Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
— Соберись с силами, милый.
— Дорогой Джулиус, — голос Джона зазвучал даже нравоучительно, — послушайте, я один из тех несчастных…
— Смелее, мой друг!
— Вы наверное знаете очень много таких людей? Я уверен, немало их сидело в этом кресле и говорило с вами, как я сейчас…
Не дождавшись пространного конца объяснения, Сэдверборг поторопил Джона:
— Так вы говорите…
— Не отвлекайся, дорогой, расскажи мистеру Сэдверборгу, каких людей ты имел в виду.
— Сейчас, сейчас!
— Вот и молодец.
— Я имел в виду людей, откусивших больше, чем они могут проглотить.
— Что это значит?
— А это значит, обыкновенных мужчин, женившихся на необыкновенных женщинах, и обыкновенных женщин, вышедших замуж за необыкновенных мужчин.
— Ну и что?
— Все они тоже считали, что им необыкновенно повезло. Вот вам мой совет, дорогой Джулиус, ищите себе женщину в своем кругу. Не поймите меня превратно, дорогой друг, я говорю о… о…
— О положении?
— О, нет!
— О деньгах?
— Нет, нет, я говорю о…
Патриция храбро бросилась на помощь вмиг онемевшему Фархшему:
— Он говорит, что люди, вступающие в брак, должны быть равными не только по положению, но и одинаково смотреть на жизнь, иметь общие интересы и очень уважительно относиться друг к другу, ни один не должен быть выше другого, не унижать друг друга своими привычками и наклонностями. Вы, надеюсь, меня понимаете?
— Понимаю, понимаю.
— Я еще не все сказала!
— Хватит, Полли, ты и так сказала так много, я бы так не смог объяснить.
— Могу ли я считать, что Джон Фархшем совершил подобную ошибку?
Фархшем задвигался на стуле — было непонятно, хочет он возразить или согласиться — адвокат опять решил обратиться к Патриции:
— Скажем так и лишь позднее, может даже слишком поздно, нашел в вас родственную душу?
— Минуточку, Джулиус!
— Слушаю?!
— Это звучит как-то слишком литературно, а может быть и глупо.
— Так, а что вы предлагаете?
Патриция ближе наклонилась к Фархшему и сказала, как ей казалось, задушевным голосом:
— Скажем лучше так — единомышленницу.
— Вот именно — единомышленницу. Благодарю вас.
— Вам понятно?
— Разумеется. Единомышленницу, с которой ему хорошо, уютно и удобно.
Фархшем встал и протянул руку Сэдверборгу, с большой признательностью пожимая ее, не переставал благодарить:
— Спасибо… друг. Сэдверборг, вы настоящий друг. Вы все поняли.
— Понял, понял.
— Подумайте за нас о нашем деле. Полли, дорогая, пойдем, не будем отнимать время у занятого человека. Идем, милая, мы все сказали. Ты же понимаешь, Джулиус очень занят, он нам поможет, он человек слова.
С этими словами Джон Фархшем пошел к двери, а Патриция Смат не двинулась с места.
Как только за Джоном Фархшемом закрылась дверь, Патриция встала и подошла к столу адвоката, наклонившись над ним, как бы подчеркивая интимность разговора, сказала:
— Уважаемый мистер Сэдверборг, вы поможете Джонни, правда, не откажете?
— В чем?
— Вы спасете его от этой ужасной женщины?
— Для чего?
— Для меня? Хорошо?
— Боюсь, что мне не справиться с ней, мисс Смат.
— Вы боитесь?
— Да, боюсь, что она справиться со мной.
— Вы боитесь поссориться с ней?
— Дело не в том, что я боюсь поссориться с богатой клиенткой, хотя это тоже аргумент.
— А что же тогда?
— А то, что ее воля парализует мою — это редкий дар. Она сильнее меня морально, возможно, даже физически, от нее исходит какая-то необыкновенная сила, силовое поле, и попав в него, очень трудно вырваться. Вы этого не ощущаете, мисс Смат?
— Нет. Ничего страшного.
— Но Джон Фархшем, Эндрюс Блэкфорд и многие до них были и есть ее жертвы. Я боюсь тоже стать ее жертвой. Простите за откровенность.
— Вы боитесь?
— Да.
— Не бойтесь ее, мистер Сэдверборг. У нее только один дар — делать деньги.
— Разве это малый дар?
— Это у них фамильное.
— Но с этим надо считаться.
— Согласна, деньги идут к деньгам.
— Если ими распоряжается умная голова.
— Когда муки полные закрома, то и свинья хозяйка.
— Свинья превратит все в грязь.
Патриция вздохнула и решила выложить свой главный козырь, видно, что она давно и хорошо готовилась к тому, чтобы бросить его на стол:
— Уважаемый мистер Сэдверборг, не бойтесь Стэфани Харпер Фархшем и еще как там ее. Я согласна, у нее много талантов, но я тоже имею свой маленький талант, который очень нужен Джонни, и она меня не парализует, как бы ни старалась: мы с ней двигаемся на разных уровнях и не можем наехать друг на друга.
— Ох, она может вас растоптать.
— Нет.
— Вы уверены?
— Без сомнения.
— И что же у вас за талант такой, мисс Смат?
— Сейчас скажу, я не говорю о воле…
— Не думаю, что воля у вас сильнее, мисс Смат.
— Воли у меня вообще нет. У меня талант делать людей счастливыми. К ней идут деньги, а ко мне идут люди со своими несчастьями, несчастные в своем роде, и я помогаю им обрести себя и быть счастливыми даже с очень маленькими деньгами, но если деньги есть, то это не мешает, во всяком случае мне.
Сэдверборг смотрел на Патрицию, на ее вкрадчиво отвердевшее лицо, на взгляд, который был уже не просящим, а скорее мягко-требовательным, внушающим, и начинал что-то понимать об этой женщине, но сформулировать еще не мог.
— Так вы считаете, что у вас нет воли?
— Да, у меня ее нет, но я всегда добиваюсь чего хочу.
— Вы уверены?
— Да, добиваюсь, и вы еще в этом убедитесь.
Сэдверборг с некоторым удивлением рассматривал стоящую перед ним женщину. Она, казалось, даже подросла с тех пор, как ушла из кабинета ее соперница, обрела некоторую значительность и властность. Ему даже померещилось, что неизвестно, от которой женщины ему надо спасать Джона Фархшема, но эта мысль, как мелькнула так и ушла от него. Голос Джона Фархшема из-за приоткрытой двери звучал таким неподдельным ласковым зовом, что зачеркнул все подозрения у Джулиуса Сэдверборга.
— Полли, идем! Не задерживай занятого человека, мы и так отняли у него много времени. Идем, милая.
Патриция еще раз посмотрела на адвоката твердым взглядом, который выражал такую уверенность и ласку, настойчивость и убежденность в своей немудрящей простоте желаний, что адвокат опустил глаза на стол, выражая всем видом, что ему надо начинать работать и аудиенция окончена.
— До свидания, мистер Сэдверборг, будьте здоровы. — Она протянула ладошку для рукопожатия, и Сэдверборг с удивлением ее пожал.
