Елена Булганова - Первый жених страны
Слова «такая тупая» Павел благоразумно опустил, лишь рывком выпростал вперед руку с зажатым телефоном. Повинуясь этому звериному напору, Олеся взяла телефон и вышла с ним в соседнюю комнату. Тупо глянула на табло с набранным номером и едва не нажала кнопку вызова, но опомнилась и отшвырнула телефон на диван.
«Что ты делаешь, безумная? Как только подобная статья увидит свет, найдутся десятки людей, готовых доказать, что Олеся Тарасова никогда не училась в городе Воронеже и ее отец никогда не был военным. А ведь где-то живет дочь бывшего кадрового военного Олеся Марченко, и об этом тоже знают сотни людей».
Она бегом вернулась в гостиную, сунула в руку гостя телефон и произнесла с напором:
– Пожалуйста, уходите, я не желаю, чтобы моя личная жизнь становилась достоянием гласности.
Человек удалился, насмешливо скаля зубы и поглядывая на Олесю как на придурочную. После его ухода она все же позвонила Жене. Заговорила сначала о чем-то другом, но зуб не попадал на зуб, слова комкались, и скоро Женя сам догадался спросить:
– Что случилось, Лесенька?
– Тут приходил один человек, – понизив голос, начала рассказывать Олеся. – Сказал, что он у тебя вроде как пресс-аташе, но соврал, конечно. Ведь ты бы мне обязательно позвонил, если б направил его ко мне. Он хотел напечатать в газетах статью о наших с тобой отношениях начиная с детства, то есть со школы, с Воронежа. Я его прогнала. Это ведь какой-то самозванец, верно?
Женя рассмеялся мягко, необидно, но Олеся все равно обиделась.
– Ну что ты смеешься?! – воскликнула она, едва справляясь с подступившими слезами.
– Бедная ты моя, – уже без смеха произнес Дорохов. – Замучилась с этими акулами пера. Ну как мне тебя убедить, чтобы ты перестала обращать на них внимание?
– Но этот же человек не работает на тебя, правда? – гнула свое Олеся.
– Конечно, нет у меня никакого пресс-аташе. Но человека этого я знаю. Он журналист, и в общем-то неплохой мужик. Немного надоедливый, конечно, но ведь и ему надо как-то зарабатывать.
«Ну не на нашей же с тобой жизни ему зарабатывать!» – едва не заорала Олеся.
– А я знал, что он к тебе заявится, – несколько виноватым голосом продолжал Женя. – Да-а, он и у меня в палате сегодня утром побывал и все порывался съездить в Воронеж, разузнать подробности. Я отшучивался, как мог. Я не стал предупреждать тебя о его приходе, чтобы не давить на тебя, понимаешь. Подумал, ты сама решишь, говорить с ним или нет. Или нужно было все-таки позвонить? – вдруг заволновался он. – Ты прости меня, Лесенька, если я поставил тебя в трудное положение. Я ведь говорил, что для меня все эти публикации уже давно совершенно ничего не значат.
– Все нормально, – сдавленно произнесла Олеся. На самом деле все было совсем не нормально. Впервые за все знакомство Олеся не понимала своего любимого и была на него обижена.
– Ты только учти, что статья эта, скорее всего, все равно появится, – вдруг окончательно добил ее Женя. – Завтра или послезавтра. Ну, додумают они сами, чего не удалось вытянуть из нас. Пообещай, что ты не станешь из-за этого переживать.
– Обещаю, – похолодевшими губами прошелестела Олеся. – А тебя когда выписывают?
– А меня – точно завтра, прямо с утра.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы хоть на остаток дня Олеся забыла обо всех своих неприятностях и отдалась радостному предвкушению встречи.
Назавтра обе женщины вскочили на рассвете и снова стали жарить и парить. Олеся все думала о статье в газете, терзалась тем, что в очередной раз ее ложь будет растиражирована на всю страну. К чему это приведет? Страшно даже подумать…
Вера Ильинична то и дело бегала к телефону, звонила куда-то, а потом вдруг огорошила Олесю сообщением:
– Олеся, я должна уйти на пару часов. Мне нужно помочь одной моей приятельнице.
– Что, прямо сейчас? – поразилась Олеся. – И сына из больницы не встретите?
– Думаю, ты это сделаешь не хуже меня, – с таинственной улыбкой ответила ей женщина. – Праздничный стол готов, Иван привезет Женю на своей машине. А я вернусь к обеду.
Олеся проводила Веру Ильиничну до порога, едва не плача от благодарности. А через полчаса приехал Женя. В квартиру он поднялся один, без сопровождения, своим ключом открыл дверь. Олеся, увлеченно моющая на кухне сковородку, прозевала его приход. Выскочила на звук его голоса распаренная, с мокрыми красными руками и застыла в конце коридора в полной растерянности.
– Ну? – спросил ее Евгений.
– Что – ну?
– Где же дружеские объятия?
– А не знаю, как тебя обнимать. Боюсь задеть какое-нибудь травмированное место.
– Ты его не заденешь. Потому что после ударной работы врачей травмированной остается только душа.
– Почему? – заволновалась Олеся. – Что с ней?
– Потому что все эти дни в больнице я изводил себя вопросом: дождешься ли ты моего возвращения, или столь быстрый переход от романтики к грязной посуде – кивок на ее руки – остудит твой пыл и заставит сбежать в Питер?
– Зачем ты так говоришь, Женя? – обиженно произнесла Олеся и тут же захлюпала носом.
– Эй, ты обиделась, что ли? – Дорохов подобрался поближе, тревожно заглянул ей в лицо.
– Ну да, обиделась, – честно призналась Олеся. – Пойми, ты такими словами словно хочешь подчеркнуть мою значительность, что ли. Но так нарочито, что даже обидно. Ведь на самом деле совершенно понятно, что никуда я деться не могу и все зависит только от тебя.
– Серьезно? Буду знать, – расцвел в улыбке Женя.
И Олесина обида испарилась без следа.
– Пойдем в столовую, мы там столько для тебя приготовили, – широким жестом пригласила она.
Но Женя не сдвинулся с места.
– Подожди, Леська, я уже съел с утра свою кашку. Сперва я хотел тебе кое-что сказать.
– Что? – испугалась и, кажется, даже побледнела Олеся.
«Он узнал о моем обмане! Боже!»
– Я тут посчитал на больничной койке, что мы с тобой знакомы уже больше половины жизни.
У Олеси слегка отлегло от сердца. Она зажмурилась, затрясла головой:
– Ужасно, даже не говори!
– Так вот, я подумал, может, пора нам узаконить наши отношения?
– Что? – вздрогнула Олеся. – Ты мне делаешь предложение? Здесь, в прихожей?
– Ой, прости, не учел, – смутился Женя. – Сейчас повторю все то же самое в гостиной.
– Господи, да не в этом дело!
Душа Олеси просто рвалась на части. Не сумев справиться с натиском мыслей и эмоций, она зажмурилась и разрыдалась.
Горячие ладони нежно сжали ее плечи. Олеся открыла один глаз и увидала совсем близко смущенное и испуганное Женино лицо.
– Разве я предложил что-нибудь ужасное?
– Нет! – Она так отчаянно замотала головой, что во все стороны полетели слезинки. – Просто когда ты сказал это, мне вдруг стало так страшно. Я всякий раз смотрела на тебя и думала: с этим мужчиной я никогда не смогла бы поссориться. И вдруг мне представилось, что все это будет: и ссоры, и обиды, и сведение счетов. Но это ерунда, конечно, просто блажь какая-то.
