Лавирль Спенсер - Сила любви
– И мы тем не менее его с удовольствием ели… – Ли улыбнулась воспоминаниям.
– А еще тот День матери, когда Грег построил тебе скворечник…
– У меня он до сих пор хранится.
– Я тогда предсказывал, что ребенок определенно вырастет плотником. Уж очень ловко он управлялся с молотком.
– А помнишь, как он участвовал в соревнованиях в школе? Боже, как я любила болеть за него!
Они так углубились в воспоминания, что не заметили, как подъехали к дому Грега. Несколько минут они сидели в машине, не решаясь выйти.
Ллойд спросил:
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Да, – прошептала она. – Пожалуйста.
На их осторожный стук дверь открыл Кристофер. Он был свежевыбрит, аккуратно причесан, в джинсах и майке. Ли достаточно было одного взгляда на его припухшие веки, чтобы понять, какую ночь он провел.
– Привет, – просто сказала она и обняла его. Они постояли так, прижавшись друг к другу, вспоминая вчерашний день и первый шок от страшного известия.
Наконец Крис сказал:
– Привет, Ллойд, как ты?
– Бывало и получше, – ответил Ллойд. – Догадываюсь, что ночью тебе тоже пришлось несладко.
– Да, хуже не придумаешь.
– Тебе надо было остаться у нас, – сказала Ли.
– Может быть, – ответил он. – Может быть. Но рано или поздно все равно пришлось бы возвращаться сюда. И впереди еще так много трудных дней и ночей. Ли знала, что Крису сейчас по-своему тяжелее других – ведь он был ближе врех к Грегу. Да, она мать, но они с сыном жили порознь вот уже больше двух лет. А здесь, в этой квартире, его отсутствие ощущается каждоминутно, и справиться с этим Крису будет очень нелегко.
– Ты съел мою лазанью? – спросила она.
– Да, сегодня утром. – Он приложил руку к своему плоскому животу и слегка улыбнулся. – Она пришлась очень кстати.
Ли оглядела кухню. Она все пыталась найти предлог, чтобы задержаться здесь подольше, оттягивая момент, когда нужно будет пройти в комнату, где жил Грег.
– Можно, я позвоню, Кристофер? Мне нужно позвонить в магазин.
– Конечно.
Они с Ллойдом прошли в гостиную, и она набрала номер «Эбсолутли флорал».
Ответила Сильвия.
– Сильвия, ты уже пришла?
Сестры наняли четырех дизайнеров, которые работали в магазине посменно.
– Я подумала, что мне стоит проверить, как идут дела.
– Все в порядке?
– Да. Девочки справляются. Ни о чем не волнуйся. Ты хоть поспала?
– Немного. Мы с Ллойдом уже были в агентстве, похороны в понедельник, в два часа дня.
– Дорогая, я бы могла съездить с тобой.
– Я знаю, и мать с отцом предлагали. Но поехал Ллойд. Мы со всем нормально справились… честное слово. А ты лучше помоги мне вот в чем, Сильвия…
– Ради Бога. Все, что угодно, только скажи.
– Позвони, пожалуйста, в «Келер энд Драмм» и закажи три десятка калл, немного фрезий, гардений и папоротника. Все растения – белые и зеленые. Позаботься также, чтобы был высокий мирт… – Она сделала паузу и добавила: – К понедельнику.
– Ли, не собираешься же ты сама делать венки?
– Да, именно это я и собираюсь делать.
– Но, Ли…
– Он был моим сыном. Я хочу сделать это сама, Сильвия.
– Ли, это же глупо. Почему не поручить это кому-нибудь из девочек? Или мне? Я с удовольствием помогу тебе.
– Сильвия, пожалуйста, пойми, это должна сделать только я. Ллойд произнесет надгробную речь, а я займусь венками.
Сильвия согласилась не сразу.
– Ну, хорошо, Ли, я сейчас все закажу.
– Спасибо, Сильвия.
– Да, Ли… Вот еще что. Поступает много заказов на цветы для Грега. Думаю, мне стоит остаться и помочь девочкам. Если я тебе понадоблюсь, позвони, и я сразу же приеду, о'кей?
– Я справлюсь сама. Сейчас я в квартире Грега, со мной Ллойд и Кристофер. Дети дома.
– О'кей, но позвони, если я тебе буду нужна, обещаешь?
– Хорошо. Спасибо, Сильвия.
Ли знала, что Ллойд с Крисом слышали ее разговор, хотя все это время тихонько переговаривались между собой. Она была благодарна им за то, что они ни словом не попытались переубедить ее. Вместо этого они сочувственно обняли ее за плечи, и все вместе они стали рассматривать коллекцию кепок на стене.
– Вчера на нем была красная кепка, но его любимая здесь. Та, что ты подарил ему в прошлом году, Ллойд, – сказал Кристофер.
Ллойд молча кивнул. Все трое понимали, нельзя поддаваться гнетущему настроению. Ли высвободилась из их рук и подошла к фиговому дереву.
– А хорошо прижился этот фикус, – сказала она и ткнула пальцем в землю. – И виноградный плющ тоже…
Глядя на эти молчаливые растения, ей отчаянно захотелось разрыдаться, просто потому, что Грег уже никогда не будет поливать их. Нет, и не только из-за этого: эти растения были своеобразным символом его независимости – ведь Ли подарила их сыну, когда он покидал родительский дом, начиная свою взрослую жизнь. Всего лишь два года длилась она… всего два.
– Какие же это глупости! – воскликнула она, начиная злиться на себя за непрошенные слезы. – Ведь это всего-навсего растения! Безмозглые растения!
– Это не глупости, – возразил Кристофер. – Я чувствую то же самое… Всякий раз, глядя на них… и на эти кепки… компакт-диски… на все, что попадается на глаза. Это не глупости.
– Я знаю, – уже спокойнее ответила она. – Но я уже так устала от слез.
– Понимаю, – мягко сказал он, – все мы устали.
– Мне можно пройти в его спальню?
Крис молча кивнул и двинулся по коридору. В дверях комнаты Грега он остановился, пропуская Ли вперед. Ллойд остался в гостиной.
Ли огляделась и спросила:
– Здесь всегда был такой порядок?
– Грег говорил, что это вы приучили его к аккуратности. Рассказывал о ваших генеральных уборках по четвергам.
– Господи, как он их ненавидел!
– Но они не прошли для него впустую.
Крис подошел к комоду.
– Вчера ему пришли вот эти письма. – И он протянул ей конверты. – А сегодня утром я проверил его счета. Теми, что за квартиру, я займусь сам. А эти – за все остальное.
Ли взглянула на пачку счетов.
– Этот – за мотоцикл… – сказала она, и слезы хлынули из ее глаз.
Крис держал ее в своих объятиях, пока она плакала, держал крепко, не смея шелохнуться. Глаза его оставались сухими.
– О Боже, – шептала она сквозь слезы. – О Боже…
Его вдруг поразило, как часто за последние двадцать четыре часа он держал в своих руках эту женщину. Чувствуя, как нуждается она в его поддержке, он словно становился увереннее в себе, и его собственная боль затихала. За девять лет службы в полиции он насмотрелся людского горя. Он даже прослушал курс лекций по психологии, где речь как раз шла о жертвах катастроф и трагедиях в семьях погибших. Но впервые настоящее горе коснулось лично его. Ему не доводилось хоронить близких, и не было в его жизни ни любящих родителей, ни дружной семьи, ни любимых друзей. Он даже сомневался, будет ли так убиваться по родителям.
