Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
– Конечно! – она сияет. – Я тебе столько сплетен расскажу!
Вечером наша семья собирается в столовой. Мамá, как обычно, при параде – блузка цвета розовой вишни, заправленная в серые брюки с завышенной талией; волосы заколоты шпильками; глаза аккуратно подведены, губы накрашены нежно-розовой помадой; на шее – нитка жемчуга. Она выставляет на стол очередную партию кулинарных шедевров в элегантной сервировочной посуде и зажигает свечи. Папá откупоривает бутылку красного вина и разливает по бокалам. Потом помогает мамá сесть и занимает место во главе стола. Они обмениваются улыбками. Мне хочется провалиться в подвал, или еще глубже. Или сказать что-нибудь гадкое. Или хотя бы встать и молча уйти. Но, как в сегодняшнем сне, я не могу ни сдвинуться с места, ни разомкнуть губ.
Понедельник, 11.02.2013.
– Как спалось? – спрашивает мамá и ставит передо мной бокал свежевыжатого сока. – Здесь только апельсин, яблоки закончились, – она виновато улыбается и занимает место напротив.
– Печально, – делаю пару глотков. – А спалось, как всегда, замечательно.
Я обманула: спалось ужасно, что за последнюю неделю уже становится закономерностью. Сегодня приснилось, как я блуждаю по садовому лабиринту из высокой живой изгороди, тщетно пытаясь найти выход. А еще я снова слышала мужской голос, который звал меня. Одним словом, ночка еще та!
Альфи недовольно тявкает, словно уличая меня во лжи.
– Доброе утро! – в столовой появляется радостный папá. – Надюша, пакуй чемоданы: в среду едем в северную столицу – Эльдар отмечает свой юбилей. Мари, ты с нами?
– Я должна быть на работе в четверг, – искренне радуюсь тому, что нашлась отговорка от посещения очередного семейного праздника.
– Твой дядя расстроится! – мамá качает головой.
– Это вряд ли, – беру круассан и отщипываю от него небольшой кусок.
Мой дядя (если, конечно, так можно назвать троюродного брата мамá – тоже мне родственник!) не питает ко мне никаких теплых эмоций, возможно, задетый тем, что я не устроила к себе на работу его любимого сына – Сергея. А с чего бы мне поступать иначе? Во-первых, его больше интересовали московские клубы, нежели карьера; во-вторых, трудоустройство родственника, пусть и дальнего, вряд ли прибавило мне баллов в глазах руководства; в-третьих, умственные способности всего дядиного семейства оставляют желать лучшего.
– Нам пора поговорить, – папá садится за стол. – Почему ты не хочешь общаться с родственниками?
О да, началось… Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– Это вовсе не так, – делаю глоток сока. – Просто у меня нет на это времени.
– А на что у тебя есть время помимо работы?
Папá хмурит густые брови и сжимает тонкие губы. В детстве или юношестве меня непременно напугало бы его выражение лица, но только не сейчас. Тщеславие кричит во все горло, что мы не должны выслушивать нотации, а здравый рассудок приказывает сидеть на месте и изображать раскаяние.
– На семью, – отвечаю я как можно мягче. – При первой возможности я всегда еду к вам.
Папá приоткрывает рот, чтобы возразить, но не успевает вымолвить ни слова – мой мобильный звонит и на экране высвечивается фото Рябинова. Изображая глубокое разочарование и негодование, принимаю вызов и прикладываю телефон к уху.
– Маш, привет! Не занята? – спрашивает Рябинов.
Как будто моя занятость когда-нибудь его останавливала!
– Здравствуй, – отвечаю я. – Что-то случилось?
Конечно же, я знаю ответ на этот вопрос: если бы ничего не случилось, он бы мне не позвонил.
– Посмотри почту: хочу услышать твое мнение, прежде чем озвучить предложение клиенту. По-моему, Ландышева как-то хреново все расписала. Перезвони мне, ладно? Только это очень срочно, мне надо переслать все Петровичу.
– Хорошо, сейчас займусь, – выключаю телефон, беру со стола бокал сока и встаю. – Нужно поработать, спасибо за завтрак.
– Опять? – папá сдвигает брови. – Мы разговариваем.
– Мы много раз обсуждали мою работу, и ничего нового друг другу не скажем. Но я услышала тебя и постараюсь чаще присутствовать на семейных праздниках.
– Боже, – мамá вздыхает. – Кого мы вырастили…
Пожимаю плечами и удаляюсь из столовой под недовольное тявканье Альфи. Здравый рассудок подсказывает, что я могла бы быть помягче с папá и изображать раскаяние более убедительно. Но, в конце концов, и мое терпение не безгранично! Тщеславие вопит изо всех сил, обвиняя родителей в наплевательском отношении к нашим достижениям. Когда они только поймут, что у меня свой путь?
Рябинов был прав: Лидочка, действительно, расписала все хуже некуда. Сам виноват: не надо было навязывать мне ее заместительство! Аня куда больше подходила на эту должность, но ее он почему-то недолюбливал. Возможно, ему претил внешний вид Безуховой. Тоже мне эстет нашелся! Конечно, ему виднее, ведь это он, а не я, заместитель генерального директора! Вот и правил бы сам бред своей любимицы! «Вечно мы за ним все подчищаем!», – возмущается тщеславие и с отвращением морщится.
О чем Ландышева только думала в процессе подготовки коммерческого предложения: о новом платье или о новом ухажере? Отправляю исправленный текст Рябинову и закрываю ноутбук, хотя в почте висит еще тридцать непрочитанных писем: я слишком зла, чтобы сейчас на них отвечать – я все-таки в отпуске! «Пока мы злимся, часть сообщений перешлют Лидочке, а она сегодня в ударе!», – произносит здравый рассудок. Тяжело вздыхаю и открываю ноутбук, а в мыслях рефреном звучит вопрос папá: «А на что у тебя есть время помимо работы?».
Ноутбук я закрываю только в три часа дня. Похоже, идея с отпуском не удалась: почта завалена сообщениями, а телефон не умолкает с самого утра. Наверное, я должна радоваться: вот она, карьера! Но всему есть предел. И у всех есть свои обязанности! Например, у Ландышевой есть обязанность заменять меня в мое отсутствие (насколько, конечно, это возможно), а у меня есть обязанность хотя бы немного отдохнуть во время короткого отпуска. Тогда почему я заменяю сама себя, в то время как Ландышева отдыхает?
Беру в руки мобильный телефон, намереваясь позвонить Рябинову и излить на него праведный гнев, но вижу значок сообщения – это Шаров отправил очередную шуточку в Whatsapp. Стараюсь сдержать улыбку, но не могу: его шутки всегда смешные. Спустя минуту от него приходит очередное сообщение: «У нас совещание, а я в ноль. Похоже, Рябина запалил. Скажу, что ты мне не дала, поэтому я надрался с горя;)». Праведный гнев, предназначенный Рябинову, рвется наружу – Шаров окончательно утратил связь с реальностью?! Хочу написать кучу гадостей, но лишь набираю «Тупая шутка» и нажимаю на отправку сообщения. К счастью, на этом наша переписка заканчивается.