Сандра Мэй - Слушая тишину
На лице Стэтема отражалось полнейшее замешательство. Дон усмехнулся про себя: давай напрягай мозги, профессура! Такого ты не ожидал, верно? Сейчас я сдам Хуана Риверу с потрохами, одновременно наведя тебя на ложный след…
— На квартире этого газетчика мы нашли массу фотографий. Вообразите, он действительно следил за мисс Кроуфорд! Кроме того, на снимках был опознан еще один человек — Берт Вэллас. Мне хотелось бы поговорить с ним и взглянуть на его кабинет — исключительно в рамках расследования.
Стэтем откашлялся.
— Н-но… видите ли… я понимаю, это звучит несколько… дело в том, что мистера Вэлласа тоже нет.
Дон откинулся назад и вскричал в притворном раздражении:
— Что ж это?! Кого ни хватишься, никого нет! Вэллас тоже в отпуске?
— Да нет… Он как раз пропал. Просто не вышел на работу, на телефонные звонки не отвечает.
— А кабинет? Могу я взглянуть на него?
— Детектив, мне бы не хотелось, чтобы у вас воздалось впечатление, будто я препятствую вашему расследованию, но… у мистера Вэлласа не было никакого кабинета. Он простой лаборант, его рабочее место в лаборатории, куда я вас, к сожалению, без спецпропуска впустить не могу. Однако есть шкафчики для младшего персонала, возможно…
Дон поднялся на ноги.
— Годится. Пойдемте к шкафчику.
Честно говоря, несколько обалдел даже профессор Стэтем. Дон же разом утратил всю свою веселость и принялся мрачно осматривать каждый квадратный сантиметр шкафчика, на котором значилось «Берт Вэллас».
Все плоские поверхности были оклеены фотографиями. Маленькими и большими, удачными и не очень — но на всех изображение одного человека. Женщины.
Лючии Ричи.
Фотографии Дон изъял, адрес Вэлласа переписал в блокнот, хмуро махнул рукой ребятам — и покинул Змеиный остров, во второй раз несолоно хлебавши. Хотя… фотографии — это уже что-то.
По дороге он рассматривал снимки, брезгливо морщась. В отличие от Хуана Риверы, которого интересовали скорее передвижения Сэнди Кроуфорд, Берта Вэлласа интересовало исключительно тело Лючии Ричи.
Здесь были снимки скрытой камерой, через окно, размытые и не очень четкие. Лючия принимает душ, Лючия в одном белье, Лючия в прозрачной ночной рубашке, Лючия наклонилась над лабораторным столом, и вырез платья почти полностью открывает полную грудь…
Дон отпустил спецназ, взял в управлении машину и отправился на квартиру к Берту Вэлласу, будучи почти уверен, что ничего там не найдет. Однако на столе в кабинете его ждал сюрприз.
Собственно, кабинет напоминал скорее языческое святилище. Здесь царствовала Лючия, одна только Лючия, Лючия в полный рост, полуобнаженная и безмятежная, не догадывающаяся о том, что тихий и незаметный подонок исподтишка снимает ее, чтобы утолить жалкую похоть…
На столе, покрытом кружевной скатертью, стоял маленький алтарь с восковыми венчальными свечами, перевитыми золотыми ленточками, и десятки фотографий Лючии в резных рамочках. Перед алтарем лежала записка.
«Я люблю тебя. Мы всегда будем вместе. Смотреть на тебя, знать, что ты принадлежишь другому — невыносимо. Ты все равно моя, это я люблю тебя больше жизни, и мы будем вместе, я это знаю. Я буду ждать тебя в шуме ветра, в грохоте волн, в каменном безумии, в крике чаек в зеленых иглах — и в раю. Теперь уже недолго. Я иду первым, ты — за мной. До встречи, моя любовь!»
Вызвав экспертов, Дон ушел на кухню, уселся за узкий стол и уставился в стену перед собой. В голове постепенно начинала складываться еще неясная, но уже вполне видимая картина…
Самое печальное — доказательств у него не было. Ни одного! Только догадки, только смутные предчувствия, только ощущения… Ирландско-шотландская кровь, чего вы хотите. Плюс почти двадцатилетний опыт оперативной работы.
Неопознанный труп, который увозят военные, не дожидаясь полиции. Рассказ Аманды Плам о влюбленном в Лючию лаборанте. Покойник «без лица»…
Обезумевший от неразделенной любви Вэллас стал свидетелем того, как Лючию похитили. Работая в центре достаточно давно, он понимал, что она обречена. Решив воссоединиться с ней хотя бы в смерти, Вэллас тайком поехал на остров, забрался на утес («крики чаек в зеленых иглах») и сиганул на камни. Течением труп отнесло от острова, его нашли в Лоусон-вэлли, однако не успели ничего сделать и даже дождаться Дона не успели — явились военные и забрали тело.
Все произошло слишком быстро, вот что. Поэтому и шкафчик не обыскали — а может, и нарочно не стали обыскивать — ведь они-то точно знали: полиции Лоусона все равно ни за что не найти Берта Вэлласа! Так почему бы не свалить на бесследно пропавшего маньяка и исчезновение Лючии Ричи?
Дон сердито поджал губы. Он-то считал, что ловко обыграл профессора Стэтема, а по всему выходит, что это Стэтем провел его, как мальчишку.
В любом случае от Сэнди он подозрения отвел, хотя бы на время…
Дон вдруг представил, как она сейчас спит на его диване, поджав под себя ноги и накрывшись его пледом. Проклятье, они знакомы всего два дня — а он уже не может дождаться встречи с ней, влюбился, словно мальчишка.
Как тогда в Доллис… Кстати! У Доллис надо бы спросить насчет Риверы. Его бывшая — надо отдать ей должное — по праву считается лучшим криминальным репортером штата и в любом случае знакома с журналистской братией Лоусона.
Нет. Доллис завтра. Сегодня — Сэнди. И никуда он ее не повезет на ночь глядя, она останется у него, и, может быть, у них получится…
Странное предчувствие сдавило грудь — и через минуту Дон уже торопливо прощался с приехавшими экспертами, на ходу тыкая в кнопки сотового. Сэм, который сейчас должен сторожить Сэнди, почему-то не отвечал…
7
Она ходила по чужой квартире осторожно, словно кошка, которую впервые принесли в дом. Останавливалась, трогала полированную поверхность комода, проводила пальцами по бархатистой спинке дивана в гостиной, рассматривала фотографии, стоявшие на каминной полке…
За сегодняшний день с ней произошло больше событий, чем за все последние двадцать лет. Впервые за это долгое время Сэнди Кроуфорд видела, осязала и слышала настоящую жизнь — с трагедиями, радостями, страхами, конфликтами… Впервые вокруг нее было столько мужчин — наверное, она не ошибется, если назовет их настоящими?
Они не были красавцами с обложки, они не цедили слова уголком рта, как ковбои в старых вестернах, они не поигрывали оружием — но во всем, что они делали, чувствовалась уверенность, сила, спокойное осознание того, что они выполняют свою работу, которую, быть может, никто, кроме них, выполнить не в силах.
