об этом просил. Я подолгу смотрел на фотографии и думал о вас.
– Но ведь теперь вы... Я хочу сказать, теперь с этим покончено?
– Но я все еще храню ваши фото.
– Вы же женаты!
– Это не имеет значения! Какая связь?
– А вдруг ваша жена случайно их обнаружит?..
– Не обнаружит!
– Ну а вдруг...
– Я ей объясню: эта девушка была моей первой любовью.
– Не говорите ей ничего! А фотографии... лучше выбросить от греха подальше. Ни одной женщине на свете такое открытие не может понравиться.
– Вы что же, Мила, всерьез беспокоитесь о моей жене?
– Да! Может, во мне говорит женская солидарность... Я не понаслышке знаю, сколько огорчений могут доставить разные мелочи, на которые мужчина и внимания не обратит.
– Не понаслышке – значит, по опыту?
Я поняла, что сказала лишнее.
– Николай, я прожила жизнь. И насмотрелась всякого...
– А хотите, – перебил меня он, – я изменю ваше мнение о мужчинах?
– Это как?
– Для начала приглашу вас к себе. – Я с недоумением посмотрела на него. – Да вы не бойтесь. Это близко – здесь, на соседней улице.
– А время вас не смущает? Уже двенадцатый час.
– Почему вы такая неромантичная, Мила?
Я усмехнулась:
– Потому что я именно такая! Вы вообще здорово заблуждались на мой счет.
– Я не заблуждался! – тихо, но очень уверенно сказал Соломатников.
– Но вы же должны понимать: это как минимум все несерьезно! Хотя бы потому, что вы почти не знали меня.
– Но я надеялся. Я ждал. Поверьте, Мила, сегодняшняя наша встреча совсем не случайна.
– Спокойной ночи, Николай. Идите спать... и ничего не выдумывайте.
Я помахала ему рукой, нажала кнопку стеклоподъемника и включила зажигание.
26
Что ты наделал, Вадим? После стольких лет ты бросил меня, выкинул, как ненужную вещь. И что я теперь собой представляю?..
Первые встречные мужчины делают мне сомнительные предложения. Коллеги-сплетницы перемигиваются, наблюдая за мной.
Мне даже ночевать теперь негде! Ну не могу же я безмятежно заснуть в комнате, в которой мы засыпали рядом целых пятнадцать лет?
Бормоча эту бессмыслицу, я ехала по Холщевскому шоссе в направлении Москвы. С таким же успехом можно было поехать в другую сторону. Я чувствовала себя тотально, космически одинокой и неприкаянной.
Вот если бы можно было вернуться на Студенческую...
Когда-то мне здесь было по-настоящему хорошо. Меня здесь любили и понимали, обо мне беспокоились и заботились. Здесь прошли первые годы нашей с Вадимом совместной жизни. Тогда я еще не видела его недостатков, была как сумасшедшая в него влюблена, и он платил мне тем же. Счастливые были времена.
Я и не заметила, как подъехала к своему старому дому. Припарковала в переулке машину.
Фасад дома был совершенно темным, лишь в моей бывшей комнате тускло светилось окно. Там горел ночник или бра.
