Елена Веснина - Тернистый путь
— Что это вы тут делаете? — возмутился он. — Кто вам разрешил сюда заходить?
— Бать, мы к тебе зашли, думали, ты дома… — стал на ходу врать Жора.
— Я по делам уходил. В отличие от вас, бездельников! Вы чем должны заниматься?
— За инвалидом следить… — пробурчал Жора.
— А вы дома бока отлеживаете! Работы от вас не дождешься, а вот деньги вам — подавай! Ни копейки не получите больше! И запомните: в моей комнате вам делать нечего. Еще раз увижу… — И смотритель показал сыновьям кулак.
Толик и Жора быстренько убрались из комнаты.
— Ну, что ты нашел у бати? — спросил Толик.
— Не густо. Монету старую. Но, кажется, она золотая.
— И что ты с ней собираешься делать?
— Продавать, Толя. Что же еще? Пойдем сейчас в скупку, может, она чего-то стоит.
— А вдруг батя заметит, что она пропала? — заволновался Толик.
— Не заметит. Она мелкая. И не одна она там лежала. Монетой больше, монетой меньше.
— А вдруг батя их пересчитал? Ты же его знаешь.
— Значит, одна где-то потерялась или закатилась куда. Мы тут совсем ни при чем. Не боись. Пошли.
И они отправились в скупку. Им повезло — они быстро пристроили свою монету. Когда братья уже выходили из скупки ювелирных изделий, то столкнулись с Сан Санычем, который нерешительно топтался у двери.
— Сан Саныч! Какая встреча! Давненько не виделись, — поздоровался Жора.
— Здравствуй, Георгий. И ты, Толик. Как отец?
— Скрипит, старый. Что ему сделается? — ответил Жора.
— Понятно. Хорошо, — Сан Саныч чувствовал себя неловко. А вы в скупку, Сан Саныч? — спросил Жора.
— Да шел Мимо. Думаю, зайти, что ли, посмотреть, что там.
— А что продавать собираетесь?
Сан Саныч замешкался, придумывая, что бы ответить.
— Да говорите! Что, золотишко или камушки какие? — интересовался Жора.
Сан Саныч вздрогнул. Ну и чутье у этих пацанов.
— Ну, так что, Сан Саныч? — настаивал Жора. — Хоть покажите, что продавать пришли. Может, я куплю.
— Скажешь тоже! Смешно даже. Что я, Рокфеллер? Наоборот! — наконец придумал выход Сан Саныч.
— Что наоборот? — удивился Жора.
— Я это… Не продавать, а купить пришел.
— Во как! А говорите — не Рокфеллер.
— Жениться я собрался, — сообщил Сан Саныч. — Кольцо хочу приобрести. Да вот вспомнил, что размера не знаю.
— Жениться — это хорошо, — вступил в разговор Толик.
— Причем чем чаще — тем лучше, — подхватил Жора. — А какое кольцо хотите?
— Ну… Хорошее. Только им, женщинам, разве угодишь? Вдруг не понравится… — Сан Саныч изобразил сомнение.
— Если реально хорошую вещь купить хотите, то лучше в Одессу ехать. В нашей деревне вряд ли что достойное найти можно.
— И то верно! — почему-то обрадовался Сан Саныч. — Поеду я в Одессу. Спасибо, что надоумил.
— Не за что. На свадьбу пригласите, — попросил Жора. И они разошлись.
Сан Саныч уходил и думал, что лучше поменять камушек в Одессе, где меньше знакомых и никто не станет им интересоваться.
Замок, в котором работала Полина, казался тихим и безлюдным. Буравин обнаружил, что все закрыто.
Он потоптался у дверей и решил подождать. Через какое-то время появилась Полина.
— Здравствуй, Поля!
— Здравствуй, Витя!
— Вот, сижу. Жду тебя. — Буравин нежно взглянул на Полину.
— Я поняла, — сказала Полина и достала из сумки ключ, чтобы открыть дверь.
— Поговорить нам нужно, Поля.
— Проходи. Поговорим у меня в кабинете, — предложила Полина.
Буравин был заметно взволнован.
— О чем ты хотел поговорить, Витя? — спросила Полина.
— Полина, я хотел сказать тебе, что принял важное решение.
— Я уже знаю, что ты ушел от Таисии, — перебила его Полина. — Ты это хотел мне сказать?
— Да.
— Зачем ты это сделал, Витя?
— Как зачем? — удивленно переспросил Буравин. — Я говорил тебе: просто не могу больше жить, как раньше. Хочу быть честным и с собой, и с другими.
— Замечательно! Ну что ж, это — нормальный мужской эгоизм.
— О чем ты говоришь, Полина?
— О том, что никакая честность не стоит боли близких»людей. Твои жена и дочь страдают!
— Откуда ты знаешь, как они отнеслись к моему уходу? Мне кажется, им даже стало легче. В последнее время все мы в нашей семье чувствовали себя неуютно.
— Я точно знаю, что им тяжело. Ко мне приходила Катя. Она очень переживает из-за твоего поступка!
— Она приходила к тебе? — Дочь явно преподнесла Буравину сюрприз. — Представляю, что она тебе наговорила!
— Она сказала мне то, что я была готова от нее услышать. Упрекнула меня, что я разрушила вашу семью, отняла у нее отца, а у матери — мужа.
— Зачем она это сделала? — раздосадовался Буравин. — Это вовсе не ее дело. Прости ее, Полина. Я с ней поговорю!
— Обязательно поговори, но не в таком тоне, — посоветовала Полина. — Я не обиделась на Катю. Возможно, на ее месте я поступила бы так же. Ей сейчас очень тяжело: из-за твоего поступка рухнул весь ее мир.
— Полина, миллионы людей разводятся. И никто из их детей от этого не умер!
— И слава Богу. Но Катя — твой ребенок.
— Который пытается заставить меня поступать так, как нужно ей, а не мне! — напомнил Буравин с возмущением.
— Но ты же точно такой, Виктор! Пойми ее, она действительно очень переживает!
Буравин замолчал.
— Ты должен подумать не только о себе и своих чувствах, а и о чувствах и переживаниях своей дочери. Объяснись с ней по-доброму, ты должен это сделать.
— Ты права. Я с ней поговорю. И как можно скорее, — согласился Буравин.
Он затушил окурок в пепельнице и, грустно взглянув на Полину, ушел.
* * *В это время Катя занималась своим любимым делом — болтала с Зосей в кафе. Ей было что порассказать. Больше всего ее интересовало, почему отец ушел от мамы.
— Я не понимаю папу. Как он мог от нас уйти? — все повторяла она.
— Не переживай, так часто бывает у мужа с женой. Поругались, он ушел. Потом вернется. — Зося говорила со знанием семейных дел.
— Он никогда не уходил из дома, хотя они с мамой часто ссорились.
— Мама у тебя, Катя, не подарок, — заметила Зося. — Может до такого довести…
— Я про маму все знаю. А как же я? Он же и меня, получается, бросил.
— Кать, не усугубляй. Тысячи людей разводятся-и ничего. Не делай из этого трагедию.
— Не могу. У меня такое чувство, будто весь мир вокруг просто… рухнул! Я не понимаю, что мне теперь делать… — У Кати навернулись слезы. Никто не имел права бросать ее! Никто.
— Он вернется, и все будет как раньше. Вот увидишь, — стала успокаивать ее Зося.
— Не будет как раньше, — покачала головой Катя. — Он все испортил. И прошлое перечеркнул, и будущее изменил. Я не смогу ему этого простить.
