Алекс Камсар - Клянусь, это любовь была...
— Это не к тебе гости пришли? — сказал ему один из играющих, стоящий лицом к дому.
Он посмотрел назад и увидел девушку, которая из окна его комнаты махала ему рукой. Это была она. Снова он не угадал, когда она придет, но был рад ее приходу.
— Кажется, ко мне, — сказал он и, делая вид, что не видит их двусмысленных улыбок, добавил, — я вас покидаю.
Он был безумно рад ее видеть. Остальная половина дня прошла как один миг. На этот раз ночь они провели в другой комнате, окна которой выходили на большую шумную улицу. Оказалось, что ночью улица совсем не такая уродливая, как днем. Город мирно спал, улица была спокойна и пуста. Только изредка, из глубины ночи, появлялись фары одинокой заблудившейся машины, шум которой еще больше подчеркивал тишину и таинство ночи. Хотя свет в комнате и был погашен, огни города создавали в ней приятный полумрак.
Утром он проснулся и увидел, что она лежит с открытыми глазами.
— Ты давно проснулась? — спросил он.
Она ничего не ответила. Город уже жил своим обычным ритмом. Комната была наполнена шумом, идущим с улицы. Он погладил ее волосы. Она лежала молча. Он обнял ее. Она отвернулась.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Нет, — сказала она и заплакала.
— Почему ты плачешь? — В его голосе прозвучала досада. Она заплакала еще сильнее.
Следующую пару часов они провели молча. Первой нарушила молчание она.
— Ты знаешь, мне осточертел этот дом. Почему все здесь на меня так смотрят. Я себя здесь чувствую, как…
— Что ты предлагаешь? — прервал он ее.
— Ты когда-то обещал, что мы поедем за город.
— Я готов, — сказал он, облегченно вздыхая. — Поедем хоть на край света.
Через час они ехали за город на электричке. Он плохо знал город, еще хуже его окрестности. У них в комнате валялась помятая карта, по которой он нашел какое-то озеро, и они решили поехать туда. Через полтора часа езды, когда они вышли из поезда, выяснилось, что до озера надо ехать еще километров двадцать. На остановке у железнодорожной станции они сели в обшарпанный автобус и поехали дальше. На конечной станции им сказали, что до озера надо еще идти два километра. К озеру вела узкая лесная тропинка. Минут тридцать они шли через редкий невзрачный лес, пока не добрались до озера. То, что на карте выглядело озером, на деле оказалось искусственным водоемом, наполовину превратившемся в болото, где плавало множество гнилых бревен.
— Здесь мне не нравится, пойдем дальше, — сказала она.
— Если далеко пойдем, можем не успеть на последний автобус.
— Ну и что, — уперлась она. — Вернемся к станции пешком.
— Ты легко одета, — сказал он. — Погода, кажется, портится. Лучше не рисковать.
Она надулась и пошла к воде. Он собрал хворост и пытался разжечь костер. Дрова были сырые, спичек мало. Как назло, солнце, которое так ярко светило последние три дня, скрылось в облаках. Она подошла и, стоя за спиной, следила за его безуспешными усилиями. Он чувствовал, что, если костер не разгорится, то он потеряет очень многое в ее глазах…
— Ты скоро? — как будто подтверждая его догадки, спросила она. — Мне стало холодно.
Сейчас загорится, — сказал он и достал из коробки последнюю спичку. Костер, будто понимая его тяжелое положение, наконец разгорелся. Сразу стало уютнее и теплее. Языки пламени весело побежали вверх, и запах костра наполнил лес. Он достал из сумки пакеты с едой, бутылку красного вина и посмотрел на нее. На ее лице он снова увидел восторженное выражение, которое ему так нравилось.
— Хорошее вино, немного еды, лес, костер и красавица-подруга — что еще нужно для полного счастья? — провозгласил он, наливая вино в стаканы.
— Больше не надо ничего, — сказала она и обняла его крепко-крепко. Так они стояли несколько минут, он — с полными стаканами в руках, она — прижавшись к нему всем телом.
После вина и еды озеро уже не казалось таким невзрачным, а ветер — таким противным. Они лежали на одеяле и смотрели в небо, по которому летели большие и хмурые тучи.
— Ты знаешь, — сказала она, — я только один раз видела море. Оно так красиво.
— Я знаю.
— Вот закончу учебу, стану работать, — продолжала она, — получу кучу денег и каждый год буду путешествовать. Ты просто не знаешь, как я люблю путешествовать.
Он молчал, ему надо было зарабатывать деньги, чтобы прокормить семью.
— Интересно, мы с тобой потом увидимся? — снова заговорила она.
— Мне было бы интересно посмотреть на тебя, когда тебе будет лет двадцать пять-двадцать шесть, — сказал он.
— А что изменится?
— Ты повзрослеешь и будешь такой же красивой, но более…
— Более что?
— Более спокойной, что ли…
— А ты не боишься, что тогда я тебе не понравлюсь?
— Малыш, беда в том, что ты будешь мне нравиться всегда.
— Но почему это беда?!
— Потому что ты стала мне очень близким человеком. Я уже привык, что ты есть в моей жизни, понимаешь?
— Ты не хочешь, чтобы мы расстались?
— Не хочу. Но в жизни так редко можно делать то, что ты хочешь.
— Я знаю…
Потом они лежали молча, думая каждый о своем. Костер погас. Ветер постепенно усиливался.
— Нам пора собираться, — сказал он.
— Как жаль. Здесь так хорошо…
Они встали, он поцеловал ее красные от вина и ветра щечки, и они начали собирать вещи.
Не успели они выйти из леса, как погода окончательно испортилась. Ветер стал ураганным. Температура резко упала. Девушка дрожала, как осенний лист. Как назло, автобус опаздывал. Он снял с себя шерстяную куртку и заставил ее надеть.
— А как ты? — спросила она.
— Меня будет согревать твой ласковый взгляд, — пошутил он, стараясь побороть дрожь в теле.
Ветер пронизывал его насквозь. Она обняла его. Они и стояли в обнимку на пустынной остановке, обдуваемой со всех сторон, пока не появился долгожданный автобус. В город они вернулись усталые и окончательно замерзшие. Он проводил ее до дома и почему-то был уверен, что она пригласит его к себе. Он так замерз и так устал, что, казалось, уже никаких сил не оставалось, чтобы ехать дальше, к себе в большой дом, где его никто не ждал. Он уже представлял себе кружку горячего чая вкупе с ее горячими губами… Но… У самого входа в подъезд она повернулась лицом к нему и сказала:
— Ты извини, но я не могу тебя сегодня пригласить.
Он побледнел еще больше, но ничего не сказал.
— Понимаешь, завтра утром моя мама должна ко мне зайти. Я не хочу, чтобы она тебя видела.
— Я бы мог уйти рано… Впрочем, это не имеет большого значения. До свидания!
Он резко повернулся и ушел навстречу ледяному ветру, ругая ее, себя, весь этот холодный, чужой и несправедливый мир.
